Николай Оганесов - Играем в Спринт
Тип, сидевший внутри, помалкивал, и, ободренный его молчанием, я впервые за последние несколько часов открыто подумал о Нине.
Я познакомился с ней потому, что того требовали интересы дела. Те же интересы требуют от меня полной беспристрастности. Значит ли это, что я не имею права на личные симпатии и антипатии?
Все так, все правильно, и все же?..
Нет, придется, как видно, распрощаться с Приморской. Сейчас же пойду, попрощаюсь, заберу зубную щетку, и все - баста!
"А дальше что? - ехидно поинтересовался мой злопыхатель. - Ведь дорога в розыск для тебя закрыта".
"Ничего, переберусь б гостиницу. Там видно будет".
"Ну-ну, счастливого пути", - ядовито пожелал он и замолк, теперь уже надолго.
Подразумевалось, что надеяться на свободные места в гостинице может только такой ненормальный, как я, и что в конечном счете мне придется выбирать между жестким лежаком на городском пляже и не менее жесткой скамьей в зале ожидания на железнодорожном вокзале.
Оставаться у Нины нежелательно. О том, чтобы переночевать на бывшей квартире, тоже не могло быть и речи - я давно рассчитался с хозяйкой, и на моей койке наверняка уже блаженствует какой-нибудь счастливчик - здешние домовладельцы не любят простоев. Как же быть? Других вариантов не предвиделось. Разве что напроситься на ночлег к своему попутчику?
Как раз в этот момент его удлиненная светом фонаря тень упала на проезжую часть дороги.
Я продолжал топать по лужам, стараясь не замечать, как противно чавкают промокшие насквозь сандалии.
Шел и думал, что все мои рассуждения на поверку не стоят и выеденного яйца: как бы там ни было, сложившаяся ситуация требовала моего присутствия на Приморской. Другого выхода попросту нет.
Перемена местожительства и впрямь была чревата дополнительными осложнениями, а то и полным провалом. Связь со Стасом, разумеется, сохранится. Сообщить ему новый адрес пара пустяков: шепну Витьку, и вся недолга. А вот как объяснить ему свой уход? Под каким подать соусом? При его патологической подозрительности любой, самый убедительный предлог может не сработать, вызвать недоверие. Как ни крути, а пребывание на Приморской говорило в мою пользу, оно, пусть косвенно, подтверждало мою версию о близких отношениях с Кузнецовым, создавало видимость причастности к его делам и делишкам. Стоит уйти, и легенда о мнимой дружбе с Сергеем лопнет как мыльный пузырь.
Имелась еще одна, быть может, самая важная причина: я боялся оставлять Нину одну. Чутье подсказывало, что ей угрожает опасность и что с каждым днем, если не часом, она возрастает. Это ощущение возникло еще вчера, во время утреннего визита, и с тех пор не исчезало, а после сегодняшней аудиенции у "Интуриста" у меня появились вполне реальные основания для беспокойства. Прав я или нет - покажет время...
Откуда-то издали донеслись позывные "Маяка".
Половина двенадцатого.
Миновав освещенный холл гостиницы, у которого под гитару резвилась компания подростков, я не спеша перешел через дорогу, протиснулся между припаркованными к обочине автомашинами и нырнул во двор.
Место для обзора оказалось идеальным. Из-за кустов просматривался значительный отрезок улицы, вход в гостиницу и газоны по обе стороны от входа.
Кроме предававшихся веселью полуночников, у "Лотоса" не было ни души. Вскоре удалились и они.
Мы остались вдвоем: я и мой провожатый, не считая, конечно, обитателей гостиницы, большинство которых, судя по погашенным окнам, давно покоились в объятиях Морфея.
Я не сомневался, что мой спутник не ограничится провожанием от вокзала к дому. Скорей всего он затаился где-то поблизости: проверяет, останусь ли я здесь или мой визит на Приморскую только ловкий финт, имеющий целью сбить его со следа. Что ж, наберемся терпения, спешить мне некуда.
Прошло не менее четверти часа, прежде чем от торцевой стены "Лотоса" отделился темный силуэт.
Я до рези напряг глаза. Это был не Герась. Фигура показалась мне знакомой, хотя полной уверенности не было. И лишь когда он вышел на освещенную часть улицы, я его узнал и чуть не присвистнул от удивления.
Он постоял в раздумье, словно специально, чтобы я успел хорошенько его рассмотреть, направился было в мою сторону, однако на полпути остановился, нерешительно потоптался на месте, потом развернулся и прямо по газону зашагал прочь.
Я выбрался из кустов на дорожку. Очистил налипшую на подошвы грязь и пошел к дому, гадая, что заставило Тофика Шахмамедова сменить свою благородную должность таксиста на малопочтенное амплуа соглядатая.
