Питер Чейни - Черная багама
Следующее, что мне сообщили — Айлес по прибытии на остров каким-то образом влип в убийство молодого человека — Хуберта Гелерта. Моя задача — вытащить Айлеса. Сейчас мне стало ясно, что вы использовали Айлеса и «Ченолт» для своих личных целей; рассказали им сказочку — какие мы в нашем-то деле мастера рассказывать, когда нужно добиться желаемого эффекта. Теперь, Тельма, рассказывайте все как есть.
Гвельвада поправил складки на брюках, откинулся на спинку, поставил бокал на столик, вытащил из кармана изящный красно-белый портсигар, закурил и расслабился.
— Рассказывайте, Тельма. У меня зреет идея, которая целиком зависит от вашего рассказа.
— Почему вы так считаете?
Он развел руками.
— Подумайте сами, дорогая, я знаю о вас достаточно. Вы считаетесь великолепным агентом. Я знаю о ваших военных заслугах. Не думаю, чтобы когда-либо раньше вы работали с мужчиной. Так что, когда Квейл наказал мне найти вас и взять управление операцией на себя, я понял, что, во-первых, это чрезвычайно важно, и во-вторых, что у вас проблемы. Догадка верна?
Она кивнула.
— Абсолютно, Эрнест. Вот история в двух словах. Главный виновник всего не Виола Стейнинг, а её брат, молодой ученый Джон Стейнинг. Он работал в секретной области ядерной энергетики. Вы в курсе?
— Знаю, — фыркнул он. — Атомные бомбы, водородные — всеми этими штучками мы угрожаем собственному существованию — как это ужасно! — На его лице появилось выражение комического ужаса. — Подумайте только, даже Гвельвада не может спорить с атомной бомбой! Но продолжайте.
— Джон Стейнинг сделал несколько открытий, которые считал очень важными, или у него были бумаги, которые он считал важными. Об этом узнал кто-то со стороны и начал его обрабатывать. Вы знаете, у них иногда странные методы…
Гвельвада зловеще кивнул.
— Знаю я их методы.
Она продолжала:
— Хорошо. Стейнинг был непоколебим в своей преданности работе и людям, на которых работал. Несомненно, он видел опасность. Он исчез, и бумаги с ним вместе. Так было, когда Квейл впервые влез в это дело. Один из агентов Квейла, который работал в паре с Сэндфордом, напал на след Стейнинга. Тот вел на один из Багамских островов. Когда агент туда добрался, Стейнинг был уже мертв.
— Уже интереснее. Как он умер?
Тельма пожала плечами.
— Официально — самоубийство! Застрелился, но при странных обстоятельствах.
— Вы хотите сказать, что его могли убить?
Она кивнула:
— Так все и подумали. Либо нервы его были настолько измотаны, что он решил застрелиться, либо это сделали за него. Главное, что исчезли бумаги.
— Понимаю. Их забрали?
— Не думаю, — она покачала головой. — В день своей смерти он отправил письмо сестре Виоле. Даже более чем письмо — бандероль. Решили, что предчувствуя конец, каким бы он ни был, он все отправил сестре.
— А! Теперь начинаю понимать. И вас натравили на нее?
— Верно, меня приставили к Виоле Стейнинг.
— Все становится не место. Вас направили на Черную Багаму. Там уже действовал Сэндфорд. Теперь ясно. Квейл мог поручить Сэндфорду присматривать за вами — его обычная привычка. Они это поняли и добрались до Сэндфорда раньше. Скажите, дорогая, как успехи с Виолой?
— Никак. Виола очень славно проводила время, но более или менее блюла себя, пока не узнала о смерти брата. Понимаете?
— Понимаю. И ещё это письмо!
— Верно, — кивнула Тельма. — Или из-за смерти брата, или из-за крайней важности этого письма, но она сломалась. Запила. И выкидывала такие номера! Я решила сделать единственное, что смогу — вытащить её с острова. Вернуть её в Англию и присматривать, пока не сможем что-либо из неё вытянуть.
— Понимаю… понимаю…, — Гвельвада смял сигарету и взялся за бокал. — Складывается вполне ясная картина. Очень интересно. Я рад быть её частью.
— Приятно слышать, Эрнест. Надеюсь, и дальше так пойдет.
Он пожал плечами:
— Жизнь, моя милая, состоит из черных и белых полос. Если мы восхищаемся хорошим, то не должны ворчать на плохое. Но продолжайте. Это захватывает.
— Я вернулась в Майами. Тут давно была моя штаб-квартира. Я знала, что бесполезно везти Виолу Стейнинг силой. И мне категорически нельзя близко с ней сходиться.
— Правильно. Кто знает, и вас могла сожрать акула, — он мило улыбнулся. — Хотел бы я быть на её месте. Но вы правы. И вы придумали план?
