Алекс Норк - Замок у моря
— Сэр Джон поступил на редкость благородно, — согласился я.
— Скорее, естественно для благородного человека. К тому же, большую роль сыграл здесь и мистер Уиттон. Он сразу потребовал, чтобы Стив получил все положенные ему семейные права.
— Значит, его жизнь в замке была безоблачной?
— Да, наверное, можно именно так сказать. Впрочем, кажется, все-таки один человек его недолюбливал.
— Кто же?
— Каспер. Хотя, возможно я неправильно выразилась. Стив говорил, что часто ощущает на своей спине его взгляд. Его это немножко забавляло.
— Он говорил это только вам, мадемуазель? — почему-то спросил Пэро.
Девушка не сразу уловила смысл вопроса.
— Не знаю… нет, помню, как он сказал это при мне и Джеральде.
— И как отреагировал Джеральд?
— Никак. Рассмеялся. Мистер Пэро, я сожалею, что вспомнила об этом пустяке. Вы зря придали моим словам слишком глубокий смысл.
— О, никакого особенного смысла, пожалуйста, не беспокойтесь! Но вот, что касается Каспера: вы твердо уверены, что все то время, пока вы сидели в кресле у моря, он находился в кухне?
— Конечно уверена. Хотя я и сидела к нему спиной, но слышала, как он все время возился и посвистывал. Это его манера.
— А море, мадемуазель Бета? Вы ведь все время туда смотрели. Что вы заметили?
— Ровным счетом ничего, мсье. Море в это время, если так можно сказать, совершенно безлюдно. Рыбаки заканчивают утреннюю ловлю к двенадцати часам, а на вечернюю выходят не раньше пяти. И в этом промежутке только отдыхающие могут прокатиться на моторной лодке, но вчера и этого не было. Никто не проплывал.
— Но можно было подойти на моторной лодке и с другой стороны замка, со стороны Престона? Вы бы ведь этого не увидели?
— Не увидела, но, конечно, услышала бы. На воде в спокойную погоду звук небольшого двигателя слышен на триста-четыреста ярдов. — Девушка вежливо улыбнулась, давая знать, что ей пора. — Ваша хозяйка готовит хороший кофе, господа. Но я надеюсь, что вы в ближайшее время попробуете, как я его делаю. Пожалуйста, если будете прогуливаться мимо нашего дома, заходите без ваших английских церемоний. Мы еще не отвыкли от тех простых южных манер.
* * *— Послушайте, Пэро! — я проводил до калитки нашу обаятельную гостью и вернулся под дерево. — А что если кто-то приплыл со стороны Саутпорта не на моторной лодке, а на веслах?
— Незаметно для девушки?
— Вот именно. Попробуем разобраться в этом математически.
Я провел концом трости прямую линию, изображающую берег над морем, потом круто оборвал ее вниз под девяносто градусов. Затем на суше у берега я изобразил маленький столбик, долженствовавший означать человека, и провел от его верхушки черту к краю. Получился вытянутый треугольник.
— Вот площадка и обрыв. Стулья и кресла стоят на площадке в семи-восьми ярдах от края. Следовательно, даже для вставшего в полный рост человека угол зрения по тангенсу составляет примерно один к пяти. А высота берега в этом месте достигает шести ярдов. — Я продолжил гипотенузу треугольника вниз к предполагаемой морской воде. — Таким образом, взгляд может улавливать только то, что находится на расстоянии от берега не ближе, чем шесть умноженное на пять, то есть не ближе тридцати ярдов. Иными словами, тридцать ярдов от берега — слепая зона, я нигде не ошибся?
— Вы абсолютно правы, mon ami.
— Здесь глубоко и плыть, не шумя веслами, можно всего в десяти-двенадцати ярдах от берега.
— Можно, но только зачем? — Пэро флегматично пожал плечами. — Это не дает экономии времени — почти то же, что идти вдоль берега быстрым шагом.
Я вынужден был согласиться.
— И кстати, чтобы проскользнуть незаметно, значительно удобней пробраться вдоль крутого берега от Саутпорта пешком. Убийца имел возможность спокойно пройти под краем скалы, где расположилась девушка. Полоска берега в этом месте песчаная и шагов не слышно. Затем он мог подняться по выбитым в скале под башней невидимым с берега ступенькам и проникнуть в замок через известную нам потайную дверь. Или просто обойти замок вдоль крепостной стены и попасть с другой стороны в парк. А после убийства таким же образом скрыться.
Внезапно Пэро встал из кресла. В его глазах появилось то очень серьезное выражение, которое всегда предвещало появление новой и важной мысли. Я приготовился услышать нечто для себя неожиданное.
Он, сощурившись, взглянул на небо:
— Жара спадает, Дастингс. Надо идти на море, чтобы меньше потом в Лондоне обращать внимание на холод и сырость!
