Ольга Баскова - Трижды одинокий мужчина
Глава 20
Катя оторвалась от монитора и включила магнитофон. Именно здесь рассказ академика обрывался, связная речь заменялась сбивчивыми фразами:
– Уважаемая Екатерина! Воспоминания разбередили мне душу. Я понял, что не смогу поведать вам ни о смерти друга, ни о смерти жены. Вы опытный журналист и хороший писатель. Придумайте что-нибудь.
Зорина нахмурилась и почесала затылок. Разумеется, она что-нибудь придумает, но это потребует времени. Придется еще раз залезть в Интернет, опросить знакомых, съездить в тот роддом, откуда Инна Хомутова не вышла живой, уточнить диагноз Александра Проскурякова. Игнат Вадимович давал понять: на его помощь рассчитывать нечего. Открыв блокнот и наметив примерный план действий, Катя потянулась за джинсами и замерла. Интересно, как она выберется из дома, если верный своему слову муженек опять тщательно запер ее? Конечно, можно подождать Костика и объяснить ситуацию. Конечно, можно заняться пока другими делами. Однако будущая книга приобрела над журналисткой неимоверную власть, толкая к действиям. Зорина накинула на плечи куртку и вышла на балкон, глядя вниз и прикидывая свои возможности. Спикировать с третьего этажа означало верные травмы. Правда, как и во всех домах, здесь тоже имелась пожарная лестница, однако она висела настолько далеко от Катиного балкона, что искушать судьбу, по меньшей мере, глупо. Ежась от утреннего мороза, Зорина вернулась в комнату, принимаясь за блокнот. Кто из знакомых поможет ей выйти на волю? Озарение пришло неожиданно, и через секунду она уже набирала номер старого приятеля:
– Чика, ты в городе?
– Привет, Катюха! Спасибо, что не забываешь, – по голосу Бориса Чикина, по кличке Чика, бывшего вора, а ныне владельца спортивной школы, она поняла: мужчина рад ей. – Читал твою последнюю книжку. Благодарю, что не раззвонила о моей помощи.
– Ты же у нас уважаемый человек, Боря, – рассмеялась Катя. – Разве я могу бросить на тебя тень?
– За понимание тебя и люблю, – Чика откашлялся. – Опять требуется дружеское участие?
– Видишь, ты тоже понимаешь меня с полуслова.
– Слушаю внимательно.
В нескольких фразах Зорина обрисовала ситуацию.
– Сможешь выпустить меня из плена?
– Думаю, без проблем, – Чика усмехнулся. – Я ведь как-то навещал тебя. Замочки на двери оставляют желать лучшего. И как товарищ оперативник не поставит что-нибудь покрепче?
– Ему некогда, – журналистка вздохнула. – Может, узнав про мою выходку, наконец, соберется?
– Мне тебя сейчас освобождать? – поинтересовался Чикин.
– Как можно скорее.
Сверхобязательность Бориса не знала границ. Уже через час Катя выходила из квартиры. Бывший вор вручил ей пару отмычек.
– Если надо будет создать видимость, что ничего не произошло.
Зорина поцеловала его в щеку.
– Ты настоящий друг.
Он обнял ее за плечи:
– Ты тоже. Береги себя.
Помахав на прощание рукой, девушка побрела к автобусной остановке, на ходу набирая номер Хомутова. Ей необходимо было уточнить, в какую больницу забрали Проскурякова и в каком роддоме рожала Инна. Но телефон академика молчал. То ли он копошился в гараже и не слышал звучания мобильного, то ли принимал ванну. Как бы то ни было, позволить себе ждать Катя не могла.
С Проскуряковым все было предельно просто. Данные по нему она соберет за считаные минуты. Другое дело – Инна Хомутова. Тут следовало посетить больничный архив и пообщаться с теми, кто работал там в начале шестидесятых, если такие еще имелись. Однако предстояло решить, в какой роддом направить свои стопы? В городе их шесть. Журналистка остановилась, принявшись размышлять логически. Больница номер один, в которой трудились отец, мать, сын и невестка Хомутовы, а также Александр Проскуряков, так и в те годы считалась элитной, как в настоящее время. Работающие в этом учреждении и их родственники, планировавшие пополнение в семье, направлялись во второй роддом, имеющий опытный коллектив. Скорее всего, Инна рожала именно там. Катя решила – она на правильном пути, и уже через минуту залезала в нужную маршрутку.
Глава 21
Родильный дом номер два, находившийся в центре города, издавна славился на всю область. Роженицы близлежащих окрестностей мечтали попасть сюда. Войдя в чистый холл и наблюдая за снующими врачами и медсестрами в голубых халатах, Зорина на секунду подумала о своем будущем. Это белоснежное здание с евроремонтом вполне подойдет для нее, когда она надумает рожать. Судя по стерильной чистоте, прихватить стафилококк будущим мамам здесь не грозит. Хотя кто знает?
