Наталья Борохова - Адвокат на час
Первые же минуты показали, что Тоня не создана для фигурного катания. Она постоянно падала. Но Марк отнюдь не был разочарован. Он поставил ее на ноги после очередного падения.
– Мы идем в кафе, – категорично заявил он.
Они нашли уютные места с видом на ледовое поле. Внизу скользили фигуристы. Звучала приятная музыка, и Антонина чувствовала себя хорошо, как никогда в жизни.
Марк наотрез отказался брать у нее деньги.
– Да ты с ума сошла, – смеялся он. – Неужели я не могу пригласить в кафе понравившуюся мне девушку? На зарплату парикмахера не пошикуешь. Так что прибереги свои денежки. Пригодятся.
– Мне скоро исполнится тридцать восемь, – вдруг сказала она.
– А мне двадцать восемь, – засмеялся он. – И что из этого?
– Я хотела спросить… Это для тебя не слишком много?
– В самый раз. Знаешь, в чем твоя проблема? Ты придаешь большое значение мелочам. Расслабься…
Они стали встречаться. Марк вел себя так, как будто и не догадывался о существовании могущественной Вероники. Он считал, что Антонина является кем-то вроде старшего мастера у парикмахеров. Она же не спешила вводить его в курс ее семейных дел.
– Давай поженимся, – как-то сказал он, и она едва не расплакалась от счастья…
По своей наивности, Антонина полагала, что мать воспримет новость с радостью.
– Ты дура! – первое, что услышала она от Вероники. – Неужели ты не понимаешь, что ему от тебя нужны только деньги?
– Марк не такой, – расплакалась она. – Он просто полюбил меня.
– Тебя? О боже правый! Где, ты говоришь, он работает?
– Инструктором на катке.
– Ах, инструктором? Подходящее место для альфонса.
– Да он даже не знает, что у нас есть деньги!
– Это у меня есть деньги, – внесла важное уточнение Дворецкая. – И я не собираюсь делиться ими с каждым встречным-поперечным. Да и у тебя, моя милая, в будущем возникнут финансовые дыры, если ты не оставишь весь этот любовный бред.
Антонина слушала Дворецкую, и кулаки ее сжимались. Пожалуй, она никогда не чувствовала более сильную ненависть к матери, чем в эту минуту…
Владислав тихонько отворил дверь. В небольшой комнате, освещенной только лампой под тряпичным абажуром, за игральным столом собрались люди. Слышались характерные удары по столешнице и негромкий разговор. Вдруг один из них обернулся, несколько секунд всматривался в темноту и наконец удивленно произнес:
– Нет, вы только посмотрите, кто к нам явился! И у тебя хватило на это наглости? Убирайся прочь.
– Нет уж, не торопись, – остановил его второй. – Не стоит упускать такую возможность. Коли прошел, мы с ним сейчас и потолкуем. Ты когда вернешь деньги, паскуда?
Влад жалко улыбнулся.
– Я как раз сейчас работаю над этим.
– Хватит заговаривать зубы! – разозлился мужчина в клетчатой рубашке и замшевых брюках с бахромой. Он напоминал ковбоя. Выплюнув на пол сигарету, он раскачивающейся походкой подошел к Владу.
Тот даже попятился.
– Не стоит так волноваться, – залебезил он. – Просто мне трудно собрать такую сумму целиком. Клянусь, у меня уже есть половина, и я скоро смогу…
– Да что ты ему веришь! – раздался голос из-за стола. – Этого сукина сына уже внесли в черные списки, его не пропускают ни в одно казино. Спроси, кому здесь он только не должен.
– Верно. Верно, – послышалось со всех сторон.
Ковбой демонстративно размял огромные руки.
– Гони сюда половину! – потребовал он.
– Половину чего? – вжал голову в плечи Дворецкий.
– Половину суммы долга. Ты же сказал, что раздобыл деньги, или мне это только почудилось?
– Да. Но… у меня сейчас их нет с собой.
– Как нет? Чего же ты тогда пришел?
– Отыграться, – глупо улыбнулся Влад. – Вот, часики принес.
Он достал из кармана небольшую вещицу и сунул ее в клешню ковбоя. Тот повертел часы в руках, подошел к свету.
– «Ларе от Филиппа с любовью», – прочитал он на задней крышке. – Это не ты у нас случайно Филипп? – грозно спросил он.
– Не стоит беспокоиться, – залебезил Влад. – Эта штука досталась мне от бабушки. Здесь все совершенно законно.
– Слушай его! – раздался все тот же голос из-за стола. – Он перетаскал сюда все барахло своих бабушек и дедушек, а заодно служанок и поваров.
Ковбой впихнул часы в карман Влада и грязно выругался.
– Забирай обратно. Я не желаю из-за тебя влипнуть в историю. Хочешь, тащи эти часы в ломбард. Мне же нужны деньги. Ты понял?
