Роберт Голдсборо - Пропавшая глава
Войдя, я очутился в приемной лицом к лицу с прехорошенькой блондинкой, которая, сидя за столом, барабанила на электрической машинке. Судя по стоявшей на столе табличке, звали блондинку Барбара Адамсон. Дойдя до конца странички, она лихо выхватила листок из машинки и взглянула на меня с улыбкой, которая растопила бы сердце даже пингвина.
- Прошу прощения, - мило извинилась Барбара Адамсон. - Могу я вам помочь?
Я признался, что хотел бы повидать Саутуорта и вручил ей мою визитную карточку, одну из тех, на которых были отпечатаны мои имя, фамилия, адрес и телефон. Без профессии.
Девушка пробежала глазами карточку, кивнула, и улыбнулась; заулыбались и голубые глаза. - Вы предварительно договаривались о встрече, мистер Гудвин?
- Нет, но зато я в этом искренне раскаиваюсь. Это мне не поможет?
Барбара снова улыбнулась, на этот раз слегка зардевшись.
- Простите, я не хотела вас огорчить. На самом деле повидаться с мистером Саутуортом вовсе не сложно. Он старается принимать всех. Вы с ним знакомы?
- Боюсь, что нет, - улыбнулся я.
- Вы из Нью-Йорка, - задумчиво произнесла она. - Признаться честно, нью-йоркцы посещают нас не каждый день. Могу я сказать ему, чем вы занимаетесь?
- Можете, мисс или миссис Адамсон, - великодушно кивнул я. - Я частный сыщик.
- Миссис, - промолвила она, вконец разбив мое сердце. - Частный сыщик, значит. Извините, я сейчас узнаю, не занят ли он.
Она скрылась в боковой двери, оставив меня любоваться на обрамленные первые полосы "Меркурия", которыми были увешаны все стены приемной. Я уже читал выпуск 1945 года с заголовком "Наши парни вернулись с победой", когда сзади послышался надтреснутый голос:
- Я Чет Саутуорт. Чем могу служить?
Главный редактор был примерно моего роста, но казался поплотнее и постарше. Седины в густой шевелюре было побольше, чем каштановых волос, а вот для подтяжек, хотя толстяком я бы Сауторта не назвал, испытание было суровое. Я спросил, могу ли похитить несколько минут его времени.
Главный редактор выразительно пожал плечами.
- А почему бы и нет? - философски переспросил он. - Пойдемте в кабинет.
Я благодарно кивнул Барбаре Адамсон и проследовал за Саутуортом по коридорчику мимо просторной комнаты с высоким потолком, в которой трудились за компьютерами около полудюжины сотрудников.
- Мы только несколько месяцев назад получили выход на "Интернет", бросил мне через плечо Саутуорт. - Это, конечно, настоящее чудо. Даже представить трудно, как мы раньше без него обходились.
Его кабинет располагался в крохотной каморке без единого оконца.
- Тесновато, конечно, но зато свое, - с улыбкой сказал Саутуорт, усаживаясь за заваленный бумагами стол и жестом указывая мне на стул напротив.
Я сел.
- Значит, говорите, вы настоящий частный сыщик? - прокудахтал главный редактор, таращась на меня поверх очков. - Вот уж не думал не гадал, что на склоне увижу настоящего нью-йоркского Пинкертона.
- Очень рад, что сумел доставить вам это маленькое удовольствие, - в свою очередь улыбнулся я. - Хотя, откровенно говоря, я всего лишь мальчик на побегушках у другого частного сыщика, Ниро Вулфа.
Брови Саутуорта поползли на лоб.
- Ого, уж о нем-то я, конечно, слышал. Я ведь и сам из Нью-Йорка - я имею в виду штат, а не сам город. Четырнадцать лет издавал газету в Сиракузах. Потом ещё по всяким захолустным городкам постранствовал, пока наконец сюда не перебрался. Впрочем, вам это вряд ли любопытно. Скажите, что заинтересовало вас с Ниро Вулфом в этом Богом забытом уголке Среднего Запада?
- Чарльз Чайлдресс, - просто ответил я.
- Так я и думал, сам не знаю - почему. Если верить газетам, то нет никаких сомнений в том, что он покончил самоубийством.
- У мистера Вулфа есть клиент, который так не считает. Мистер Вулф с ним согласен.
Саутуорт задумчиво пожевал кончик карандаша.
- И вы приехали сюда, чтобы попытаться разузнать, не здесь ли зародился мотив для убийства, да? Боюсь, мистер Гудвин, что ничем особенным помочь вам не сумею. В любом другом городе обращение в редакцию местной газеты - вполне логичный и оправданный способ добычи нужных сведений. Здесь же это не так, по двум причинам. Во-первых, я работаю в Мерсере всего три года и не посвящен в местные фамильные тайны. А большинство наших сотрудников приехали сюда ещё позже, чем я. Во-вторых, став редактором, я существенно изменил направленность "Меркурия", который раньше как раз специализировался на местных новостях и сплетнях. То есть, мы и сейчас уделяем им внимание, но лишь между делом...
