Наталья Никольская - Дачный сезон
– А мы о чем? – не поняла Галина.
– Дело в том, что Тимофей стал у нас одозреваемым номер один! – выпалила Полина, посмотрев на Галю.
– Что-о? – та даже поднялась из-за стола. – Тима? Вы с ума сошли! Этого просто не может быть!
– Почему? – Полина в упор посмотрела на Галю. – Ты его давно знаешь?
– Нет, – Галина пожала плечами.
– Вот! – Полина подняла большой палец. – А говоришь – хороший. Все они хорошие! Чего он тут ошивается?
– Он к Ольге приходит!
– А чего это к ней шляться?
Тут уж я не выдержала и возмутилась:
– Ну, это уж ты слишком, Полина! По-твоему, ко мне и ходить нельзя, да? Что любой мужчина, который ходит ко мне, выглядит подозрительно?
– Подожди, но ты же сама начала его подозревать! – раздражаясь и хватая очередную сигарету, ответила Полина. – Значит, откуда-то у тебя закрались сомнения?
– Ну, сомнения! А ты все переворачиваешь с ног на голову!
– Спокойно, спокойно, – встряла Галина, увидев, как раскраснелось лицо Полины в преддверии нового скандала. – Тише! Чего вы криком добьетесь? нужно просто проследить за ним.
– За Тимофеем? – уточнила я.
– Конечно! Выяснить, кто он, что он, где бывает, чем занимается…
– Да он все с удочкой на берегу сидит, – сказала я. – Да еще из-за кустов всегда неожиданно выныривает!
– Вот и надо все проверить, – спокойно повторила Галина. – Следить за ним потихонечку. Если он преступник, то обязательно выдаст себя чем-нибудь. Если он сам следит за нами, мы это заметим. Правда, я завтра в город собиралась. Но как приеду, обязательно составлю вам компанию.
– А рыбу он вкусную приносит, – улыбнулась вдруг я, вспомнив, как изумительно приготовила Галина пойманную Тимофеем рыбку.
– Да, – Галя тоже улыбнулась. – Отец мой тоже любил рыбу ловить. И готовить. Готовил он потрясающе, каким-то одному ему известным способом. Даже у мамы так не получалось. Он мне и в письмах об этом писал, вспоминал рыбалку…
– Подожди, – остановила я ее. – В каких письмах? Я же их читала! Там совершенно ничего не было про рыбалку!
– Разве? – удивилась Галина. – Ну как же! ты просто не заметила! Я совершенно точо помню, как отец вспоминал мечта, где мы с ним рыбачили…
– Не было там ничего такого! – защищаясь, закричала я. – У меня отличная память!
– Особенно зрительная, – съязвила Полина. – На местности ориентируешься просто великолепно.
Я решила не вступать в глупые пререкания и проигнорировала провокационное замечание сестры.
– Подожди, Оля… – Галина посмотрела на меня озадаченно. – Ты читала все письма?
– Все! – мотнула я головой. – Все, которые нашла на чердаке!
– Может быть, бандиты стащили какие письма? – подключилась заинтересовавшаяся Полина.
– Но у них же их не нашли?
– Не нашли, – согласилась она.
– Стойте! – вскричала вдруг Галина. – У меня же еще дома есть письма! Ну конечно, как я могла забыть! Я несколько писем оставила в городе, в своей квартире, в шкатулочке на шкафу! Точно!
– Так что ж ты молчала! – накинулась я на нее, – может быть, в них и есть какой-то шифр?
– Да какой– там шифр! – махнула рукой Галина. – Ничего там такого не было. Вы знаете… – она слегка замялась, – мне немного неудобно об этом говорить, но, мне показалось, что отец начал словно бы заговариваться в последнее время. Ну, глупости всякие писать… Я потому эти письма там и оставила, чтобы не смешивать их с нормальными.
– Погоди, ты хочешь сказать, что твой папаша умом тронулся? – спросила Полина.
Я прямо задохнулась от такой наглости. Ну как Полина не понимает, что нельзя так говорить!
– Думаю… – кивнула Галя. И как она умудряется терпеть Полинины выходки?
– Но почему?
– Ох, он писал такую чушь! Вот привезу письма – почитаете сами. Прямо на него не похоже совсем!
– Да, судя по всему, что я узнала об этом человеке, на него это совсем не похоже, – задумчиво проговорила Полина. – Не таков был Седой, чтобы помешаться на старости лет. Да и не старый он был. Кстати, а почему у него была такая кличка?
– У него с молодости волосы седые… – ответила Галина. – Лицо молодое, а волосы белые совсем. Какая-то история у него в юности приключилась, вот после нее он и поседел. Я не знаю точно.
– Понятно, – проговорила Полина. – Ну что, надо читать письма?