– Что вы хотели?
Выйдя из-за конторки, к ней направлялась пожилая женщина.
– Мне нужно с вами поговорить, – Катя достала журналистское удостоверение. – Вы можете уделить мне несколько минут?
Прочитав ее фамилию, женщина кивнула:
– Пойдемте со мной.
За конторкой стоял диван и два кресла.
– Располагайтесь, – она приветливо улыбнулась гостье. – Меня зовут Наталья Степановна. Я работаю в регистратуре. Будете писать о нас в газету?
Зорина покачала головой:
– Не в газету. Я пишу книгу об академике Хомутове. Слышали о нем?
Наталья Степановна усмехнулась:
– Светило нашего города! Кто же о нем не слышал? Только, по-моему, к нашему заведению он не имеет никакого отношения.
– Как раз имеет.
Регистраторша с удивлением посмотрела на девушку:
– Так он вроде не гинеколог.
– Не гинеколог, – согласилась Катя. – В свое время тут рожала его жена.
Женщина наморщила лоб:
– Вероятно, очень давно.
– В начале шестидесятых, – подсказала журналистка. – Кто-нибудь еще работает с тех времен?
– У нас? – Наталья Степановна задумалась. – Давайте порассуждаем. Я пришла в семидесятом. Галина Петровна Болотова, врач, один из лучших специалистов, уволилась в восьмидесятых. Вполне возможно, она принимала роды у жены академика.
Катя затаила дыхание:
– Она жива?
– Не знаю, – женщина пожала плечами. – Во всяком случае, я давно ее не видела. Одно время она приходила на праздники, когда приглашал профсоюз. Лет десять как пить дать уже глаз не кажет. Я о ней говорю, потому что она работала здесь в те годы. Про остальных утверждать не берусь. Вера Лапкина тоже хороший врач, однако приехала с мужем из Украины в семидесятом, Таня Коваленко из Белоруссии, – регистраторша покачала головой. – Пожалуй, вам следует отыскать Болотову.
– Понятно, – журналистка чиркнула в блокноте. – Адреса ее не знаете?
– Он наверняка имеется в профсоюзе или у нашего секретаря, – пояснила Наталья Степановна. – Это на втором этаже.
– А из санитарок или медсестер кто-то остался?
Женщина подняла брови:
– Елистратова Анна Лукинична, – сказала она. – Из санитарок в гардеробщицы перешла. Оно и понятно, возраст. С ней вы можете пообщаться прямо сейчас. Идите по вон той лестнице, – указательным пальцем Наталья Степановна ткнула вправо. – Там у нас гардероб.
– Большое вам спасибо.
Распрощавшись с доброжелательной женщиной, Катя по чистым, пахнущим хлоркой ступенькам спустилась в подвальное помещение, предназначенное для хранения одежды. Полноватая старушка в белом халате сидела на стуле и читала газету.
– Анна Лукинична?
Женщина подняла на нее глаза, скрытые за толстыми стеклами очков.
– Я вас слушаю.
– Я журналистка Зорина.
На лице Елистратовой не отразилось никаких эмоций. Катя улыбнулась:
– Вижу, мое имя вам ни о чем не говорит.
– Ни о чем, – согласилась Анна Лукинична. – Ты, деточка, местная?
– Местная, – подтвердила Зорина. – Корреспондент газеты «Вести Приреченска».
– А я как раз ее и читаю, – старушка повертела газету в руках. – Значит, ты о нашем роддоме хочешь написать? Тогда тебе к главврачу.
– Не совсем о вашем роддоме, – Катя присела на стоящую рядом скамеечку. – Меня интересует немного другое. Можно с вами поговорить?
– Пожалуйста, – обрадовалась неожиданной собеседнице Анна Лукинична.
– Вы давно тут работаете?
– Если ты о гардеробе, то десять лет, – Елистратова улыбнулась. – А если о том, сколько я здесь вообще... В мае аккурат пятьдесят будет.
– Кем же вы работали раньше?
– Санитаркой трудилась, – Анна Лукинична вздохнула. – Потом тяжело стало полы мыть и судна за больными выносить. Радикулит замучил. Вот и перевел меня главврач на более легкую должность – завгардеробом.
Последнее слово она произнесла с такой гордостью, что Катя улыбнулась.
– А о нашем роддоме следует написать, – заметила старушка. – Сколько знаменитых людей видели его стены! Известная оперная певица Макарова тоже здесь рожала. Теперь вот в Большом театре.
– И жена академика Хомутова, – подсказала Зорина.
Руки гардеробщицы затряслись:
– Верите – до сих пор ее смерть перед глазами стоит, – она достала платок и вытерла внезапно покатившиеся из глаз слезы. – Такая женщина... И умница, и красавица.
