Ольга Морозова - Цветок папоротника
– Для того к вам и пришла… Дайте с мыслями собраться.
– Собирайся, я не тороплю. Дел у меня немного.
– Страшно мне, батюшка, сначала не страшно было, а теперь страшно. Не знаю, как и жить теперь. Всей жизни моей не хватит замолить грехи. В монастырь иду. Вот решила перед этим к вам зайти, покаяться. Негоже с таким грузом в монастырь идти.
– Вот и правильно. Сними тяжесть с души.
Ульяна начала рассказывать, медленно подбирая слова, невольно заново переживая всё происшедшее. Вся жизнь с самого детства прошла перед её глазами.
Сколько себя помнила, а воду она всегда любила. Мать рассказывала, что когда Ульяна была совсем маленькой, она купала её в корыте, и Ульяна пугала её – наберёт воздуха и ложится на дно корыта, когда мать отойдёт на минутку или отвернётся. Мать придёт, увидит широко раскрытые глаза Ульяны смотрящие из-под воды, и чуть в обморок не падает. Вытаскивает Ульяну, а та заливается, хохочет. А как из ванны выходить – в слёзы. Потом на реку начали ходить, Ульяна как-то сразу плавать научилась, даже не помнит, как. Вроде всегда это умела, и всё. Долго под водой могла находиться, но никому почему-то об этом не рассказывала, даже матери. Нырнёт, и плавает среди водорослей, рыбок рассматривает. Инстинктом понимала, что не любят люди тех, кто выделяется чем-то, потому и молчала об этой своей особенности. Да и что это умение ей могло дать? Не водолазом же она собирается стать, и не ловцом жемчуга. Какой жемчуг в их речке? Смешно. А уезжать Ульяна из родных мест категорически отказывалась. Любо ей тут, вольготно и хорошо живётся. Все её знают, и она всех знает. А в большом городе? Затеряется, станет одной из многих. Нет, такая жизнь Ульяне не по нраву. А потом и Гришу полюбила. Само собой как-то всё получилось. К свадьбе готовилась, счастлива была, беспечна. Всё в радужном свете видела. Зачем на праздник этот бесовский пошла – Ивана Купалы? Кто ж теперь знает, судьба, знать, такая. Пошла и всё. Через костёр с Гришей прыгнули, одежда загорелась. Видно судьба предупредить их хотела, да кто же слушать станет? Отмахнулась от дурных предчувствий, как от назойливой мухи. А потом Гриша ушёл куда-то, и она пошла его искать. Зашла в лес и пошла, куда глаза глядят, на удачу. Кругом шорохи, вздохи, то тут, то там то подол мелькнёт, то рубашка белая… Ульяна бредёт по лесу, только месяц дорогу ей освещает. Впереди полянку увидела небольшую, лунным светом залитую. Трава на полянке высокая, густая, по пояс будет. Хотела выйти на полянку, полежать в траве, на звёзды посмотреть, но шаги услышала. Спряталась за берёзу, видит – Гриша! Обрадовалась, хотела выбежать навстречу, обнять, прижаться губами к его губам, упасть вместе с ним в шёлковую траву и целоваться до самого рассвета… Только голос вдруг услышала, и застыла на месте, как вкопанная. До самой смерти голос тот не забудет. «Гриша!» – и Гриша обернулся, удивлённо воскликнул: «Ты?!». Девушка вышла на поляну, чёрные волосы распущены, глаза сверкают, губы красные, словно соком вишнёвым налитые, того и гляди треснут. Выбежать бы ей тогда, схватить любимого за руку, но словно кто держит Ульяну, не пускает. И уйти она не может, будто приворожил кто. Девушка к Грише подходит, волосы на спину откидывает и кладёт ему руки на плечи. А он не уходит, смотрит на неё, дышит тяжело. «Тяжко мне, Гриша, без тебя, соскучилась… не могу я тебя забыть, как ни старалась. Люблю я тебя, милый!» Каждое слово у Ульяны в ушах как молотом отдаётся, хоть и тихо они говорят, а слышит она всё. Гриша девушку к себе прижимает, срывает с неё тонкую блузку и исступлённо целует… Они падают в траву, и до Ульяны доносится только смех и звуки поцелуев. Потом они поднимаются из травы и голые, как Адам и Ева, идут по лесу, держась за руки. Ульяна за ними пробирается, потихоньку, чтобы не заметили. Вышли они к реке, к пустынному участку, где камыш растёт, и купаться пошли. В камышах тропка протоптана узкая, так Гриша её на руках нёс. В воде плескаться начали, опять обнимались, Ульяна потихоньку за ними прошла и в камышах спряталась. Подождала, пока расплывутся в разные стороны, нырнула и под водой к девушке подплыла… Та не подозревает ни о чём, белое тело в воде распластала, ногами босыми шевелит лениво. Ульяна за ногу её взяла и дёрнула посильнее. От неожиданности девушка ушла под воду с головой, даже не пискнув. Ульяна за руку её берёт, в глаза заглядывает… Волосы у Ульяны распущены, как диковинные водоросли вокруг головы извиваются.