– Ох, я и не знаю, – с сомнением сказала Галя. – Что в них можно найти? По-моему, мы только время потратим. Нет, я, конечно, привезу письма, если вы хотите, все равно в город еду завтра, но только сомневаюсь я сильно, что помогут они нам.
– Галя, я поеду с тобой, хорошо? – попросила я.
– Для чего? – удивилась Галина.
– Ну, мне не терпится почитать эти письма! Пожалуйста, я не буду тебе мешать! – я умоляюще посмотрела на Галину.
– Да ты мне не мешаешь совсем! – пожала она плечами. – Если хочешь – поехали!
– Так, а детей ты, конечно, мне сплавляешь? – мрачно посмотрела на меня Полина.
– Поленька, но ведь это нужно для общего дела!
– Конечно! – усмехнулась Полина. – Ладно, езжай! Но только порпобуй мне ничего не узнать! – сестру сунула мне под нос внушительный кулак.
– Но ведь это не от меня зависит! – развела я руками.
– Так, ладно, решено: вы занимаетесь письмами, а я слежу за Тимофеем, – распределила роли Полина и пошла спать. Мы тоже улеглись.
На следующий день мы с Галиной с первой электричкой уехали в город. Галинина малосемейка располагалась далеко от центра. От электрички нам пришлось еще ехать четыре остановки на автобусе, а потом идти пешком в гору. Я сразу устала и проклинала себя за то, что ввязалась в эту поездку. Ноги болели. Дорога была ужасной, неасфальтированной, мне в пятки, просвечивающие через легкие босоножки постоянно втыкались какие-то колючки, травинки, камешки… Я просто удивлялась, как Галя спокойно идет по этим кочкам и не жалуется. Я же просто изнылась.
Наконец, мы подошли к серому пятиэтажному дому, одиноко стоящему посреди маленьких, покосившихся частных домишек. Мы поднялись на пятый этаж (это прямо было издевательство какое-то!), Галина отперла дверь.
– А что, квартирантов нет твоих, что ли?
– Нет. Они на работе.
Мы прошли в квартиру. Она была совсем крохотная, даже скудная мебель еле-еле умещалась в узенькой комнатенке.
– Садись, Оля, – показала Галина на диван. Я опустилась на него и невольно съежилась и подобрала ноги, ощутив себя лишней в этом нагромождении.
– Я сейчас, – Галина рылась на полках. – Вот, – сказала она, доставая небольшую шкатулочку. – Здесь письма.
Галина отперла шкатулку маленьким ключиком. Я увидела небольшую стопочку писем, перевязанную черной ленточкой.
– Это я перевязала, – тихо сказала Галя. – Когда папа умер.
Она перебирала стопочку в руках, не развязывая ленты. Глаза у Галины были грустными-грустными.
– Можно я посмотрю? – мне не терпелось увидеть то, что было написано в письмах.
– Да, конечно, – словно очнулась Галина. – Смотри. Извини меня, я просто задумалась…
– Да, да! – бормотала я, выхватывая у нее письма и лихорадочными движениями развязывая ленточку.
Письма рассыпались мне на колени. Я достала одно, самое верхнее.
«Милая моя доченька… – замелькали перед глазами знакомые синеватые строчки, написанные химическим карандашом, – все время вспоминаю время, что проводил с тобой. Как в лес ходили, как в пруду купались. А помнишь, как мы с тобой ловили рыбу? ты могла все часы проводить на берегу…»
Ничего особенного, все в таком духе. Я отложилва это письмо и развернула следующее.
«Галочка, солнышко! Как ты живешь без меня, чем занимаешься? Я все представляю тебя с удочкой в руках. Ты не ездила в этом году на рыбалку, милая? А помнишь то место, где мы с тобой поймали здоровенную щуку, которую еле до дома дотащили? Помнишь? Ты съезди туда, девочка, поброди возле березы старой, где червей копали. Накопай и сходи на рыбалку, помяни отца тем самым…» – я удивленно подняла на Галину глаза.
По ее щекам текли слезы, она тоже перечитывала эти строки.
– Вот про это письмо я говорила, – глотая соленые капли, сказала Галя. – Бедный папа! Ты видишь, какую ерунду он пишет? Накопай червей, сходи на рыбалку, помяни отца… Да разве мне тогда до рыбалки было? Глупость какая!
– Да, может быть… – задумчиво произнесла я. – Может быть… Ты знаешь, Галя, я, пожалуй, возьму это письмо с собой. Если можно, конечно.
– Господи! Да бери, конечно. Только зачем оно тебе?
– Нужно, – уклончиво ответила я. Просто чувствовала, что Седой вовсе не идиот и не старый маразматик и ничего не станет писать просто так. Я еще не знала до конца, чем мне поможет это письмо, но все-таки чувствовала, что все это не просто так.
– Так, Галя, у тебя еще дела здесь есть? – пряча письмо в сумку, сказала я.
