Лариса Капелле - Философский камень Медичи
– Тогда что случилось? – не отставала девушка со своими расспросами.
– Друга похоронил, – печально произнес старик, – Василия Семеновича, а ведь он был на десять лет меня младше… Ну да ладно, с чем приехала, соскучился я уже без вас с Алешей!?
– С очередной трудной, почти неразрешимой задачей, – вздохнула Кася.
– Хорошо, хоть задачи у тебя есть неразрешимые, а то совсем забыла старика, – пошутил Павел Петрович, – показывай.
Кася протянула старику перевод писем Джироламо, Фортунаты и рассказала вкратце их историю. Об отце Антонио упомянула только со слов Алеши. Втягивать старика в эту историю ей не хотелось. Павел Последний выслушал внимательно.
– Итак, Алешу в очередной раз заносит, – констатировал он.
– Почему заносит? – удивилась и даже слегка обиделась за друга Кася. – Вы не согласны с ним, что царствование Ивана Третьего – поворотный момент в истории России?
– С этим я согласен, – успокоительно произнес Павел Последний, – благодаря ему Москва и стала центром нового государства. Хотя когда он стал князем, ситуация у Московского княжества была не ахти какая: на западе Великое Княжество Литовское и Польское королевство. На северо-западе Ливонский Тевтонский орден – извечный противник русских князей. На востоке Казанское ханство, на юге ослабевшая, но все еще держащаяся за старые привилегии Золотая Орда и уже явно поднимающее голову Крымское ханство. Да и русские княжества извечно друг с дружкой воюют. Но Иван Третий был талантливым политиком и умел себя окружать умными советниками. Да и ни в средствах, ни в методах не стеснялся: посылал то армии, то наемных убийц, хотя сам всегда держался в стороне, предпочитая действовать хитростью и лаской, нежели плеткой. Даже от Золотой Орды избавился без какой-либо впечатляющей битвы. Постояли на Угре, постояли и разошлись. А многовекового ига и след простыл. Этого у Ивана Третьего ни отнимешь, ни прибавишь. И насчет роли, сыгранной Софьей Палеолог, согласен, а вот относительно Ивана Молодого бабушка надвое сказала, – хитро улыбнулся старик.
– Как это бабушка надвое сказала? – удивилась Кася, привыкшая доверять суждениям Алеши.
– Так и сказала, какой стала бы Русь при Иване Молодом, сложно определить, – покачал головой бывший школьный учитель.
– Алеша считает, что если бы Иван Молодой взошел на престол, то, может, в России строй стал гораздо гуманнее или свободнее, крепостное право было бы отменено, а может, и вовсе его бы не было?!
– Как всегда, человек полагает, а судьба располагает, – улыбнулся старик, – а может быть, так оно и лучше.
– Павел Петрович, почему вы все загадками говорите?
– Да не говорю я загадками, просто модную сейчас альтернативную историю не люблю. Что если бы к власти не Петр Первый пришел, а Софья, или декабристы выиграли, или Ленин на том поезде не доехал, а Сталина бабка в детстве подушкой придушила и так далее и тому подобное. Одни «если бы» да «кабы»…
– Иногда так интереснее, – возразила Кася.
– С этим я согласен, только тогда это не история, а игра типа «Цивилизации», в свое время внук увлекался. Мы же говорим о том, что произошло, когда и пытаемся понять, почему. А «если бы» да «кабы» нас только уводят в сторону. Алеша предпочитает Ивана Молодого с Еленой Волошанкой и Федором Курицыным?
– Да, – пожала плечами она.
– Конечно, они были за сильную государственную власть. Но представляли собой нечто вроде аристократической партии, это во-первых, во-вторых, единства в их рядах не было, в-третьих, Курицын и Волошанка – активные последователи ереси жидовствующих или богомилов. А к чему эта ересь привела бы в российских условиях, неизвестно. Все-таки православие в российском обществе всегда играло цементирующую роль и очень неплохо срослось с российским менталитетом. А вольнодумцы именно в этот период, я подчеркиваю, в этот период, могли изрядно раскачать только становящееся на ноги государство.
– Но Софья принесла с собой византийские формы правления, а они уже изрядно изжили себя, – продолжала настаивать на своем Кася.
– Это тоже бабушка надвое сказала, – поморщился старик, – точнее сказать, Софья ввела при дворе византийский этикет, сделала очень много для культурного и архитектурного развития княжества, но не забывай, что идея сильной государственной власти в этот момент витала в воздухе. Достаточно сравнить историю других европейских стран.
– Но крепостное право?
