Мэри Стюарт - Это странное волшебство
«Господи, да что случилось-то? Люси, у вас никаких неприятностей? Нашли алмаз?»
«Откуда вы знаете?»
«Фил позвонила, конечно. Сказала, что вы ушли много часов назад, и она беспокоится. Я сказал, что спущусь и посмотрю. Только что вошел. – Фонарь осветил нас обоих и остановился на Максе. – Что случилось?»
«Не светите в лицо. Ничего не случилось, во всяком случае в смысле, который вы в это понятие вкладываете. Ваш дельфин выскочил на песок. Мисс Веринг пыталась запихнуть его обратно в воду и не могла, поэтому я привел лодку и вытянул животное в море. В процессе мы промокли».
«Вы хотите сказать, что привели лодку в такое время ночи, чтобы спасти дельфина?!»
«Правда, он хороший?» – с удовольствием вставила я.
«Очень», – ответил Годфри. Он не отводил глаз от Макса. – Мог бы поклясться, что вы уплыли уже давно».
«Вас же вроде не было, – сказал Макс, – сами только что вошли». Снова как два озлобленных пса. Но, может быть, тон Макса объяснялся стиснутыми от холода зубами, потому что дальше он добавил совершенно спокойно: «Я сказал, привел, а не вывел. Отплыли мы где-то около десяти. Вернулись совсем недавно. Адони как раз шел вверх, когда прибежала мисс Веринг. Я был еще в лодке».
Годфри засмеялся: «Извините, не хотел приуменьшать ваш добрый поступок. Как повезло Люси и дельфину!»
«Да, не так ли? – сказала я. – Я совершенно не могла придумать, что делать, как вдруг услышала мистера Гэйла. Я пошла бы за вами, но Фил сказала, вас дома не будет».
«А я и не был. Вышел около половины одиннадцатого и вошел в дом, когда зазвонил телефон. Нашли кольцо?»
«Да, спасибо. Это просто эпопея, не представляете!»
«Очень жаль, что не принял участия. Получил бы удовольствие».
«Мне тоже понравилось, – сказал Макс, – но давайте отбросим правила приличия. Услышите это как-нибудь в другой раз. Если мы не хотим умереть от воспаления легких, нам нужно идти. Где ваши туфли, мисс Веринг?.. Спасибо. – Это Годфри, который осветил их фонарем. – Одевайте быстро, ладно?»
«Что это?» – голос Годфри резко изменился. «Мое пальто. – Мне было не до его тона, я вся дрожала крупной дрожью и с трудом напяливала босоножки на мокрые и грязные ноги. – А это косметичка Фид, мистер Гэйл, не будете так добры…»
«Это кровь!» – сказал Годфри. Он поднял пальто светил фонарем на рукав. Действительно кровь.
Я почувствовала, а не увидела, как рядом напрягся Макс. Луч фонаря скользил в нашу сторону. Я сказала резко: «Пожалуйста, выключите фонарь, Годфри! Я не чувствую себя достаточно прилично в мокром платье. Дайте пальто. Да, это кровь. Дельфин порезался об камень или еще что-то и всю меня испачкал, прежде чем я заметила. Будем надеяться, что смогу вывести пятно».
«Скорее, – сказал Макс, – ты дрожишь. Завернись в него. Пошли, нам пора». Он обернул пальто вокруг моих плеч.
Зубы мои издавали звуки, будто печатная машинка, от пальто поверх промокшего платья было ни капельки не теплее. «Д-да, идем. Годфри, я вам потом расскажу. С-спа-сибо, что спустились».
«Спокойной ночи, – сказал Годфри, – завтра зайду и посмотрю, как вы себя чувствуете». Он скрылся в тени сосен, луч фонаря медленно двигался по земле, где лежал дельфин, и по скалам.
Мы с Максом быстро шли по песку, ветер холодил мокрую одежду. «Пальто стоило девять фунтов пятнадцать пенсов, – сказала я, – и это твой счет. Из дельфина кровь не текла. Что сделал с рукой?»
«Излечимо. Сюда. – Мы стояли у ступеней к Кастелло, я хотела идти дальше, но он меня остановил. – Не можешь идти домой в таком виде. Пошли наверх».
«Ой, нет, может, я лучше…»
«Не глупи, почему нет? Мэннинг позвонит твоей сестре. И ты можешь, в конце концов. И не собираюсь провожать тебя всю дорогу, а потом в таком виде ковылять обратно. Более того, в моих ботинках полно воды».
«Ты мог утонуть».
«Мог. И какой счет ты бы предъявила Аполлону?»
«Знаешь какой», – сказала я совсем не легкомысленно и так тихо, чтобы он не услышал.
10
Терраса была пуста, мы с Максом вошли через открытое высокое окно. Комната, освещенная маленькой тусклой лампой на низком столике, выглядела огромной и таинственной, пещера, полная теней. Рояль скалил зубы у темного окна, спящий камин и огромный граммофон казались древними музейными экспонатами.
