Стенли Эллин - Свет мой, зеркальце, скажи
- Каких именно?
- Никогда больше он не имел права видеть Ника.
В номере отеля пахнет сыростью. Люстра светит бледно-желтым светом единственной уцелевшей лампы. Из окна видна мокрая кирпичная стена.
Вивьен, улыбаясь, разглядывает эту убогость, тихо напевая:
- Нью-Йорк, Нью-Йорк, чудесный город...
- Я сожалею, Вив, но по крайней мере, это уединенное место.
- Мы больше не можем идти проторенными путями. Удобства есть, я надеюсь? Или горшок под кроватью?
- Нет, ванна там, за этой дверью. Ты можешь не верить, дорогая, но даже подобная дыра стоит бешеных денег.
- Если ты не получаешь отпущения грехов, то хотя бы оплачивал их. Тем не менее, "Плаза"...
- Я буду откровенен и груб, Вив. Этого номера вполне достаточно для кратких встреч, и ты отлично знаешь, нам не на что больше надеяться. Час или два то тут, то там, уворованных из рабочего дня.
- Потому тебе и повезло, ибо я одна из тех извращенных личностей, находящих, что скрытность добавляет удовольствия. Но тебе почему это нравится?
- Я не могу рисковать, если хочу сохранить Ника.
- Я не возмущаюсь, дорогой. Как бы то ни было, если твоя жена соглашается играть в эту игру, что я могу поделать?
- Ничто не изменится. Поверь мне, она совершенно не способна играть так, как это делаешь ты. Она превращается в мегеру, и все идет прахом.
- А теперь все не так?
- Меньше, чем можно было ожидать. Поскольку я предстаю перед промывателем мозгов и прилагаю усилия выкарабкаться, она удовлетворена.
- А ты?
- Я выживаю, - говорю я, кладя руки на её округлый зад. - Почему бы и нет? Посмотри только, что меня утешает.
- Но используется не в полной мере.
Она отстраняется, открывает ящик комода и запускает руки в знакомое белье.
- Здесь все?
- Все.
- Отлично.
Войдя со мной в комнату, Вивьен кладет на комод принесенный пакет. Разрывает шпагат и бумагу и открывает картонную коробку.
- А для полноты картины...
Она оборачивается и выставляет напоказ парик и атласные туфли на высоком каблуке.
- Теперь, дорогой, задерни занавески.
Кирпичная стена гарантирует нам, что абсолютно никто не может нас видеть сквозь запотевшие стекла, но я отлично знаю её желание настоять на своем. Я их задергиваю.
- Скрытность добавляет удовольствия, - повторяет Ирвин Гольд. Дерьмо!
Герр доктор улыбается, демонстрируя желтые зубы.
- Одна из основ пуританизма, мэтр. А если подумать о состояниях, созданных благодаря этому предприимчивыми людьми, не стоит ужасаться, - он вновь скалится, повернувшись ко мне. - Признаете, Пит, что нежная сценка, на которой мы только что присутствовали, верна во всех деталях?
- Да.
- И что подобные сценки часто повторялись в этом малоприятном убежище?
- Да.
- В течение долгого времени?
- Я хотел бы ответить, но не могу. Мне очень больно, у меня затекли ноги, а в мою спину, пока я сижу прямо в этом кресле, как мне кажется, вонзили кол.
Желтоватый оскал скрывается.
- Сколько времени?
- Я не знаю. Не помню.
- Ну как же так? Это необходимо, мой скрытный Пит. Это необходимо.
Макманус покусывает сигару, изучая свои карты. И бросает на стол двойку червей. Джоан покрывает его девяткой, он едва не умирает из-за моей десятки, а Грейс пасует. Раздругой в месяц я обязан пригласить Макмануса с компаньоном сыграть вечерком в бридж, а Грейс - последняя в длинном списке; все партнеры Макмануса по бриджу - элегантные тигрицы с решительными чертами, готовые перегрызть горло по приказу хозяина. Это трудно для Джоан - партнерши сегодняшней тигрицы, потому что Макманус отказался играть против команды муж-и-жена ( "Потому что, Господи, жене стоит потереть нос, и муж тотчас знает, какая карта у неё на руках" ), но ещё более затруднительно для меня, бывшего его постоянным партнером. Джекилл, любезный и веселый за обедом, чтобы нравиться дамам, он превращается в супер - Хайда, как только карты сданы.
Сейчас он протягивает руку, бросая шестерку бубей. Я могу только молить, чтобы удача от него отвернулась и он оказался в безвыходном положении. У меня не было такой масти. Грейс сбрасывает пятерку бубей, Макманус сбрасывает черви, Джоан тоже сбрасывает, и Макманус берет взятку. Он бросает косой и злой взгляд прежде, чем я смог отвернуть голову, вновь протягивает руку и бьет бубновым тузом, сбрасывает последнюю ненужную карту и заканчивает тем, что раскладывает оставшиеся перед собой.
- Вот, вот и вот. Двенадцать взяток на пиках.