Саутуорт снял очки и протер пальцами глаза. - Все это я к тому клоню, что нам тут немного известно о Чайлдрессе. Некролог-то мы, разумеется, поместили. Он был одним из трех самых известных уроженцев Мерсера. Остальные двое - это герой Первой мировой войны, а также один баскетболист, который в конце 50-х годов подался в профессиональную ассоциацию. Мы поместили некролог почти во всю первую полосу, с десятком фотоснимков. Я разыщу вам этот номер.
- Спасибо. Насколько мне известно, года два назад, во время болезни матери, от которой она так и не оправилась, Чайлдресс провел здесь несколько месяцев. Знавшие его люди утверждают, что вернулся он отсюда другим человеком.
Саутуорт вскинул голову.
- В самом деле?
- Да. Он постарел, стал угрюм и неразговорчив, почти замкнулся в себе. Случилось ли здесь что-то еще, не считая смерти матери?
Саутуорт наморщил лоб.
- Сам-то я ничего такого не помню, но я только что сообразил, что мы напечатали интервью, взятое у него как раз в то время. Неплохое было интервью - Джина Маркс им занималась. Сейчас я позову её. - Он выпрыгнул из кресла, бодро прогалопировал к дверям и крикнул: - Джина? Зайди на минутку.
Несколько секунд спустя в клетушку заглянула миловидная брюнетка лет двадцати пяти. Сначала она посмотрела на Саутуорта, затем перевела взгляд на меня.
- Присядь, Джина, - предложил ей главный редактор. - Мистер Гудвин, частный сыщик из Нью-Йорка расследует смерть Чарльза Чайлдресса. Он полагает, что некоторые обстоятельства указывают на то, что Чайлдресса убили. Ты брала у Чайлдресса интервью, когда он приезжал сюда ухаживать за матерью. Ты не заметила ничего необычного?
И без того широкие глаза Джины Маркс расширились ещё больше. Она снова перевела взгляд с Саутуорта на меня.
- Господи, не знаю, что и сказать, - промолвила она приятным грудным голосом и развела руками. - Это ведь так давно было. Помню, что он сразу показался мне довольно недружелюбным. Дарлин - заведующая нашим отделом поручила мне взять у него интервью, а Чайлдресс, когда я только ему позвонила, довольно грубо отшил меня, заявив, что приехал в Мерсер по личному делу и не хочет, чтобы кто-то путался у него под ногами. Именно так он и выразился. Но затем, когда я сказала, что многие жители нашего округа читали его книги и восхищаются ими, он немного оттаял и попросил меня перезвонить через пару недель. Так я и сделала, и он... побеседовал со мной.
- А где вы брали у него интервью? - полюбопытствовал я. - В доме его матери?
Джина Маркс энергично затрясла головой.
- О нет - я предложила к нему приехать, но Чайлдресс отказался, предложив встретиться со мной где-нибудь в городе. В итоге мы встретились утром в "Старой кастрюле". Около десяти утра, когда кроме нас, посетителей там почти не было.
- Он был разговорчив?
- Не слишком. Многое мне пришлось из него едва ли не клещами вытягивать. Он показался мне рассеянным и... каким-то недовольным, словно я вторгалась в его личную жизнь.
- Что ж, у него тогда имелись причины казаться рассеянным, глубокомысленно изрек Саутуорт.
- А он рассказывал что-нибудь про свою жизнь в Мерсере?
Джина уныло покачала головой из стороны в сторону.
- Нет, хотя именно этого я от него и добивалась. Я узнала только, что интерес к литературе всколыхнула в нем мать, когда ему было лет двенадцать-тринадцать. Подробнее про Мерсер он говорить отказывался. Мне показалось, что Чайлдресс вообще считал этот городок центром мирового невежества. Если бы не необходимость ухаживать за матерью, ноги бы его здесь не было. Откровенно говоря, мистер Гудвин, этот человек вообще не произвел на меня особого впечатления. Самоуверенный, самовлюбленный и задиристый сноб, который просто откровенно стыдился, что появился на свет именно здесь.
- И он не упоминал кого-либо из своих прежних друзей или родственников?
- О, он высказал слова признательности по адресу своего покойного учителя английского языка, - с горячностью ответила Джина Маркс, - но слова эти прозвучали так заученно и формально, будто он их уже не раз использовал в десятке других интервью.
Я сочувственно кивнул.
- Сколько родственников осталось у него здесь?
- Две тетки и, по-моему, какие-то двоюродные братья и сестры. Я никогда их не встречала.
- А не приходилось ли вам слышать какие-либо сплетни на его счет? поинтересовался я.