Сэр Джулиан сидел в кресле у лампы. Ее свет почти мелодраматически оттенял седые волосы и трагические брови. На коленях – белый кот, элегантная рука гладит его – картинка. Как на сцене. Еще «нужны пурпурные драпировки и шорох теней под дверью… В тот же момент я увидела другие, менее приятные сценические эффекты. На столе у его плеча стояла бутылка турецкого джина, на две трети пустая, кувшин воды и два стакана. И сэр Джулиан разговаривал сам с собой. Пересказывал „Бурю“, монолог, когда Просперо топит книги. Старый волшебник произносил слова очень тихо, наполовину самому себе, наполовину – высшим силам, в чьи области он вторгся. Никогда это не получалось у него лучше. И если кто-нибудь захотел бы выяснить, что важнее, чистая техника или ежевечерние пот и кровь на освещенной сцене, они получили бы ответ. Вряд ли сэр Джулиан Гэйл понимал, что вообще говорит. Он был ужасно пьян.
Макс замер у окна, так что я на него наткнулась, и издал неопределенный приглушенный звук. Потом я увидела, что сэр Джулиан не один. Из темноты появился Адони, одетый, как Макс, в водолазку и ботинки. Грубая одежда только подчеркивала его неимоверную красоту. Но лицо осунулось от волнения. «Макс, – заговорил он, но резко замолчал, когда увидел меня и понял, в каком мы виде. – Это были вы? Что случилось?»
«Ничего важного», – ответил коротко Макс. Это было не время выбирать выражения или что-то отвергать. Я поняла еще больше, когда он вышел на свет, и я увидела его первый раз за ночь. Агрессивность полностью исчезла, он выглядел не просто взволнованным, он злился, ему было стыдно, и еще он очень устал. Левую руку он засунул глубоко в карман брюк, какая-то тряпка, может быть носовой платок, была обмотана вокруг запястья и пропитана кровью.
Сэр Джулиан повернул голову. «А, Макс… – Потом он увидел меня и поднял руку с кота грациозным привычным жестом. – Наверняка, богиня… Нет, это мы уже обсуждали, правда? Но как восхитительно снова вас увидеть, мисс Люси… Простите, что не встаю, кошка, видите ли… – Голос его неопределенно замер. Похоже, он смутно осознал, что ему требуется больше оправданий, чем может обеспечить кот. Он улыбнулся. – Я тут слушал музыку. Если вам интересно…» Рука не очень уверенно потянулась к магнитофону, который стоял рядом с ним на стуле, но Адони быстро шагнул и прикрыл магнитофон рукой, сказав что-то по-гречески. Сэр Джулиан отбросил свое намерение и опять откинулся на спинку стула, кивая и улыбаясь. Я с ужасом и симпатией увидела, что кивок перешел в дрожь, которую он с огромным усилием обуздал.
«Кто здесь был, отец?» – спросил Макс.
Актер взглянул на него, отвернулся, избегая взгляда. «Здесь был? А кто бы мог здесь быть?»
«Знаешь, Адони?»
Молодой человек пожал плечами. «Нет. Когда я вошел, он уже пребывал в таком состоянии. Я не знал, что вообще кто-нибудь есть в доме».
«Значит, он был один, когда ты вошел? Вряд ли ты бы мне иначе подал сигнал. – Он посмотрел на отца, который не обращал ни малейшего внимания на разговор, вернулся в свой внутренний мир, заполненный парами джина, янтарным светом и сиянием поэзии. – Почему он вернулся, хотел бы я знать? Он не сказал?»
«Что-то сказал про болезнь Михаила Андиакиса, но больше я из него ничего не вытащил. Он не говорил ничего членораздельного… Постоянно пытается включить опять эту штуку. Это происходило и когда я вошел, я просто испугался, подумал, он не един».
«Кто-то определенно здесь был. Он не сказал, как добрался от города?»
Адони мотнул головой. «Я подумал, не позвонить ли Андиакису, но в такое время…»
«Нет, это не нужно. – Он склонился над отцом и сказал осторожно и четко: – Отец, кто сюда приходил?»
Сэр Джулиан вынырнул из мечтаний, поднял глаза, сфокусировал их и ответил с достоинством: «Нужно было кое-что обсудить». Дикция оставалась, как всегда, безупречной, только чувствовалось, что он прилагает к этому усилия. Ладонь неподвижно лежала на кошачьей спине, чувствовалось, что ее он тоже внимательно контролирует. Макс полностью взял себя в руки, но терпение давалось ему недешево. Я смотрела на них, и мне начало казаться, что я дрожу не из-за мокрой одежды, а от симпатии и любви.
«Естественно, – сказал четко сэр Джулиан, – пришлось предложить ему войти, раз он привез меня домой. Очень хорошо с его стороны».
Макс и Адони переглянулись. «Кто?»
Нет ответа. Адони сказал: «Не отвечает на прямые вопросы. Бесполезно».
«Но необходимо. Мы должны узнать, кто это был и что ев ему сказал».
«Сомневаюсь, что много. Мне он ничего не говорит, только пытается включить магнитофон, рассказать, что ты пишешь музыку, и изложить историю острова, как Миранде и Спиро».
