Марина Серова - Нежный убийца
Мое появление внутри «кафе» не просто было замечено. Если бы, звякнув звоночком при входе, порог переступил снежный человек, его визит вряд ли произвел бы больший эффект. Над столиками, которых насчитывалось не больше пяти штук, причем три пятых были не заняты, повисли обрывки разговоров и кольца крепкого табачного дыма; рты остались открытыми, а дверца холодильника, которую начал было открывать человек за стойкой, с шумом захлопнулась; какой-то генацвале продолжал лить свое цинандали в давно переполненный стакан…
Судя по всему, завсегдатаями закусочной были исключительно аборигены. У представителей первой категории оно не котировалось. Отсюда можно было сделать вывод, что дела уважаемого Ираклия идут не самым лучшим образом и штат вышибал он тут не содержит. Уже легче!
Я окинула здешний бомонд взглядом человека, которому все с ними ясно, и со знанием дела двинулась прямо к стойке.
— Чем могу служить, уважаемая?
Голос этого типа показался мне знакомым. Впрочем, внешность — при ближайшем рассмотрении — тоже. Я совсем не интересуюсь большой политикой, и зрительные образы ее персонажей меня в повседневной жизни не преследуют. И все-таки этого «героя» невозможно было не узнать: я могла бы поклясться, что за стойкой этой забегаловки стоит… сам исполнительный секретарь СНГ собственной персоной! Другими словами, если бы с Бориса Абрамовича Березовского снять шикарный пиджак и галстук, надеть на него вместо этого черную рубашку с короткими рукавами, расстегнутую едва ли не до пупа, выщипать остатки волос на его сократовском черепе, слегка надуть ему щеки и чуть-чуть расширить в плечах, то получился бы точь-в-точь Ираклий Габелия, содержатель таверны в курортном поселке Райский Уголок.
— Вы хозяин кафе?
— Я хозяин. Что вы желаете?
Наклонившись к нему через стойку, я таинственно понизила голос.
— Я желаю поговорить с вашим братом Георгием, по очень важному делу. Он здесь?
— С моим братом?.. — Этого двойник олигарха, кажется, ожидал меньше всего. — Его сейчас нет. Могу я узнать, какое дело у вас к Георгию, уважаемая?
— Можете, — легко согласилась я. — Если скажете мне, скоро ли он здесь появится.
В глубине плутовских масляных глаз Габелия появилось характерное выражение: он пытался вычислить, надувают его или нет. Он сомневался, но выбора у него не было. Так как горцы все еще смотрели на нас, словно на сценку из «Кабачка „13 стульев“, хозяин тоже перешел на полушепот.
— Георгий поехал к поставщику. Скоро его жду. Полчаса, может, — час. Теперь ваша очередь, уважаемая… как ваше имя, красавица?
— Татьяна. — Я бросила многозначительный взгляд на зрителей и, наклонившись к самому уху Ираклия, прошептала так, чтобы все слышали: — Нам лучше поговорить без свидетелей. У вас есть комната потише?
Ираклий тоже осмотрел своих гостей, продолжавших хранить гробовое молчание, и без слов раздвинул занавеску из пластмассовых висюлек прямо за стойкой, пропуская меня вперед. После всего этого даже самый безнадежный простак решил бы, что дело тут нечисто.
Та комнатка, что «потише», оказалась единственной из задних помещений закусочной, не считая маленькой кухоньки. Их разделял крохотный коридор, который заканчивался дверью. В кухне кто-то гремел казанами и мурлыкал незатейливый мотивчик.
— Джаба! — крикнул хозяин куда-то в пространство и добавил два слова по-грузински: очевидно, попросил подменить его в торговом «зале».
— Куда ведет этот выход? — Всем своим видом я продолжала напускать туману.
— На двор. Там мой дом. Извините, уважаемая Татьяна, но я пока ничего не понимаю! Ваши вопросы…
— Сейчас поймете, уважаемый Ираклий.
В комнатушке, которая, по-видимому, служила владельцу кабинетом, стояли письменный стол, два стула и громадный допотопный сейф в углу: с такими работали еще прадедушки современных медвежатников. Это была вся обстановка, а впрочем, здесь ничего больше и не поместилось бы. На столе с подставкой для календаря лежало несколько бухгалтерских книг, калькулятор и мобильный телефон. Ираклий Габелия, который производил впечатление приверженца старых добрых традиций, не смог отказать себе в этих современных «игрушках».
Я развалилась на стуле, закинув ногу на ногу. Демонстративно извлекла из кармана пачку «Дирола» и забросила в рот пару подушечек.
— Мне нужна правда, господин Габелия. Правда о том, что случилось в рождественскую ночь.
