Йенс Лапидус - Шальные деньги
Приход не заставил себя ждать.
С ходу пробило на хаханьки.
Спустились в бар попить аперитивчика. ЮВе ощущал себя умнейшим человеком в мире.
В баре уже стояли четырнадцать остальных гостей с шампанским в руке. ЮВе стал изучать собрание.
Мальчики: ЮВе, Фредрик, Ниппе, Джетсет, Густав и еще трое.
Девочки: Софи, Анна, Лолла и еще пять незнакомых барышень. Породистых. С отличной наследственностью. И наследством — богатые папы и лучезарные мамы, ну или наоборот. Умели краситься. Правильно подобранный тональник, первоклассные тени, равномерно наложенная основа. Главное, не перебарщивали с автозагаром — мазались в меру. Со вкусом одевались, маскируя недостатки: раздобревший животик, не слишком осиную талию и слишком впалую грудь. Подчеркивая достоинства: изящную шею, полные губы, ноги от ушей. Спортивные, подтянутые стройняшки. Им фитнес-клубы — как собаке пятая нога, к гадалке не ходи.
Кого попало Густав не звал. Поэтому вдвойне приятно попасть в число избранных, даром что ЮВе до этого видел его всего раза три.
Лениво попивали шампусик, великосветско базарили ни о чем, неспешно оттягивались. ЮВе тащило так, что он из последних сил сдерживался. Скажут какую-нибудь чепуху, а его уж разбирает, будто ничего смешней отродясь не слыхал. Еще и Ниппе подмигивает, мол, — ЮВе, круто мы с тобой приторчали.
Пригласили за стол.
ЮВе очутился между Анной (эта у него частенько отоваривалась) и новенькой по имени Kappa. Беседа клеилась, обе любили поболтать.
Закуски подали заранее. ЮВе сразу смекнул, что поданные яства решительно не с этого стола. Гренки, сиговая икра «Калике», сметана, тонко нарезанный лучок. Саму по себе идею накрыть барский стол по-деревенски едва ли признали бы гениальной, кабы не внушительная прозрачная посудина в центре стола — в ней слезилось пять кило отборной сиговой икры, не меньше. Чревоугодие. ЮВе вывалил на свою тарелку верных четыреста крон.
Гунн подала горячее — седло косули под грибным соусом с печеной картошкой. ЮВе обожал дичь. Пили бордо. Анна сказала, что у ее родителей есть винные погреба. На десерт подали шербет из ежевики и малины. ЮВе поклялся себе: через десять лет заведет себе такую же Гунн. Умопомрачительные кулинарные изыски!
Настроение улучшалось по мере опустошения бутылей, вносимых Гунн. Покончив с десертом, Густав обошел гостей с запотевшим пузырем «Grey Goose», наполнив широкие стопарики ледяной водочкой. Стало еще жарче.
Барышни засматривались на Джетсета и Ниппе. Вечно этот Ниппе!
ЮВе клеился к Софи.
Та не клеилась.
Комната была совсем не комнатой. Скорее салоном. Или столовой. Вот такой ширины, вот такой высоты, с чудовищно пафосной обстановкой. На потолке две люстры с парафиновыми свечками. Багровые обои в широкую полоску двух оттенков. На стенах модернисты, некоторые, вероятно, очень даже ничего.
ЮВе и Софи как раз на неделе сходили в Музей современного искусства. ЮВе, правда, был тот еще искусствовед, зато Софи призналась, что любит богатство цветовых сочетаний и потому без ума от модернизма. За несколько дней до похода в музей ЮВе успел проштудировать информацию о висевших там экспонатах: хотел удивить. И, сам того не подозревая, получил кое-какое представление о мастерах. Вот, кажется, висит Кандинский. А это огромное полотно с тремя приглушенными цветовыми полями, гармонично сочетающееся с бордовыми обоями, наверное, Марк Ротко.
Стол убран стильно и изысканно. Белая льняная скатерть, отглаженные зеленые льняные салфетки в кольцах серебряных салфетниц. Старинные подносы для графинов. Сверкающее столовое серебро, хрусталь — уровень!
ЮВе был в восторге.
Вели беседы. Мальчики обожали звук собственного голоса. Джетсет заливал, Ниппе острил невпопад, Фредрик генерировал бизнес-идеи. Всё как всегда.
Анна принялась рассказывать о последней поездке в Сен-Мориц. Рассказ был бы короче, если б она не ваксила губы блеском после каждого предложения. Они с подружкой затусили там с игроками поло, их команда ежегодно наезжала в те места, чтобы погонять в поло на льду альпийского озера. Вообще они служили в лондонских банках, а поло так — маленькая отдушина. ЮВе встрял с рассказом о своем прошлогоднем отдыхе в Шамони. Врал безбожно, сочинял и придумывал. В Альпы он ездил лишь однажды. По дешевке, на каникулах, в тесном автобусе. Он и еще четырнадцать недорослей из Умео и Робертсфорса, сидя друг у друга на голове, спали и пердели все двадцать семь часов подряд.
