Джон Кризи - Вопль убийства
— Что именно?
— Я должен иметь право объявить сейчас, что дело касается фальшивых денег.
— Да, — нерешительно проговорил Марлин. — Я как раз об этом думал. Вы можете поступать, как считаете нужным, с разумной секретностью, но не должно быть и намека на переход к десятичной денежной системе. Вам не надо объяснять, что, если остальные страны узнают о выпуске новых денег на мировой рынок, это принесет неисчислимый ущерб нашей экономике. Новый фунт станет практически пустышкой. А это вдобавок к другим проблемам и постоянной нашей борьбе с инфляцией… — Он замолчал.
— Мне не нужно объяснять этого, — подтвердил Доулиш. — Да, но мне понадобится самое полное содействие исследовательских институтов, занимающихся устройствами для защиты слуха. Нам необходимо срочно иметь хоть что-нибудь.
— Я сразу постараюсь это устроить.
— Прекрасно. Тогда мне надо идти и поскорее заняться делом.
Марлин проводил Доулйша до дверей и на прощание сжал его плечо. Судя по всему, решил Доулиш, до него начало наконец доходить, сколько времени было потеряно из-за его стремления к секретности и как серьезны могут быть последствия этого. Сопровождаемый личным адъютантом Марлина, Доулиш вышел в приемную, а затем с бешеной скоростью обогнал сопровождающего, почти сбежал по лестнице и вышел на улицу. Когда он сворачивал на площадь Парламента, раздался визг тормозов, мерзкий оглушительный звук.
Его сердце чуть не выпрыгнуло из груди, кровь, казалось, застыла в жилах.
Маленький автомобиль врезался в зад другому автомобилю.
Доулиш вытер пот со лба и пошел дальше. Ему необходимо быть собранным как никогда, потому что никогда над ним так сильно не нависала опасность. Каждый автомобиль казался угрозой, готовой испустить жуткий, убийственный визг…
К зданию Ярда Доулиш подошел гораздо более спокойным. Но он был страшно зол на себя. Если он сам так легко поддался психологическому давлению вопля, как же должны вести себя остальные? Да, вопль был использован как смертоносное оружие, но, пожалуй, самую серьезную угрозу представляла нагнетаемая им атмосфера ужаса. Малейший звук мог отвлечь людей Доулиша от выполнения их обязанностей, даже от таких, которые требовали только сосредоточенности.
Он должен был удостовериться, что другие полицейские тоже это поняли, но легко это не будет. Ему было необходимо достать устройства, которые обеспечивали бы защиту человека от самого сильного звукового удара.
Когда он открыл дверь из коридора в свой кабинет, Чайлдс появился из другой двери.
— Что-нибудь новое? — резко спросил Доулиш.
— Прибыли досье на Хортона, Рут Десмонд и Шейлу Бернс, — ответил Чайлдс. — Они у вас на столе, сэр.
— Что-нибудь еще?
— По-моему, вроде ничего, сэр. Бернс исчезла бесследно.
— А что там с ее дружком, Эриком… как-его-там?
— Его фамилия Паркер. Эрик Джон Паркер. Он работает в «Юнайтед компьютере» и через два дня должен с семьей отплыть в Австралию.
— Чем он занимается? — спросил Доулиш.
— Он инженер по компьютерам и консультант со стопроцентным послужным списком. Короче, все, что мы о нем узнали, сходится с рассказом Шейлы Бернс.
— Так, — проговорил Доулиш. — Берите стул и послушайте это.
Он включил микрофон, соединенный с телетайпом так, что все, что он говорил, немедленно передавалось в кабинеты всех ста двадцати четырех членов «Врагов преступности» во всех концах света.
— Внимание! — начал он. — Считаем, что нынешняя деятельность Коллиса связана с подделкой денежных знаков и ценных бумаг, в первую очередь британских, но, возможно, затрагиваются и другие валюты. Я занимаюсь обследованием всех британских печатников, обладающих средствами для производства такого рода, и обращаюсь с просьбой к другим странам провести подобные расследования. Есть основания полагать, что Бэнфорд-Мэнор, повторяю, Бэнфорд-Мэнор, Оксфордшир, Англия, был или является местом, используемым в связи с этим правонарушением. Одновременно сообщаю, что в этом могут быть замешаны сэр Хьюго Тэвнотт и его сын Дэвид. — Затем Доулиш перечислил имена Гая Эванса, Шейлы Бернс и Хортонов и продолжал с особым нажимом: — Более опасным, чем само расследуемое преступление, следует считать метод их нападения, от которого погибло шестнадцать человек, включая двух моих подчиненных. Повторяю — это более опасно, чем угроза широкомасштабной подделки денег. Должны быть приняты особые предосторожности. Используемый метод прост. Изобретен прибор, который создает звуковую волну, способную оказывать невыносимое давление на уши и мозг живых существ. У погибших людей было вызвано обильное кровоизлияние в мозг, и они умерли почти мгновенно. Должны быть использованы всевозможные средства защиты ушей во время расследования ситуаций, в которых может участвовать Коллис, так как Коллис способен использовать это оружие в любое время и по любому поводу. Точка. Подтвердите, пожалуйста, получение сообщения.