На лоснящейся физиономии проступило подобие улыбки и одновременно — капли пота.
— Какая правда? Я вас не понимаю, уважаемая…
Небрежное удивление было разыграно из рук вон плохо.
— Бросьте, Ираклий: прекрасно понимаете! Гога не все рассказал следователю о гибели русского спортсмена, ведь правда?
Габелия сделал протестующий жест и глупо хихикнул.
— Правда, Габелия! Это правда, и вы это знаете. И я знаю. — Я выдержала эффектную паузу. — Ментам тогда не было охоты копаться в этом деле, и его спустили на тормозах. Но я раскопала кое-что новенькое, и если поделюсь этими находками с прокурором, он с радостью вернет то дельце из архива. И тогда уже вам не удастся спрятать брата в своем кафе, уважаемый Ираклий! Эти факты…
— Какие факты?! — взвизгнул Габелия. Слова «прокурор» и «менты» окончательно лишили беднягу самообладания. — Это шантаж! Парень все рассказал, он ничего не знает! Пришла тут… Да кто ты такая, э?!
Я пропустила мимо ушей, что из речи моего собеседника как-то вдруг исчезла приставка «уважаемая».
— Я частный детектив, Габелия. Слыхал о таких?
Думаю, точно так выглядел бы исполнительный секретарь СНГ, узнай он вдруг, что Госдума добилась-таки его отставки.
— Частный… кто?
Эту реплику я оставила без внимания. Выплюнув в кулак изжеванный «Дирол», не торопясь, с чувством собственного достоинства поднялась со стула. Ираклий же, вскочивший от возмущения гораздо раньше меня, наоборот, рухнул на свое сиденье, как сноп.
— Мы еще увидимся, Габелия. Я выйду через эту дверь: и так ваши гости будут теперь болтать лишнее.
— Постойте! Татьяна… уважаемая, постойте! — «Псевдоберезовский», как собачонка, трусил следом. — Мы можем договориться…
— Договоримся, когда придет Гога.
В полуквартале от заведения Габелия я еще раньше заприметила несколько зонтиков уличной кафешки. В этот полуденный час здесь было пусто: вся «чистая публика» гуляла либо на лыжах, либо по своим шикарным кемпингам. Юный горец в белой куртке официанта болтал с двумя девицами из «чайников» — только и всего. Это было именно то, что мне нужно: вся улица, на которой находился подвальчик, прекрасно просматривалась в обе стороны, а других подъездов к нему не было.
Я заказала кока-колу, каких-то фруктов, за которые с меня содрали столько, словно мы находились в Антарктиде. Затем надела наушники и, удобно устроившись под тентом, погрузилась в мир звуков. Кому пришло бы в голову, что слушаю я вовсе не музыку, а «Ветер с Эльбруса»?..
Как и следовало ожидать, ничего интересного там пока не происходило. Габелия, конечно, вернулся за стойку; мое мощное прослушивающее устройство ловило приглушенный стенками нестройный шум разговора, отдельные гортанные выкрики, смех. Как видно, к посетителям погребка наконец вернулся дар речи. Если бы они говорили по-русски, я могла бы уловить и смысл, но, увы…
Это было единственным слабым местом моего плана, который уже мог считаться наполовину осуществленным. Если братья будут объясняться исключительно на родном языке, это сильно осложнит мне задачу. Однако из своего богатого опыта я знала, что сильные эмоции часто заставляют лиц кавказской национальности (да и не только их!) переходить на наш «великий и могучий». А уж у этих двоих при встрече повод для эмоций будет!
Разумеется, закидывая Ираклию Габелия удочку с фальшивой приманкой, я блефовала. Но он ее заглотил, и теперь я не сомневалась, что его братцу Гоге действительно есть что сказать. А в «тихую» комнату я прорвалась только затем, чтобы установить «жучок»: он был надежно приклеен «Диролом» под крышкой хозяйского стола. Ведь ясно же, что Ираклий учинит допрос родственнику не в общем зале при посетителях!
Ждать пришлось довольно долго. Одна компания уже успела вывалиться из «ветреного» подвальчика, вместо них зашла еще пара местных жителей. Я уже стала подумывать, не взять ли мне чего-нибудь горячего — хинкали или порцию шашлыка, когда в конце залитой солнцем улочки, с моей стороны, показался мотоцикл с прицепом. С треском и грохотом поравнявшись с нами, мотоциклист в оранжевом шлеме поднял руку, приветствуя парня, который давеча надул меня на фруктах. Они обменялись короткими возгласами, и я отчетливо услышала имя «Гога». Да и мощный нос, который я успела разглядеть под шлемом, говорил о том же: это возвращается не кто иной, как Георгий Габелия.