– Крепостное право объясняется вовсе не полной отсталостью России, а ее огромной территорией. Если в Европе земли было мало, а народу много, то привязывать крестьян к земле не имело никакого смысла, а в России все было наоборот: земли хоть завались, а народишку – раз, два и обчелся. Поэтому крепостной труд хоть и был неэффективным, но хотя бы земля обрабатывалась. Я ведь вас учил, что сравнивать надо уметь.
– То есть, по-вашему, если бы Иван Молодой пришел к власти, было бы только хуже.
– Я не провидец и в параллельные миры, чем молодежь сейчас увлекается, играть не собираюсь. Только кажется мне, что Великой России в этом случае не было бы, и все, – покачал головой старик, и в глазах его зажглась привычная смешинка, – была бы Великая Польша, Литва, Великое Казанское ханство или, не знаю, Пермское, но Российской империи просто-напросто не было бы. Надо смотреть правде в глаза: выстояла ли Речь Посполитая? А ведь фактически она и была этой аристократической республикой, за которую боролась боярская партия: с выбираемым королем и дрязгами крупных магнатов. Чем московское, тверское, вятское боярство или новгородское купечество отличалось от польских магнатов и шляхтичей? Они бы лучше смогли соединить несоединимое и запрячь в одну телегу лебедя, рака и щуку? Так бы и новгородцы тянули к морю, тверичи в лес, а вятичи в степь. О чем бы Алеша ни говорил, да только без абсолютной царской власти и сильной церкви не было бы той России, которую мы знаем.
Кася задумалась, ей было нечего возразить. В который раз убедилась, что альтернативная история удобна только в одном случае. А именно: если льет воду на твою мельницу, в обратном же случае настоящая оказывалась как-то посимпатичнее.
– Молчишь, – улыбнулся старик, – вот видишь, да и потом, зачем выдумывать, нам бы с тем, что на самом деле произошло, разобраться.
– В смысле?
– В том самом! Возьмем Софью: на кого она могла рассчитывать – на саму себя и на нескольких соратников, в основном из числа представителей захудалых боярских родов. Софье не удалось добыть приличных государственных должностей даже для самых близких своих родственников: брат Андрей, последний Палеолог по мужской линии, убыл из Москвы несолоно хлебавши, племянница Мария, которую Софья выдала за Василия Верейского, наследника Белозерского князя, впала в немилость и бежала с мужем в Литву. Наученные горьким примером, другие родственники Софьи в Московию за ней не последовали. Однако победила ведь, хотя не сразу. Для Алеши просто: отравила наследника с помощью Медичи, не так ли?
– Да, – подтвердила Кася.
– Он у меня еще получит! – шутливо пригрозил старик. – Будущее историческое светило называется! Книгу решил написать! А сенсация где? Нету сенсации… Про то, как подлая византийка отравила российского царевича, еще Курбский Ивану Грозному писал.
– Тогда кто его отравил?
– Во-первых, никто не доказал, что отравили, подагра вполне может вызвать острую почечную и сердечную недостаточность, достаточно исключить любое пребывание на свежем воздухе и физические упражнения, уложить больного в постель, пичкать мясными бульонами и прочей богатой протеинами пищей, – наставительным голосом поборника здорового образа жизни произнес Павел Последний, – а во-вторых, почему именно Софья? Вообще неумно как-то вызывать из Италии доктора, на совесть которого и взвалят преступление. Могла бы исподтишка действовать, почему так по-глупому подставилась? Правда, друг твой оригинальное в кавычках решение проблемы предложил: мол, «мистро Леоне» лечил, а посланник Медичи Альберони отравил. Результат? От перемены мест слагаемых сумма не меняется.
– Еще римляне говорили, ищи того, кому выгодно, – возразила учителю Кася.
– Молодец, вспомнила следственный принцип «Is fecit, cui prodest». Тогда Софья Палеолог вообще полным, как вы это сейчас говорите, «лузером» представляется. Отравить отравила, под подозрение попала, а власти так и не добилась. Наследником стал Дмитрий, сын Ивана Молодого и Елены Волошанки, внук Ивана Третьего. И те же Федор Курицын и князь Патрикеев и прочие представители партии Ивана Молодого по-прежнему у власти. А в тысяча четыреста девяносто седьмом году вообще чуть головы не лишилась. Поэтому, кроме вопроса, кому это выгодно, задавай иногда вопрос, а кто от этого выиграл?
– Кто от этого выиграл? – задумчиво произнесла Кася, и одна смутная идея забрезжила в ее голове.