Анна симпатичная, милая. Только скучная. Ни рыба ни мясо. Он слушал ее рассказ, старательно смеялся, когда она шутила, задавал вопросы по ходу действия. То бишь изображал живейший интерес. Та пуще прежнего разливается: такой приятный собеседник! А у ЮВе все мысли о Софи.
Застолье продолжалось. Гости, хотя набрались изрядно, безобразничать не безобразничали. Гунн знай успевала подать-унести. Все томились в предвкушении.
Фредрик поблагодарил хозяев за обед.
Тогда встали из-за стола и перешли в комнату, обставленную на манер бара. Широкие диваны с бессчетными подушками с двух сторон. У каждого дивана низкий столик. По столам Гунн расставила канделябры «Ииттала» четырех цветов. В углу была оборудована классическая барная стойка с деревянным верхом. За стойкой во встроенном посудном шкафу хранились бокалы, хайболлы, коллинзы, кружки, рюмки. На полках выстроились несметные ряды бутылок.
Густав встал за стойкой. Крикнул, что сегодня он за бармена, налетай. Кто-то врубил музон. Бейонсе. Закачало.
Пили. Яблочный мартини, джин-тоник, пиво. У папы Густава нашелся настоящий миксер. Намешали фруктовых коктейлей: дайкири с клубникой, пинаколаду.
ЮВе налегал на пиво. Поглядывал, как там приятели.
Ниппе осаждал Карру, Джетсет у стойки беседовал с барменом Густавом, остальные гости лениво трепались, развалившись на подушках.
Фоном играла музычка. В столовой гремела посудой Гунн.
Чего-то не хватало.
Грохот тарелок мешал, раздражал ЮВе.
Вдруг понял: слишком пустынно — никто не колбасит, не гогочет, не кричит. Вывод очевиден: нужен драйв, иначе пати — коту под хвост.
Он зашел за стойку, встал рядом с Густавом. Немного послушал, что вещает Джетсет, потом извинился. Сказал, что им с Густавом надо поговорить тет-а-тет. Попросил Густава выйти в столовую.
Со стола уже убрали. Ловко же управилась Гунн! Пододвинул Густаву стул.
— Густав! Просто мегавечер, грех было не выбраться! Обед охренительный. — ЮВе железно усвоил: ругательства употреблять только в комплиментах. — Прикинь, я тут подумал. Взял с собой малость чарли. Ну, того, ты уже пробовал. Оттопыримся слегонца? Движняк пойдет еще круче, гарантирую.
— Ба, истину глаголешь. У тебя есть кола? Очуметь! Это ж то, что доктор прописал! И почем нынче хлеба?
Сам спросил, умничка. Избавил ЮВе от неприятной необходимости обговаривать шкурный вопрос. Щедрый Густав решил задвинуть гостей на собственный кошт. Кто ж откажется на халяву-то?! ЮВе согласился поделиться:
— Вообще-то я не торгую, но сейчас у меня излишек. Шесть грамм. Тебе отдам по штуке двести за грамм. Хватит на весь вечер. Телки будут кипятком ссать, да что тебе объяснять…
Густав вернулся за стойку. Объявил во всеуслышание:
— А вот кому снега?! Налетай, подешевело! — И выложил на стойку девайсы, выданные ему напрокат ЮВе.
Все, кроме двух ребят, угостились, по двадцать милиграмм на рыло.
Пошел мегаотжиг.
Музон врубили на максимум. Три девицы повскакивали на столики, пустились в расколбас, виляя бедрами. Фредрик ревел раненым медведем под «Call Me On» Эрика Придза. Софи улетела, Ниппе бесцеремонно лапал Карру, утопив ее в диване. Густав, оголившись по пояс, прыгал на соседнем диване в такт их подрыгиваниям. Джетсет отрывался не по-детски. Скакал как мажор под техноклубняк, выбрасывая руку в такт музыке.
Праздник удался — это факт. Перемена была разительной. Те двое, что сперва отказались, сдались. Словив искомый кайф. Всеобщий галдеж, пиздеж и расколбас. Музыка сносила башню. Вечеринка жгла. Пипл угощался выпивкой. Орал под музон, смеялся без причины, плясал, неугомонно сновал, подобно кроликам «Дюрасел». Перся от себя. От своей красоты. От своей крутизны. Мажоры. Девиз всех тел: энергия, эрудиция, эрекция. Движуха от Густава — зе бест. Rock on.
Через пять часов кокаин кончился. А кайф не кончался. Всю ночь не спускал ЮВе глаз с Софи. А та его в упор не видела. Его задело.
Зато подкатила Анна. И как он ей симпатичен, сказала, и как не дал умереть от скуки за столом. Пошла танцевать с ним. Лозой обвивала, все крепче, плотнее. Половина гостей уже отключилась. Другая нежилась на диванах: кто беседовал, кто тискался.
ЮВе с Анной отправились к ней в комнату.
Половина шестого утра. ЮВе чувствовал себя бодрячком.