— И я придумала план. Вернулась в Англию, нашла миссис Стейнинг. Сказала, что лучше бы Виоле вернуться в Англию к мамочке. Заверила, что сделаю все, чтобы её убедить. Другими словами, обеспечила себе готовую отмазку. Потом пришла в «Ченолт». Когда-то я была знакома с Джоном Вэллоном, и он вполне подходил. Наплела историю о нехорошей Виоле Стейнинг. Вэллон поверил, и сперва я думала, что и Айлес тоже. Сейчас я думаю, что Айлес не верит.
— Ага, — кивнул Гвельвада. — Это хуже всего. И что с Айлесом?
Она улыбнулась.
— Я скормила ему другую историю, Эрнест — более захватывающую. Запутавшись в убийстве Гелерта, он сбежал в Майами. Он умен, этот Айлес. Сначала я пыталась вытурить его отсюда: поняла, что пользы от него уже не будет. Наняла местного детектива — гориллу по имени Джек Карно — выставить его отсюда в Англию.
Гвельвада кивнул. Она продолжала:
— Не вышло. Айлес слишком хитер. Он явился сюда, и я использовала историю номер два. Предложила ему вернуться на Черную Багаму. Якобы очевидно, что полиция не подозревает его, потому что они не пытались связаться с американскими властями. Я сказала, что у бывшего любовника есть пара моих писем; что этот человек охмуряет Виолу Стейнинг ради её денег; что я не могу вмешаться, потому что иначе он станет меня шантажировать. Айлес поверил. И дневным рейсом вернулся на Черную Багаму.
— Ясно. Что он намеревается делать?
— Надеюсь, ничего. Я просила ничего не делать до моей команды.
— И вы думаете, он так и поступит? — спросил Гвельвада.
— Уверена. Похоже, он в меня влюблен.
Гвельвада согласился:
— Очень может быть. Почему бы и нет? Вы сказали, он умен. А какой мужик перед вами устоит, Тельма? Скажу по секрету, верьте или нет, но даже я — Эрнест Гвельвада — странно привязался к вам. Клянусь!
Она улыбнулась:
— Как мило!
— Отнюдь, — беззаботно отмахнулся Гвельвада, — это естественно. Такие красавицы меня всегда привлекают. Но продолжим… Если Джулиан Айлес будет торчать на Черной Багаме, если он умен и его непросто напугать, если он справился с вашим Джеком Карно, я запросто могу использовать его в качестве подставки.
— Возможно. Я слышала, Эрнест, что ваши методы иногда… ну, жестоки.
— А почему нет? Жизнь тоже часто жестока. Вы боитесь за Джулиана Айлеса?
Она протянула:
— Я бы не хотела, чтобы с ним произошло что-нибудь плохое, — без необходимости.
Гвельвада заверил:
— Тельма, я никогда не причиняю неприятностей без необходимости. Я бы выпил еще, может, присоединитесь? Выпьем за успех совместного дела. И я пойду. Я прибыл на маленьком быстром самолетике. Но он не вполне надежен. Мотор гремит, как консервная банка. Но все равно, путь недалек, и Эрнест Гвельвада всегда верит в милость Господню.
Она спросила:
— Легко ночью приземляться на Черной Багаме?
— Нет. Но в такую ночь, когда в лунном свете все видно, как днем, и с таким дурацким самолетом, вы либо приземляетесь нормально и где нужно, либо не судьба. Кроме того, — он перешел на таинственный шепот, — я не сказал, я считаюсь классным авиатором.
Она встала и направилась к бару.
Гвельвада попросил:
— На этот раз маленький самый сухой «мартини» — если можно.
Она рассмеялась.
— Это кем же нужно быть, Эрнест, чтобы пить «мартини» после рома!
Гвельвада пожал плечами.
— Никогда не думал о таких пустяках. Мне безразлично. Голова у Эрнеста Гвельвады крепкая.
Он встал, подошел к ней и взял бокал:
— Мадам, за наше смелое предприятие. У него, конечно, может быть только один исход — удачный.
Голос его стал серьезным.
— Вы продолжите развлекаться. Будете плавать, кататься на яхте, ходить на вечеринки. Но вы всегда будете в этой комнате в десять часов вечера, потому что с десяти до одиннадцати могу звонить я. Запомнили? А если я сказал — в десять, будьте добры быть пунктуальной. После одиннадцати вы птица вольная, но с десяти до одиннадцати будете сидеть у телефона.
Она кивнула.
— Ясно. А вы очень решительны, правда?
Гвельвада улыбнулся.
— Дорогая Тельма, разве вы этому не рады? Вы бы желали работать с мужчиной, который неуверен в себе? Будьте хорошей девочкой. Делайте, что говорят. И вы сделаете, потому что вы очень хорошая девочка.
— Допустим… Замечательно. Я буду ждать звонка. Удачи вам, Эрнест.
Гвельвада взял её руку, склонился над ней и мягко поцеловал.
— Однажды мне будет позволено поцеловать ваше плечо — и если мне повезет, дойдет и до губ. До встречи, Тельма. Мои наилучшие пожелания…
