Вильям Ходжсон - Пираты – призраки
– Эй ты, уходи оттуда сейчас же! – прокричал капитан. – Живо вниз на палубу!
– Слушаюсь, сэр, – ответил парень и начал спускаться.
Капитан дождался, пока тот перебрался на ванты, а затем велел мне покинуть марс. Он сделал шаг, чтобы последовать за мной, как вдруг снизу до нас донесся истошный вопль, а затем раздались пронзительные крики матросов. – Пропусти меня, Джессоп! – прорычал капитан и кинулся вниз.
Мы со вторым помощником ринулись следом. Краем глаза я заметил матроса, бегущего от двери кубрика с правого борта к центру палубы, туда, где стояла, сбившись в кружок, толпа матросов; все их взоры были обращены в сторону кормы, куда-то в темноту. Совсем скоро мы присоединились к ним. – Он на поручнях! – крикнуло сразу несколько голосов. – Прыгнул за борт! – возбужденно воскликнул ктото. – В море!
– Да там нет никого! – возразили ему из толпы.
– Всем молчать! – рявкнул капитан. – Где старпом? Что здесь происходит?
– Я здесь, сэр, – заикаясь, доложил старпом, стоя в окружении матросов. Дело в том, что Джейкобс... Он...
– Что? – сказал капитан. – Что с ним?
– Он... Он, похоже, умер, сэр! – отрывисто сказал старпом.
– Я хочу на него взглянуть, – сказал капитан уже тише.
Матросы расступились, давая ему возможность пройти, и он опустился на одно колено рядом с лежащим на палубе матросом.
– Джессоп, посвети, – попросил он.
Я вступил в круг и поднял фонарь. Матрос лежал лицом вниз. Капитан перевернул его на спину.
– Да, – заключил он после недолгого осмотра. – Он мертв. Он встал, какое-то время молча смотрел на тело, затем повернулся ко второму помощнику и едва слышно страшным мрачным голосом произнес:
– Трое!
Второй помощник кивнул. Он прокашлялся, как будто собираясь что-то сообщить, но затем повернул голову, взглянул на Джейкобса и ничего не сказал.
– Трое, – повторил Старик. – С того момента как пробили восемь склянок.
Наклонившись, он снова посмотрел на Джейкобса и пробормотал:
– Бедняга! Бедный малый!
– Куда нам его отнести? – подал наконец голос второй помощник. – На тех койках уже двое лежат.
– Положите его там же – на пол, – сказал капитан.
Когда труп унесли, я услышал, как Старик издал тяжелый протяжный стон. Все ушли на бак, и похоже, что он не заметил моего присутствия.
– Боже мой, боже мои! – пробормотал он и направился в сторону юта.
У него имелись все основания, чтобы впасть в уныние. Трое мертвых на борту, четвертый, Стаббинс, исчез без следа. Исчез, как в воду канул, мы его больше не видели.
Глава 12
ТЕНЬ В МОРЕ
К четырем часам, когда отбили восемь склянок и вторая смена вышла на палубу сменить нас, уже совсем рассвело. Перед тем как уйти на отдых, мы по приказу второго помощника закрепили все распустившиеся паруса; и теперь, при дневном свете, всех так и тянуло взглянуть на брам-стеньги и реи. Том, который лазил на фок-мачту для осмотра оснастки, поведал, отвечая на многочисленные вопросы матросов, что там наверху ему на глаза не попалось ничего необычного.
В восемь часов, когда мы вышли на дневную вахту, я увидел парусного мастера – он возвращался на бак из запасной каюты второго помощника. В руке у него был складной метр, и я понял, что там в каюте он снимал мерку с трех бедолаг, чтобы снарядить их в последний путь. После завтрака он почти до полудня работал, выкраивая три савана из старых парусов. Затем с помощью второго помощника и одного из вахтенных он вынес тела трех мертвых матросов на шканцы и зашил их в парусину, положив каждому в ногах по несколько кусков пемзы. Он заканчивал свою работу, и я услышал, как Старик приказывает второму помощнику свистать всех на ют на панихиду. Что и было исполнено.
Ветер утих; на море был почти полный штиль – корабль лишь чуть покачивало на зеркальной, едва вздымающейся глади моря. Единственными звуками, которые улавливало ухо, были мирный, ленивый шелест парусов да монотонное поскрипывание рей и оснастки от легкого движения судна. И в этой торжественной тишине капитан отслужил прощальный молебен.
Большой и штормовой доски не нашлось, поэтому пришлось снять с одного из люков решетчатую крышку. Первым на нее положили голландца (я догадался, что это он, по его коренастой фигуре), и когда капитан закончил отпевание, второй помощник приподнял конец решетки – тело соскользнуло за борт и погрузилось в глубину.
