Вероника Тутенко - Если вы не бессмертны
Из-за сцены, откуда-то из-за ударных вынырнул Малыш. Инга подошла к краю сцены:
— Тебя, кажется, Малыш зовут?
— Зовут меня Антон, но можно и Малыш, — покосился на Ингу мальчик с голубым доверчивым и в то же время нервным взглядом.
— Ты не можешь мне помочь?.. Я ищу двух девушек — Марина и Аня. Они часто вместе ходят.
— Снайк и Ванга? — по видимому, Малыш догадался, о ком идет речь.
— Не знаю, — призналась Инга. — Наверное, они. Они бывают здесь?
— Весной были, — пожал плечами Малыш.
Так, значит стоит еще подождать.
— Что, Малыш, опять девушки пристают? — с насмешливым сочувствием потрепал мальчика по голове парень лет восемнадцати-девятнадцати, очень похожий на Курта Кобейна. Раньше такие Инге очень нравились. Но на этот раз заинтересованная улыбка красавчика хоть и польстила, но восторга не вызвала. — Вот бы ко мне так!
Инга улыбнулась в ответ, но только для того, чтобы дать понять, что оценила шутку.
Смешно, конечно, но права та девушка, куда только смотрят родители Малыша? И как билетерша его пропустила? Годик — другой — и мальчик со светлыми глазами — закоренелый наркоман.
Многие были уже под кайфом. Это Инга тоже определяла безошибочно, хотя сама, несмотря на настойчивые уговоры Ларса, а может быть как раз благодаря им, не пробовала наркотики.
К микрофону подошел вынырнувший откуда-то из-за бардовых кулис (странное дело — настоящей сцены нет (или была когда-то?), а кулисы есть), молодой человек в клетчатом сером пиджаке, брюках в синюю полоску и галстуке неопределенного оттенка, близкого к цвету хаки, завязанному прямо на голой шее. Вместо рубашки — видавшая виды, некогда, вероятно, белая майка.
Вот, кстати, и модернизированный деловой стиль. Покруче, чем вечернее платье!
— Раз, раз, раз! — проверил микрофон обладатель галстука (на этот момент единственный в зале). — Все готовы? Начинать можно?
— Начинай, Митяй! — разрешили из зала.
— Сначала я хочу представить вам одного человека, очень хорошего человека. Многие из вас его знают. А тем, кто не знает, представлю, потому что таких людей надо знать в лицо! — последние слова Митяй прокричал, и получил в ответ одобрительные визги. — Киряй, подойди к микрофону, чтобы все тебя видели.
Киряй, мрачный молодой человек, на вид слегка за тридцать, в черном свитере и светлых джинсах неловко взобрался на сцену, зацепив по пути какой-то провод.
Звук пропал, но было слышно и без микрофона. Рыжий быстро и (не в пример некоторым) легко запрыгнул на сцену, и Митяй продолжал уже на полную громкость представлять Киряя, который вместе с ним, Митяем и другими ребятами (какими — знают сами) стояли у истоков клуба.
Так именно и сказал — у истоков.
Не просто же тряпка болтается у него на шее.
— Сегодня у Киряя день рождения, и не просто день рождения, а можно сказать — юбилей — двадцать лет.
От восторженных визгов едва не сотрясались стены.
— Скажу по секрету, мы с Митяем близнецы, — дорвался до микрофона Киряй.
— А я ваша бабушка! — выкрикнула из зала стоявшая возле сцены девчонка лет тринадцати.
— Ну-ка, бабуля, поднимись-ка сюда, — Митяй протянул ей руку, помог взобраться на сцену. Легко поднял на руки. — Прошу поприветствовать нашу бабулю!
«Бабуля», худенькая шатенка, получила свою порцию восторженных визгов. Митяй опустил ее на сцену, и, довольная, девчонка спрыгнула вниз.
— Вообще-то у меня День рождения в мае, — признался Киряй под одобрительный смех. — Но сегодня у меня, можно сказать, второй день рождения. Открытие сезона для меня всегда как День рождения. Потому вот так и выгляжу! А на правах юбиляра, если, конечно, Митяй не возражает… — Митяй не возражал. — Второй сезон нашего клуба объявляю открытым. А откроет его группа с ну очень красивым названием. — Киряй выдержал интригующую паузу. — «Мешок с дерьмом»! Вы все ее знаете. — Бурная реакция зала подтверждала, что группа знакома здесь если не всем, то во всяком случае большинству. — Название старое, но состав немного изменился. Сами увидите.
Группа «Мешок с дерьмом» уже грозно взвизгивала гитарами. Как выглядела группа в старом составе, Инга не могла знать, но догадаться, что именно (а вернее — кто) изменилось в ее составе, было не сложно и по одобрительному смеху в зале, и по тому, с каким довольным и гордым видом Малыш держал ритм-гитару. Малыш- Малыш, а когда вырастет, будет, наверное, ростом под два метра. Уже сейчас почти догнал солиста — взрослого, лысого, толстого парня. Голос у солиста оказался неожиданно писклявый, почти женский. К тому же, он, по всей видимости, старался сделать его еще тоньше.