Он замолчал и выключил микрофон.
Чайлдс, до сих пор неподвижно сидевший напротив, теперь передвинул свой стул и мрачно произнес:
— Вряд ли может быть хуже, сэр.
— Вряд ли, — согласился Доулиш. — Но теперь, по крайней мере, к этому относятся очень серьезно. Господи, да если бы Марлин и сейчас ничего не рассказал. — Он замолчал. — Профессор Хопкинс с вами уже связывался?
— Его ожидают сюда к семи часам, сэр. Он был в Шотландии, его сюда доставят самолетом.
— Дай бог, чтобы не слишком поздно.
Каждый скрип, каждый треск дерева напоминали об ужасе.
— Вы разговаривали с миссис Хортон? — спросил он.
— Ее рассказ совпадает с тем, что говорил ее муж, — ответил Чайлдс.
— Нет чего-нибудь новенького от Сима? — поинтересовался Доулиш. Вопросы из него летели как из пулемета.
— Только отчеты о поиске, сэр, все отрицательные.
— А что насчет племянницы Тэвноттов?
— Ее мать, сэр, вышла замуж за брата леди Тэвнотт, который, следовательно, приходится Рут Десмонд отчимом. У этой ветви фамилии денег мало. Рут работает секретарем в лондонской брокерской фирме, а сейчас по просьбе дяди фирма отпустила ее помогать ему. Эта фирма связана как-то с семьей — как именно, мы продолжаем выяснять. — Чайлдс отвечал как автомат, бесстрастным голосом и с безучастным лицом.
— Каково финансовое положение Тэвнотта? — спросил Доулиш.
— Когда-то было очень хорошим, но сейчас он едва сводит концы с концами.
— А его сын грабит его направо и налево, — заметил Доулиш. — А что известно о проигрышах Дэвида Тэвнотта? Вообще, играет ли он, как, где?
— Насколько нам удалось узнать до сих пор, он вообще не играет, — ответил Чайлдс.
Слова эти повисли в воздухе. Наступило молчание. Доулиш, казалось, предчувствовал, что услышит именно это и ему придется остановиться и подумать. Он представил себе изборожденное морщинами лицо старого Тэвнотта, его измученный вид, когда он с горечью говорил о том, сколько проиграл его сын. Или он врал сам, или Дэвид полностью ввел его в заблуждение. Доулиш повел плечами и вспомнил это выражение зла, да, именно зла, на лице Дэвида. Если он не играл, то что он делал с этими деньгами? Платил за печатание в подвале старого монастыря эротической литературы?
— Есть у него какие-нибудь дорогостоящие пристрастия? — мрачно поинтересовался Доулиш.
— До сих пор мы таких не обнаружили, — ответил Чайлдс.
— Он действительно украл у отца деньги?
— Вне всяких сомнений, — сказал Чайлдс. — Уэбб рассказал мне, что ни для кого не секрет, что сынок буквально обескровил сэра Хьюго. Раза два или три против него чуть не возбудили дело, но до этого не дошло. Он ограничивает объекты своего воровства членами собственной семьи, которые всегда его покрывают.
— А что насчет его жестокости?
— Хорошо всем известна, сэр, но в последнее время он ее сдерживает.
— Есть какой-нибудь повод для такой перемены?
— Кажется, главный констебль дал ему знать, что, если еще хоть раз его поймают на жестокости по отношению к детям и животным, против него будет возбуждено уголовное дело и ни связи, ни вранье не помогут ему из этого выпутаться.
— Понятно, — проронил Доулиш. — Значит, это его напугало?
— Вроде бы так, сэр.
— Не кажется ли вам, что сэр Хьюго Тэвнотт может оказывать на местные власти слишком большое влияние? Больше, чем следует? — спросил Доулиш.
— Да, мне так показалось, сэр, и, насколько я мог понять, у этого есть своя история. Очень многие симпатизируют сэру Хьюго Тэвнотту из-за сумасшествия его жены и поведения сына, а также из-за того, что большая часть его семьи оставила его. Это скорее не давление, которое оказывает Тэвнотт, а симпатия, которую проявляют люди, знавшие всю жизнь его самого и его семью.
Доулиш фыркнул себе под нос, но ничего не сказал. Загорелся зеленый сигнал. Чайлдс наклонился вперед и нажал кнопку. Из щели под кнопкой поползло шифрованное сообщение. Чайлдс проглядел его и сказал:
