Марина Серова - Неслучайный свидетель
Теперь пройдемся по комнатам и включим свет там. Темнота не только друг молодежи, но преступного элемента. А мы ее ликвидируем. Я имею в виду темноту, потому что преступность так просто не сдастся. Это вам не кнопкой щелкнуть.
Я не входила в комнаты сразу, а сначала приоткрывала дверь и первым делом нащупывала выключатель, который, по законам электротехники, должен был быть рядом со входом.
Комнат в квартире четы Лосевых было всего две. В большой стояли небольшой двустворчатый платяной шкаф производства местной фабрики, тумбочка с телевизором «Горизонт», раскладная софа и другие необходимые предметы обихода, включая полированный стол.
Комната поменьше была детской. В ней я обнаружила двухъярусную кровать, однотумбовый письменный столик и полки с учебниками. И никакого присутствия домашних. Я присела на нижний ярус кровати, подняла с пола кроссовки фирмы «Нике» и стала размышлять над происходящим.
Два варианта: или семья Лосевых укрылась в каком-то, только им известном месте, например, у соседей, или всех троих увезли в неизвестном направлении.
Ходить по соседям — не очень благодарная работа: в такой поздний час они тебя просто не поймут. А если и поймут, то не оценят по достоинству. Народ напуган террористами, распоясавшимися в последнее время, и даже через дверь не будут с тобой разговаривать, а тут же вызовут милицию.
В конце концов, первый вариант можно не проверять — отсидевшись в укромном месте Лосевы снова вернутся в свою квартиру, когда это будет вполне безопасно. И все войдет в норму.
Такой расклад мне нравится, но, боюсь, он не про нас.
Гораздо сложнее со вторым вариантом — следы обрываются прямо на пороге квартиры и ведут в никуда. А где находится это «никуда», я не могу знать. В конце концов, я не частный детектив, как какая-то там Таня Иванова, про которую взахлеб читает моя тетя Мила, а всего-навсего телохранитель. Так что извините.
Вы мне сначала покажите тело, а потом я начну его охранять.
Я бросила кроссовку на пол и вскочила с кровати, потому что меня осенила внезапная мысль.
Может быть, уходя, Татьяна смогла оставить какой-нибудь знак?
Я вспомнила классную серию из американского фильма про "Команду "А", когда «чокнутый» Мэрдок подал знак своим друзьям, просто написав кетчупом на пицце слово «Помогите».
Все стало ясно. А для отвода глаз он действительно состряпал записку типа: «Вызовите полицию, здесь заложники». Записку бандиты, естественно, отобрали, но не это было главным . Но это было в кино, а на самом деле очень трудно в нервной обстановке, когда вокруг бандиты, сообразить, какой знак оставить, чтобы привлечь внимание.
В конце концов, профессии телохранителя и частного детектива в чем-то перекликаются и, извините, пересекаются. Поэтому, полагаю, есть смысл напрячь мозги.
Я стала осторожно ходить по комнатам, внимательно оглядывая предметы, мебель и даже потолки.
Ничего путного мне в голову не приходило, обстановка как обстановка.
По-моему, я зря теряю время. Даже в местах скопления пыли нет ни одной черточки, ни одного значка, которые могли бы пролить хоть малейший свет на происшедшее в этой квартире.
Но… стоп!
Ванная комната!
Прежде чем женщина куда-то собирается, она посещает именно это место.
Святая святых.
Я пошла к ванной комнате, отщелкнула тот самый жуткий шпингалет.
Выключатель находился рядом с дверью, я нажала на белую кнопку, но свет не включился.
Да, в темноте я вряд ли найду какие-нибудь письмена на корзине с грязным бельем.
Тем не менее, зайдем посмотрим.
Я шагнула внутрь.
И вдруг!
Я почувствовала на затылке холод металла чей-то слащавый голос произнес:
— Не двигайся, в таком положении мне будет трудно промахнуться!
Я застыла на месте, не особенно понимая что происходит. Меня тут же обыскали, вернее, общупали с ног до головы, задержавшись на ягодицах дольше, чем того требовали навыки обыска.
— Что мне теперь делать? — спросила я.
— Выходи отсюда медленно и без фокусов. Учти, ты на мушке.
— Учту. Куда идти?
— В комнату, куда еще.
Голос мужика показался мне знакомым, значит, мы где-то уже встречались.
Только не уверена, чтобы это было приятное общение.
Мы вошли в большую комнату.
— Садись на софу.
Я сделала так, как мне сказали. Ни больше, ни меньше. Теперь посмотрим, кто взял меня и плен.
Повернувшись, я увидела перед собой — знаете кого? Мнимого милиционера Пелешенко. Того самого, что совал мне в нос липовое удостоверение на школьном дворе. У него в руке был пистолет «ПМ», черная дырочка смотрела на низ моего живота. Ну, извращенец.
— Здрасти, — сказала я.
— Привет! — ответил Пелешенко, усаживаясь на стул и доставая сигарету «Прима». Он жадно затянулся, будто не курил полгода. — А я-то все думал, кого это черти принесут в квартиру? Оказалось — вот кого!
— К сожалению, — произнесла я. — Кстати, вы ничего не слышали о пассивном курении? Я не люблю, когда в внимания.
— Мы все гадали, сколько помощников у этого жлоба. Пока что вычислили только тебя.
— А что меня вычислять, я сама пришла.
— Вот и хорошо. Значит, сама и расскажешь, что знаешь.
— Я ничего не знаю.
Пелешенко раззявил губы, обнажив коричные клыки.
— Как же! Случайно, что ли, вы целый день ходите парочкой?
— Хотите верьте, хотите нет, все произошло действительно случайно. Я ехала на машине по своим делам, а он попросил у меня помощи. Бандит покачал головой.
— Не рассказывай мне сказки! Станут случайные люди бегать по городу, словно Бонни и Клайд.
Надо же, а этот дядька далеко не дебил.
— Бонни и Клайд были преступниками в отличие от нас.
Пелешенко кивнул:
— Согласен. Этот придурок влез не в свое дело, хотел поиметь нас во все дырки, но теперь он уже наверняка превратился в «жмурика».
При этом он посмотрел на часы.
— Что вы хотите этим сказать? — с недоверием спросила я.
— А то, что конец настал твоему дружку. У меня внутри все похолодело. А вдруг и в самом деле в эту минуту Николая выбрасывают в овраг с аккуратной черной дырочкой в темени? В тот самый Песчаный овраг или еще куда-нибудь…
Я посмотрела в глаза Пелешенко.
— Меня, что же, ждет то же самое? Тот кивнул. Иного ответа я и не ждала.
— Если расскажешь все, что знаешь, то умирать будешь не так болезненно.
Тихо и спокойно. Даже не поймешь, что произошло. Бах — и ты спишь.
Хороша перспектива, ничего не скажешь. И выбор небольшой.
— А можно мне кое-что узнать перед смертью? — спросила я. — Если это, конечно, не повредит вашему имиджу?
— Валяй!
— Как вы оказались в ванной комнате, закрытой снаружи? Неужели существует способ запирать дверь на внешний шпингалет, находясь внутри помещения? Бандит усмехнулся.
— Это элементарно. Меня запер помощник, а сам ушел. Я подумал, что мы и вдвоем справимся с тем, кто придет в-эту квартиру.
— Вдвоем?
— Я и «Макаров».
Я поняла. Действительно, умный ход. Надо будет взять на вооружение.
— А как насчет последнего желания? — спросила я.
— Какого еще желания? — насторожился Пелешенко.
— Последнего желания перед смертью… я имею право на него?
Тот покачал головой.
— Даже не думай.
— Почему? — я пожала плечами. — Чем это плохо для вас?
— Для меня?! — бандит был явно удивлен. Вместо ответа я стала расстегивать верхнюю пуговку мужской рубашки, которая была на мне в этот момент.
— Я нимфоманка и хочу мужчину. Может быть, поэтому я стала помогать Николаю вы " знаете, как его зовут?
— Теперь знаем, — произнес Пелещенко покрасневшими глазами глядя на меня.
К этому моменту уже третья пуговица был освобождена от петли.
— Говорю тебе, даже не вздумай, — неуверенным голосом произнес бандит.
— Не хочу чтобы ты задушила меня своими титьками. Фу, как грубо! Козел прокуренный! Кстати, насчет курения. Пелешенко мудро поступил, что не курил в квартире, потому что тогда я бы почувствовала запах и насторожилась. Хитры, гады, ничего не скажешь. Что ж, и у противника есть чему поучиться.
— У меня не такая тяжелая грудь, чтобы можно было ею задушить, — произнесла я, нащупывая в кармашке на бюстгальтере нужный мне предмет.
Это был тяжелый металлический шарик с острыми насечками на поверхности.
Если он попадет в лицо человеку, то может рассечь кожу и нанести таким образом весьма чувствительную рану. Это было той скромной целью, которую я преследовала в данный момент.
Со стороны могло показаться, что я продолжаю стриптиз-шоу, на самом же деле я готовилась к агрессии. Причем жестокой.
Осторожно взяв шарик двумя пальцами, стараясь не пораниться, я вынула руку из-под рубашки и, резко выбросив ее вперед, метнула зловещий предмет в лицо Пелешенко.
Насечки полоснули по щеке бандита, и тот нервно дернулся. Не дожидаясь, пока он оправится от шока, я метнулась вперед, выбила из пук пистолет, который с резким стуком упал на линолеум, и набросилась на «волка в овечьей шкуре».