– Понял-понял, – закивал головой Дворецкий.
– Тогда, чтобы завтра половина суммы лежала на этом столе. Получится?
У Влада затряслись губы.
– Завтра не получится.
– Что?
– Честно говоря, мне только еще пообещали одолжить. Но денег у меня на руках нет, – признался он.
– Ах ты, ублюдок! – Ковбой схватил Дворецкого за шиворот. – Что же ты ломал здесь комедию?
– Ай-ай, больно! – хныкнул он. – Отпустите меня.
– Я не поверю, что у сына богатой старухи нет ни гроша! – Мужчина бешено вращал глазами. – Возьми у матери и рассчитайся со мной, иначе я прибью твои колени гвоздями к полу, и ты станешь похож на Буратино.
– Но не могу же я продать отель! – ныл Влад.
– По мне, ты хоть узлом завяжись, но деньги отдай, – рыкнул ковбой, отшвыривая Дворецкого в сторону.
Тот тяжело поднялся, потирая ушибленную поясницу.
«Чертова мать, – зло подумал он. – Вечно от нее только одни неприятности. Интересно, долго она еще собирается жить на этом свете?»
В отличие от сестер, Влад едва ли почувствовал на себе железную десницу матери. Чрезвычайно требовательная к дочерям, Вероника до поры до времени закрывала глаза на все проказы сына. Он рос шумным и неуправляемым. На правах будущего наследника ему позволялось все. Он катался по полу в истерике, дерзил отцу и доводил до слез няню.
«Он будет большим начальником», – пророчила Дворецкая, потому что в начале девяностых западное слово «бизнес» казалось таким же чужеродным, как пепси-кола. Вероника хотела видеть сына сильным и волевым, поэтому боялась давить на мальчика. Характер ведь так легко сломить в юном возрасте. Влад ожиданий не оправдал. Он рос трусливым и психопатичным, подверженным чужому влиянию.
Еще в школе он пристрастился к игре. Вначале его увлечение казалось вполне безобидным. Он резался в «ножички», «наперстки», проигрывая домашние бутерброды с дефицитной колбасой и мелкие карманные деньги. Потом игры стали серьезнее, и ставки соответственно возросли. Потребовались дополнительные средства. А где их было взять, если скрупулезная Вероника высчитывала все его расходы до копейки: дорога до школы, завтрак, кино и мороженое, книги. Повышать «стипендию» сыну Дворецкая отказалась наотрез.
Положение казалось безвыходным, тем более что Влад успел задолжать старшеклассникам, и они собирались его бить смертным боем. Тогда он впервые продал свои джинсы. Модные, с импортными лейблами, они были привезены матерью из поездки в Италию. Следом отправились кроссовки, куртка и велосипед.
Трагедия заключалась в том, что Владиславу поразительно не везло. Скорее всего, ему на роду было написано не прикасаться к картам, но он с настойчивостью, достойной лучшего применения, пробовал все снова и снова. Его завораживал сам процесс, и он завидовал фавориту, наблюдая, как тот, посмеиваясь от удовольствия, распихивает по карманам мятые денежные купюры.
Вероника, погруженная в свои дела и заботы, болезненной страсти сына не рассмотрела. Зато она заметила, что из дома стали исчезать вещи.
– Полина, – строго выговаривала она домработнице. – Вот здесь всегда стояла фарфоровая статуэтка балерины. Куда она делась?
– Понятия не имею, Вероника Анатольевна, – таращила глаза женщина. – Сама диву даюсь.
– А может, ты разбила ее, когда вытирала пыль?
– Ну, что же я, по-вашему, лгунья? Неужто бы я вам не сказала?
Инцидент был исчерпан.
Днем позже Вероника не нашла любимые духи.
– Как сквозь землю провалились! – негодовала она.
Домработница только пожимала плечами.
Потом исчезли кассетный магнитофон, серебряные ложки и горжетка из лисицы. Дворецкая была в ужасе.
– В доме завелся вор!
– Ну, и на кого ты думаешь? – поинтересовался супруг.
– На прислугу, конечно.
Она собрала всех: домработницу, кухарку и дворника Михея – в гостиной и в резких выражениях сообщила все, что думает о необъяснимых событиях в доме.
Кухарка расплакалась. Михей сердито засопел. А Полина, поджав тонкие губы, решилась на вопрос:
– А почему вы решили, что виноваты мы?
Вероника едва не потеряла дар речи от подобной дерзости:
– А, по-вашему, я должна подозревать мужа или сына. Так, что ли?
– Я давно хотела вам сказать, да все как-то не решалась, – продолжила натиск Полина. – Но у меня в последнее время постоянно что-то пропадает. То часть денег от зарплаты, то браслет. Даже крестик на цепочке и тот куда-то подевался.