Грейс держит марку. Она берет карандаш.
- Очень красивый шлем, - говорит эта сволочь и не удерживается, чтобы не добавить: - Жаль, что не объявили.
- Вы это слышите, - бурчит Макманус, испепеляя меня взглядом. Хотите, чтобы она повторила?
- Послушайте, Чарли, у нас недостаточно взяток для шлема.
- Надо полагать, что достаточно, ибо мы его выиграли, не так ли?
- Когда я объявляю взятки, я не беру с потолка, Чарли. Я объявляю по своей игре.
Он становится мертвенно бледным, только шея наливается кровью.
- Господи,что вы несете?Говорят вам, мы выиграли шлем.И смотрите в карты,когда объявляете.
- Будь у вас мои карты...
- Я вам говорил, нечего морочить мне голову этими глупостями. Хотя бы раз признайте себя виноватым, это все, чего я прошу. Сознайтесь, что ничего не понимаете в бридже.
- Я сделаю гораздо больше.
Он так завел меня, что я никак не мог попасть в свой карман и вытащить пачку ассигнаций.
- У меня пятьсот пятьдесят? Вот пять долларов. И отныне мы сможем обходиться без неприятных споров , и я буду оплачивать вам свои промахи так, как вы сочтете нужным. Это не составит труда.
- Вы заплатите мне? Моими деньгами?
Долгое сотрудничество научило меня понимать этот тон. Отказываясь от дискуссии, он берет нож для резки бумаги и пробует лезвие на своем пальце.
- Вы собираетесь поставить меня на место моими же деньгами?
- Моими, Чарли, - ответил я, бросая пять долларов на середину стола, чтобы он забрал их или оставил. - Вот так.
- Господи, - восклицает Джоан. - Веселенькие разговоры! Мы играем в карты, или нет?
Макманус ничего не слышит. Он наклоняется ко мне, указательным пальцем тычет меня в грудь.
- Мои деньги, дорогуша. Потому что лишь вчера бухгалтер приходил плакаться мне в жилетку. Номер 310 в отеле "Критерион". Десять месяцев по триста долларов в месяц. Три тысячи долларов моих денежек. Вы отлично знаете, что я не собираюсь вычитать из вашего жалования, но ваша щедрость в расходовании моих денег начинает выводить из себя!
- Чарли, этот счет из отеля...
- Да? Что? Не хотите ли вы сказать, что заключали сделки в этом захудалом отеле?
Внезапно Джоан вскакивает и выходит из комнаты. Слышно, как кухонная дверь ударяется о холодильник. Я встаю и смериваю Макмануса взглядом.
- Вы достаточно неплохой игрок в бридж, но зато истинный чемпион по грязным делишкам, Чарли.
Впервые ответа не последовало. Что он мог ответить?
Джоан склонилась над кухонным столом, опираясь на свои сжатые кулаки, понурив голову.
- Джоан, послушай. Прежде чем пуститься во все тяжкие, я хочу, чтобы ты поняла: я использовал номер для дел издательства, и только. Ты же знаешь Чарли. Когда он в агентстве, контора превращается в кастрюлю-скороварку. Единственное решение, какое я смог найти, - снять номер в квартале поблизости, чтобы спокойно поработать днем. Овчинка стоила выделки, даже если бы я платил из своего кармана. Клянусь тебе, Джоан, это правда.
Она поднимает голову.
- Я хочу увидеть этот номер. Немедленно. Проводи их, а потом мы отправимся в этот отель.
- В час ночи? Это бессмысленно. Послушай, Джоан, завтра. Завтра, прямо с утра...
- Тотчас, с тобой или без тебя, я немедленно отправляюсь посмотреть этот номер.
- И что ты рассчитываешь там найти? Или скорее кого ты думаешь там найти?
- Я найду там то, что ты оставил. О, Бог мой, ты болен. Болен. И не хочешь лечиться. Ты никогда не пытался вылечиться.
Север, юг, запад и восток, решетки стучат и захлопываются.
- Джоан, я пытался. Господи Иисусе, физические потребности - не из тех вещей, от которых можно избавиться чудесным усилием воли. Ты это знаешь. Если бы ты предоставила мне немного больше времени...
- Нет. Завтра мы с Ником переезжаем к родителям. В понедельник я отправлюсь к адвокату на консультацию по процедуре развода.
- Ты отдаешь отчет о том, что станет с Ником после разговора об этом?
- А ты отдаешь отчет о том, что только что сделал со мной?
- Послушай. Надо набраться терпения. Нику нужно время. Его надо подготовить. Мы можем дать ему понять, что разойдемся, но пока будем вместе. Он заслуживает хотя бы снисхождения, Джоан. Неделю. Восемь дней.
- Неделя, - вздыхает устало она. - А потом я скажу ему, что все кончено.
- Я скажу ему сам. Можешь не беспокоиться. Я сделаю это как можно мягче.
- И сознавая, что это действительно прощание навсегда.