Взгляд тот, полный ужаса, Ульяне ещё не одну ночь снился. Как в замедленной съёмке видит она широко распахнутые глаза и открывшийся рот, в который хлынула речная вода… А Ульяна обвивается вокруг белого тела, гладит его и трогает, и глаз не отводит… Потом отпустила, когда закончилось всё, когда взгляд остекленел, и стал безжизненным, как у куклы. А может, всё сразу и закончилось? Неважно теперь. Руки, как крылья, махнули, и тело на дно опустилось.
Вышла Ульяна из реки, нагая, волосами окутанная, видит, парень на берегу. Её заметил, рот открыл от страха, испугался. Может, русалка почудилась, а может, ещё что. Не стала Ульяна разбираться, подошла к оторопевшему парню и впилась холодными губами в губы… Долгий поцелуй, страстный, пока не опомнился он, оторвалась от губ, и как дикий зверь, рванула зубами за горло. Кровь потекла, но Ульяна только опьянела от её вкуса, рвала зубами человеческую плоть, будто это и не живое существо вовсе. Сама себе ужасалась, но и остановиться не могла. Оттолкнула парня от себя, полюбоваться на сделанное, он рану рукой зажал, крикнуть хочет, да только воздух ртом хватает. Тогда подняла она камень, и по голове его ударила… Раз, потом ещё, ещё… пока голова в кровавое месиво не превратилась, и парень замертво не упал. Тогда стащила его в воду, в камыши, и бросила там. Оделась спокойно, будто не случилось ничего и пошла в деревню. Спать легла, раскаяние не мучило. Даже дикий зверь за своё счастье борется, соперника уничтожить пытается, а чем она хуже?
Утром на берег пришла, когда тело Галины нашли, посмотрела равнодушно. Мысль шевельнулась: почему на дне не осталась? Но тут же и ответ нашёлся: волосами за корягу зацепилась. А Диму уже после свадьбы нашли, но и тут сердце не ёкнуло. Получилось так. Но только счастья желанного, за которое так боролась, не приобрела. Муж как чувствовал всё, сторонился её, чурался… Иной раз посмотрит так странно, будто вспомнить что-то пытается, или понять что-то. Мороз по коже у Ульяны от этого взгляда, но она молчит. Пить начал, будто виноват в чём. А в чём? В том, что на помощь не поспел к зазнобе своей, с которой в кустах кувыркался? Из-за этого расстроился? Или видел что, и испугался, сбежал от греха, вот и не может себе простить. Нечисть, может, почудилась, русалка, вот и бредить потом начал. Запутался в вине своей и страхе, как в паутине, всё глубже и глубже увязал.
А потом Марина эта, учётчица. Чтоб ей неладно было. Влезла в их жизнь, исподволь, как гадюка ядовитая. Даже не спросила, каково ей, жене её любовника? Пользовалась чужим мужем без зазрения совести, кто ж такое стерпит? Вот и получила по заслугам. Бутылочку с лекарством, что сердце останавливает, Ульяна загодя заготовила. Ещё когда в городе училась, подруга у неё фармацевтом работала, она и рассказала, что к чему. Названия в памяти остались, даже записывать не пришлось. Просто всё и доступно.
Когда к Марине пришла, заколебалась было, стоит ли делать то, что собралась? Но потом решила, пусть Бог их рассудит. Сначала хотела в вино зелье добавить, но потом чашку с чаем на столе заметила и туда вылила. Выльет чай – её счастье, Бог смилостивился, выпьет – туда и дорога. И хлопот меньше. Если кто и увидит бокалы из-под вина, так там и нет ничего. А чашку… мало ли кто у неё до Ульяны был? Но и тут повезло, никто про чашку и не вспомнил, да и вспоминать незачем было, муж пришёл, приревновал и избил до смерти. Кто ж тут разбирать будет, от чего она умерла? От побоев, ясное дело. Всё очевидно. Все наказаны, но легче не стало. Совсем жизнь под откос покатилась. Гриша, как узнал про смерть Марины, запил по-чёрному. На жену свою и смотреть не хочет, будто противна она ему. А тут Ульяна ещё и ребёночка потеряла… худо стало, совсем худо… Жизнь развалилась, как карточный домик. Муж рассудком помутился, клады начал искать. Чувствует Ульяна своё бессилие, руки опускаются. Зубы обломала об счастье своё, но съесть не могла. Твёрдым оказалось, как камень. Так и пришлось уйти несолоно хлебавши, с тяжёлым сердцем. Хотела передышку сделать, подумать, да новый удар потряс: Гриша сгорел… Нет, она не поджигала, хоть и показалось ей, что он шестым чувством каким-то догадался, что она виновата в гибели Галины. Перед смертью, хоть и пьяный был, а будто узнал её… Но разве она бы стала? Разве не за него боролась? Как бы она смогла? Случайно всё получилось. От того и страшно ей стало. Поняла вдруг, что есть высшая справедливость на свете, от которой никуда не спрячешься… Раскаяние нестерпимым стало, жжёт, как огнём, покоя не даёт. Кажется Ульяне, что земля горит под ней, так велика её скорбь. Такая тяжёлая ноша стала, что и поднять её она не в силах, а поди ж ты, нести надо… Но как жить с этим? Безысходность и безнадёжность… Вот и решила в монастырь уйти, подумать. Вдруг простит её Бог? Примет?
![Мила Бояджиева - Ядовитый цветок [= Маски любви]](/uploads/posts/books/156849/156849.jpg)