— Нет, я не женщина. Я другой.
Наверно, вы ошиблись телефоном.
Ах, это просто голос у меня такой.
Нет, нет, не надо приходить ко мне с Антоном.
Нет, я не Маша, тем более, не Анжела.
Зачем вообще ко мне вы пристаете?
Да не пугайте вы меня. Я смелый!
Мне кажется, вы слишком много на себя берете. *
(*Тексты песни группы «Мешок с дерьмом» приводятся в оригинале)
…и дальше в том же духе.
Ни Ани, ни Марины в зале не было. К третьему шедевру «Мешка с дерьмом» (что-то о войне и Винни-Пухе) зал понемногу начала охватывать истерия. Кто-то визжал, кто-то подпрыгивал на месте, и никто уже не обращал внимания друг на друга.
А четвертая песня оказалась неожиданно лиричной. Слова, конечно, не возвышенные, что- то вроде «На щеке небритой вскочил огромный флюс. Похмельный блюз», но музыка нежная, даже волнующая.
— Можно?
Не дожидаясь ответа, тот самый молодой человек, похожий на Курта Кобейна, который завидовал Малышу, потому что к нему пристают девушки, взял Ингу за руку.
Инга не возражала. Почему бы не потанцевать с молодым, красивым, раз уж она все равно здесь?
Молодой человек был, явно, настроен на продолжение знакомства:
— Почему я раньше тебя здесь не видел?
— Потому что раньше меня здесь не было.
Инга ожидала, что молодой человек спросит, почему ее здесь не было раньше, и уже приготовилась ответить, что, жаль, но дело в том, что она вышла уже из неформального возраста, а здесь потому, что ищет одну знакомую, вернее, двух знакомых. А между строк следует читать: и знакомиться с мальчиками-неформалами, даже такими красавчиками, — увы — мне уже поздно. А он, конечно, удивится: сколько же тебе лет? Глупо. Но молодой человек молчал, потом спросил:
— Как тебя зовут?
Приятно, когда спрашивают просто, безо всяких там, «а можно узнать, как зовут такую красивую девушку?».
Назвать свое имя Инга не успела. У стены стояла, вернее, сползала по стене Аня. Снайк? Ванга?
— Извини…
Мягко отстранившись от блондина, Инга направилась к ученице Аникшина.
— Привет. А где Марина?
В таких местах можно начинать сразу с главного. Все — свои, никого ничем не удивишь. Мало ли кому и кто зачем нужен, тем более, что Аня, по всей видимости, уже под кайфом. Глаза стеклянные, и, конечно же, Ингу, которую видела один раз в жизни, не узнает.
— Марина! Твоя подружка! — кричала, пыталась докричаться Инга.
Аня бессмысленно мотала головой.
— Снайк мне больше не подруга! Я ненавижу ее! Она убила его, потому что ОН ЛЮБИЛ МЕНЯ!!!
Последние слова Ванга прокричала в истерике. Почему «Ванга»? Почему «Снайк»? «Снайк» по-английски «змея». Змея. «Поймайте змею».
Девушка в черном вечернем платье поднялась на сцену с каким-то типом лет сорока. Солидный господин. В костюмчике, хотя и без галстука. Зачем она его сюда затащила? Зачем он согласился сюда прийти? Кто-то из спонсоров этого открытия?.. Вряд ли… О спонсорах вообще ничего не было сказано. Да и какая разница? Девушка извивалась под «Осенний блюз», обнимая господина, поддатого, но не слишком. Ей хотелось, чтобы о ней думали, смотрели на нее.
Кто-то в зале зажег зажигалку. Издалека похоже на пламя свечи. В другом углу зажегся еще один огонек. «Осенний блюз» кончился, но огни качались на поднятых руках.
Ударник неистово тряс длинными черными прямыми волосами, оглушая бешеным ритмом.
Девочку возле сцены, ту самую, которая назвалась бабушкой Митяя и Киряя, поднял на руки какой-то парень, посадил к себе на шею. «Бабушка» бросила на сцену куртку. Следом полетели черная футболка. Девочка стянула с себя маленький бюстгальтер, и, визжа, размахивала им в воздухе.
Инга направилась к выходу.
Толпа уже находилась в том состоянии транса, когда каждый не существовал по отдельности. Аня не пришла, и, скорее всего, не придет. Что-то произошло у них с Мариной.
Взгляд невольно выхватывал из беснующейся толпы отдельные лица. Один профиль показался Инге знакомым. Рельефный профиль, черные прямые волосы. Что-то очень знакомое. Одет во что-то яркое. Может быть, просто ассоциация с кем-то из неформального прошлого? Так же, в нелепые пестрые обноски из Second hand одевался Ларс…