* * *Мы пробыли на песчаном берегу около двух часов и стали уставать от хотя уже и невысокого, но еще очень яркого солнца и сплошной морской синевы перед глазами. К тому же Пэро как бы между прочим заговорил о прекрасных кулинарных способностях миссис Роббинс. Я понял, что пора возвращаться.
Путь от моря в поселок, как я уже говорил, пересекало престонское шоссе. Оказавшись на нем, я сразу обратил внимание на два больших автомобиля, двигавшихся к нам со стороны Саутпорта. Оба, не доезжая, повернули к замку. И хотя издали не удалось вполне рассмотреть сидящих там людей, это вне сомнений были возглавляемые Джапом полицейские.
— Что-то затевается, — пристально глядя в ту сторону, проговорил Пэро, — полагаю, вечером будут новости.
* * *Ожидания не обманули моего друга. Этот вечер, как и предыдущий, мы провели снова вместе с полицейским. И в той же комнате. Только на этот раз нашим гостем был старший инспектор Джап.
По-видимому, натуре инспектора были свойственны только два состояния. Он был либо энергичен, либо доволен. И ничего другого я, сколько не силюсь, не могу припомнить.
Этим вечером он был доволен. Очень. И не пытался скрывать.
— Если только за компанию, джентльмены, — в ответ на предложенный виски проговорил он. — Хотя, честно скажу, выпить сегодня повод есть. Я только что арестовал Джеральда Холборна. Кагерли повез его на второй машине в Саутпорт.
Он с удовольствием сделал глоток.
— Отличное качество! Теперь расскажу вам все по порядку, джентльмены. — Джап сел поудобней в кресле и, попросив разрешения, закурил папиросу. — Так вот… во-первых, вернувшись после наших утренних приключений в город, я сразу получил у городского судьи разрешение на доступ к нотариальным документам и обратился к местному юристу, который вел дела сэра Джона. Выяснилось, что согласно действующему законодательству, Стив Харди, будучи в семье Холборнов сыном старшего брата, чья вина была признана всего лишь судом первой инстанции, является наследником майората.
Лишить его этого права способен был только Верховный суд, если бы он окончательно признал виновность его отца. Однако юрист объяснил, что в ситуации, когда против давно пропавшего Майкла Холборна действуют тяжкие, но косвенные, а не прямые улики, Верховный суд не вынесет решения ни за, ни против. Таким образом, в случае смерти весьма больного сэра Джона, погибший молодой человек становился бы наследником замка с землей вокруг и половины значительного капитала, который остался от его деда сэра Чарльза. Этот капитал не был растрачен младшим сыном Джоном, который, как вам известно, вел очень умеренный образ жизни. Тут же выяснилось еще одно очень интересное обстоятельство. Стив Харди не мог вступить во владение замком и титулом до смерти сэра Джона, но, что касается денег, имел право вытребовать свою половину при наступлении совершеннолетия. — Инспектор с удовольствием допил виски и добавил: — А его совершеннолетие было сосем не за горами — через две недели Стиву Харди исполнился бы двадцать один год. Таким образом, джентльмены, Джеральд Холборн терял слишком много. Кучи денег он лишался сразу, а после смерти отца, которая могла произойти в любой момент, от него уходили и место в палате лордов, и родовой замок, где он, в лучшем случае, становился гостем. И я решился на экстренные меры. Мы провели в комнатах Джеральда обыск. И среди множества скляночек, кисточек и прочей дряни нашли небольшой пузырек. Знаете, что в нем было? Никогда не догадаетесь… ко-фе-ин! Я полагаю, вы имеете представление, как он действует?
— Учащает работу сердца, — еще не понимая, к чему он клонит, ответил я.
— Неточно, Дастингс. — Инспектор снисходительно улыбнулся и перекинул ногу на ногу. — Вызывает сердцебиение. И не относится к категории ядов, то есть не попадает в поле зрения судебно-медицинской экспертизы. К тому же, его нетрудно смешать с пахучей микстурой, не вызывая резких изменений вкуса. И Джеральд Холборн мог беспрепятственно это проделать, зайдя на минуту в комнату к отцу. До или после того, как он убил Стива Харди. Это уже не очень важно.
— А как он сам объясняет найденный кофеин? — спросил я.
— Никак. Он занял позицию полного отрицания. Якобы не имеет понятия, откуда взялся этот пузырек. И также ведет себя по всем остальным вопросам. Более того, парень совсем неглуп. Он спросил меня — из чего следует, что убийство совершено именно из его нагана? Кто-то ведь мог использовать другой, той же марки, потом положить в карман после выстрела свою гильзу, а на место преступления подбросить гильзу от его оружия. Но я был к этому готов и быстро загнал его в угол, джентльмены.