За мной следил Тофик. Это было так же верно, как и то, что я понятия не имел, зачем он это делал.
2
По комнате, опираясь на костыли, расхаживал плотный, среднего роста парень лет двадцати пяти.
Не исключено, что он был немного старше или чуть моложе, - более точному определению его возраст не поддавался: рыжеватая, короткоостриженная борода и спадавшие на лоб волосы оставляли открытыми только нос и живые, чайного цвета глаза. Само собой, цвет глаз я различил несколько позже, когда успел к нему приглядеться, но узнал гостя сразу, едва приоткрыл дверь.
Своеобразная посадка плеч, полное отсутствие шеи, не говоря уже об остальных, не менее броских приметах, делали его внешность слишком запоминающейся. Это был тот самый человек, с которым мы столкнулись вчера под струнный квартет Бетховена и чье внезапное исчезновение привело меня в замешательство. "А ведь он вчера на машине уехал, - подумал я с опозданием на сутки, - не иначе как на машине, оттого я за ним и не угнался". Почему столь простая мысль не пришла в голову раньше, а возникла именно сейчас, когда это не имело уже ровно никакого значения, - непонятно.
И еще я подумал, переступая через порог: "Мир тесен, и, к счастью, не все в нем необъяснимо".
Увидев меня, бородач остановился.
- Володя? - спросил он обрадованно, точно мое появление было чудом, на которое он уже перестал надеяться.
- Володя, - подтвердил я. Встреча с Тофиком, кажется, начисто лишила меня способности удивляться.
Убедившись, что я - это я, бородач развернулся и, обращаясь к Нине, радостно возвестил:
- Ну вот, я же говорил! Цел и невредим твой квартирант. - Он в два скачка приблизился ко мне и протянул руку: - Давай знакомиться - Вадим.
- Очень приятно, - ответил я на пожатие.
- Ты где пропадал? Мы уже волноваться начали, не случилось ли чего...
- А что со мной могло случиться?
- Вот и я говорю, что с ним сделается, а она...
Я, а за мной и бородач посмотрели на Нину, но она демонстративно отвернулась, всем своим видом показывая, что мое отсутствие волновало кого угодно, только не ее.
- Что ж ты молчишь?! - воскликнул Вадим. - Сама себе места не находила, а теперь... Да вы что, поссорились?
Нина не ответила, я тоже, и он понимающе улыбнулся и окинул меня критическим взглядом.
- Между прочим, для тебя приготовлено. - Он показал на стопку одежды, поверх которой лежали толстые шерстяные носки. - Переоденься. С тебя вон вода течет.
Что правда, то правда - количество выпавших на меня осадков явно превышало годовую норму. Одежда промокла насквозь, и меня бил озноб. Поэтому я не стал вникать, в какой мере волен распоряжаться в доме этот самый Вадим: прихватил вещи и удалился в соседнюю комнату.
В сравнении с моим собственным новый наряд имел лишь одно, но весьма ценное преимущество - он был сухим. Брюки оказались малы и насилу сошлись в поясе, рубашка потрескивала на швах, а плотный, ручной вязки свитер еле-еле прикрывал локти. Но выбирать было не из чего. Я переоделся и вернулся к гостю.
Вадим расположился на самом краешке дивана, деликатно подвернув край постели, и вытянул перед собой негнущиеся ноги в ортопедических ботинках.
- Да, старик, это не Диор, - прокомментировал он мой выход. - Но на пожарный случай сойдет.
- Сойдет, - согласился я.
- Согрелся?
- Вроде бы. - Я был не прочь узнать, кто он и зачем пожаловал, но спрашивать впрямую было неудобно. К тому же, судя по активности Вадима, дежурными репликами дело не ограничится, а значит, рано или поздно все выяснится само собой.
Однако уже следующий вопрос показал, что интерес друг к другу у нас взаимный.
- Я слышал, новоселье скоро справлять будешь? - спросил он. Квартиру меняешь?
- Откуда такие данные? - осведомился я с наигранным удивлением. То есть удивление было самое что ни на есть настоящее - напрасно я зарекался, - но светский характер беседы не предполагал проявления открытых эмоций.
- Нина рассказала, - сообщил Вадим.
- Вот как?
- Мы ведь с ней старые друзья, - объяснил он. - У нас секретов нет. Так что я теперь о тебе много чего знаю, товарищ Сопрыкин.
Внутри у меня что-то оборвалось. Из всех пилюль, которыми потчевала меня Нина, это была самая горькая.
- Да-да, конечно, - промямлил я, стараясь вообразить, насколько далеко простираются пределы их откровенности и что еще могла рассказать обо мне Нина.