– Бедняга! – сказал кто-то из матросов, и думаю, что не у меня одного сжалось от горести сердце.
Затем на решетку был уложен Джейкобс, а после него наступила очередь Джека. Когда поднимали тело Джока, точно озноб пробежал по толпе. Многие искренне любили его. Я стоял у планшира на кормовом кнехте, рядом со мной был Тамми, а чуть позади – Пламмер. Когда второй помощник наклонил крышку люка в последний раз, из толпы моряков донесся нестройный хор хриплых голосов:
– Прощай, Джок! Прощай, Джок!
А затем, услышав падение тела и всплеск, они бросились к борту, чтобы сказать ему последнее «прощай». Даже второй помощник, не удержавшись, поддался общему порыву и перегнулся через планширь. С того места, где я стоял, мне было хорошо видно, как тело ушло в воду, и теперь в течение нескольких мгновений я наблюдал за тем, как белое пятно парусинового мешка все сильнее закрашивается синью морской глади. Скоро оно совсем исчезло из виду – мне показалось, что это произошло както уж очень резко.
– Все! – произнесло сразу несколько голосов, и наша вахта медленно потянулась на бак. Пара матросов из второй смены остались, чтобы установить на место крышку люка.
Неожиданно шедший сразу за мной Тамми толкнул меня в спину.
– Смотри, Джессоп. Что это такое? – сказал он, показывая на воду рукой.
– Где? – спросил я.
– Да вон! Какая-то странная тень.
И тут я понял, о чем он говорит. Это было что-то большое и темное. Оно виднелось точно в том месте – так мне показалось, – где исчез Джок. – Смотри! – повторил Тамми. – Тень становится все больше и больше!
Он был изрядно взволнован. То же могу сказать и о тебе.
Я вглядывался в простирающуюся перед нами водную гладь. Тень как будто поднималась из морских глубин. Она обретала вполне определенные очертания. И когда эти очертания стали совсем узнаваемыми, я буквально похолодел от ужаса.
– Видишь? – спросил Тамми. – Это ведь тень корабля!
Так оно и было. Тень корабля поднималась из непроницаемой для глаза океанской пучины под нашим килем. "Пламмер, который оказался поблизости, услышал последнее замечание Тамми и посмотрел за борт.
– О чем ты? – спросил он.
– Вот об этом! – ответил Тамми, показывая пальцем.
Я пихнул его локтем под ребро, но было уже поздно. Пламмер увидел тень. Как ни странно, он как будто не придал этому особого значения.
– Ну и что тут такого? – спокойно сказал он. – Подумаешь, тень от корабля. Эка невидаль.
Тамми, понявший мой намек, не стал продолжать эту тему. Но когда Пламмер отправился на нос вместе с остальными, я сказал Тамми, чтобы он больше не трепался об этом среди матросов. – Тут может черт знает что начаться, если мы не будем осторожны, заметил я. – Разве не помнишь, о чем говорил капитан вчера ночью?
– Помню, – сказал Тамми. – Само собой вырвалось; в следующий раз буду осторожнее.
Здесь я вынужден сделать совсем небольшое отступление, поскольку совершенно забыл упомянуть в своем рассказе о том, что в ту самую ночь, когда мы искали Стаббинса, у меня все-таки состоялся разговор с капитаном и вторым помощником. Решился я на него, конечно, не сразу и под большим нажимом со стороны Тамми. Ему удалось убедить меня в том, что после произошедшего ночью они постараются понять меня. Так оно и случилось. Столь внимательных слушателей еще нужно было поискать – они буквально впитывали каждое слово, и я поведал им все: и о зловещих фигурах, появляющихся из моря, и о корабельных огнях, и о таинственной оболочке, накрывшей нашу посудину. Какие уж они выводы для себя сделали – не знаю, но капитан попросил нас с Тамми во избежание возникновения паники никому больше ничего не рассказывать. На том и порешили.
Так вот. Я заметил, что второй помощник стоит сейчас недалеко от нас и оцепенело смотрит на воду. Я повернулся и заговорил с ним:
– На ваш взгляд, сэр, что это может быть?
– Бог его знает! – сказал он, оглядываясь, чтобы проверить, нет ли рядом кого из матросов. Он отошел от борта и повернул на ют. Поднявшись по трапу, он обернулся к нам и сказал:
– Парни, поставьте на место сходню. И напоминаю. Джессоп, никому и ничего!
– Слушаюсь, сэр! – ответил я.
– Тебя это тоже касается, паренек! – добавил он, обращаясь к Тамми и двинулся на корму.
Тамми и я еще возились со сходней, когда второй помощник вернулся. Он привел с собой капитана.
– Прямо под сходней, сэр, – донеслись до моего слуха слова помощника.
Некоторое время капитан смотрел на воду. Затем произнес:
