Марина Серова - Кто первым бросит камень
Странно, конечно… Но у местной полиции свои методы работы. Обычно я доверяю профессионалам — до тех пор, пока они не облажаются. Что ж, придется ждать…
— Конечно, им нужно какое-то время, чтобы проверить полученную от тебя информацию, — кивнул Йосеф. — Анализ записи тоже занятие длинное. Что ты будешь делать?
Георгий потер висок.
— Наверное, поеду на работу. Там без меня вообще все встало. Не умеют работать без няньки, понимаешь ли. И этим людям я плачу большие деньги! За что, спрашивается?
Киприанов отправился в свой офис наводить порядок, Дебора тоже уехала по каким-то своим делам, и мы с Йосефом остались одни.
Мы снова и снова обсуждали похищение Артема, но, поскольку новой информации у нас не появилось, толку от этого занятия было немного. Так, способ скоротать время до звонка из полиции… Но до вечера никакого звонка не последовало.
Когда дневная жара спала, Йосеф поднялся и хлопнул себя по бритой голове:
— Все, хватит ворон считать! — эти слова он произнес по-русски. — Пойдемте прогуляемся. Хотите посмотреть Шук?
— Что, простите? — переспросила я.
— Знаменитый иерусалимский Шук Махане Иегуда. Попросту говоря, базар, понимаете? Там очень интересно, не пожалеете!
Конечно, я согласилась. Это было гораздо лучше, чем сидеть с Йосефом в каком-то очередном кафе. К тому же меня начинало слегка напрягать внимание подполковника. Я, конечно, понимаю, что произвела на него сильное впечатление — ведь он видел меня практически голой. Но это не повод таращиться на меня, как спаниель, часто дышать и заглядывать в глаза. Конечно, подполковник — весьма симпатичный тип. Как раз такие мне нравятся. У нас с ним много общего — он ведь солдат, ну и я в некотором роде тоже… Но романтические отношения — это то, в чем я меньше всего нуждаюсь сейчас, когда все мои мысли только об одном — как спасти Артема Киприанова?
Иерусалимский Шук оказался потрясающим местом. Мы гуляли по его рядам, как по музею. Горы фруктов — некоторые прежде мною никогда не виданные, целые прилавки овощей, груды маслин и орехов, мясо и рыба на льду, восхитительно пахнущий свежий хлеб, сладости… Одной халвы там было видов пятьдесят, не меньше. По узким проходам между прилавками текла нагруженная покупками толпа — многие катили тележки на колесиках, но никто ни на кого не налетал — ловко маневрируя, местные жители умудрялись как-то умещаться на крохотном пространстве.
Прямо под моим ухом раздался оглушительный вопль. Я подскочила на месте и обернулась, готовая к любым неприятностям. Но это оказался всего лишь продавец — молодой араб вопил, расхваливая свой товар — персики в пластиковых корзинках.
Йосеф засмеялся.
— Что он кричит? — мне стало любопытно.
— Он кричит: «Подходите скорее! Продавец сошел с ума! Он продает эти чудесные свежие персики всего по пять шекелей!»
Я подивилась такому маркетинговому ходу, и тут мое внимание привлек пожилой пузатый продавец халвы. Он выглядел как герой сказок «Тысячи и одной ночи», как будто перенесся сюда из другого времени, из таинственных переулков Магриба. Толстяк настойчиво подзывал меня, предлагая попробовать сладкий товар.
Наконец я сдалась. Подошла поближе и взяла кубик халвы с подноса. Лакомство оказалось и вправду волшебным, но руки моментально сделались липкими. Я вспомнила, что в рюкзаке у меня лежит пачка влажных салфеток, и в этот момент почувствовала, как кто-то легонько дергает мой рюкзак. Я сделала вид, что не замечаю, а потом быстро обернулась и схватила воришку. Это оказался мальчишка-араб лет двенадцати. Я обратила внимание, что он обут точно в такие же, как у меня, белые кеды. Как и положено любому воришке, мальчик немедленно начал жалобно скулить, закатывать глаза и плакать настоящими слезами. Одновременно паршивец довольно умело вырывался и пытался лягнуть меня в колено. Я крепко держала маленького негодяя за тощие плечи.
— Что он говорит? — спросила я Йосефа.
— Утверждает, что сирота. Говорит, никогда раньше не воровал, но очень хотел кушать.
— Ага, так я и поверила…
Я уже собиралась отпустить малолетнего воришку, как вдруг он закатил глаза так, что стали видны одни белки, и пустил пену изо рта — вполне убедительную. Я разжала руки. Кто его знает, вдруг и правда припадочный?
Почуяв свободу, мальчик мгновенно выздоровел, показал мне язык и вдруг проворно, как обезьянка, влез по столбу и оказался на прозрачной пластиковой крыше, закрывавшей прилавки рынка от дождя. Ну гусь!
Я решила проверить, что пропало. Сунула руку в карман рюкзака… Мои пальцы наткнулись на что-то бумажное. Холодея, я вытащила конверт. Приоткрыла его… Знакомые буквы. Вырезанные из газеты…
— Подержи! — Я сунула рюкзак остолбеневшему Йосефу и белкой взлетела по столбу вслед за мальчишкой. Тот, похоже, не ожидал, что взрослая тетка последует за ним на крышу, и теперь заметался в панике.
— Попался, гаденыш! — сказала я по-русски и продолжила уже по-английски: — Где Артем? Давай-ка, дружок, отведи меня к тому, кто дал тебе это письмо.
Мальчишка оскалился, как волчонок, — понял, что я сказала. И вдруг дунул от меня прямо по крышам.
Вот гад! Я вздохнула и пустилась за ним. Пластиковые разноцветные крыши тянулись на сотни метров во все стороны — они повторяли географию рынка. Крыши были ужасно пыльными, дохлые голуби попадались под ногами, кошки с диким мявом разбегались в разные стороны. Мальчишка был намного легче меня, но я тоже не Брунгильда — пластик потрескивал под ногами, но держал. Я порадовалась, что на прогулку надела кеды — расстояние между нами медленно, но неуклонно сокращалось.
Торговцы задирали головы и провожали погоню диким улюлюканьем.
Мальчишка добежал до края крыши и остановился. Он тяжело дышал, глаза бегали.
— Все, голубь сизокрылый, деваться тебе некуда! — отдуваясь, строго сказала я. — Не дергайся, ладно? Просто отведи меня к хозяину, и — даю слово — я тебя отпущу. Договорились?
Парнишка кивнул — и вдруг сиганул вниз. Проклиная все на свете, я спрыгнула за ним, на лету заметила мусорные баки, оттолкнулась в полете, довольно удачно приземлилась на ноги, перекатилась по земле, гася инерцию, — и остановилась в растерянности. Маленький паршивец скрылся в лабиринте абсолютно пустых улочек. В отличие от меня мальчишка прекрасно знал местную географию, и шансов поймать его у меня не было.
Отряхиваясь, я побрела обратно. Следовало признать, что погоня закончилась бесславным провалом.
Ах как жалко! Такая ниточка оборвана! Оставалось только вытрясти из мальчишки, кто его послал, — и у нас был бы реальный шанс спасти Артема еще до наступления темноты!
Было еще письмо, которое паршивец так ловко подбросил мне в рюкзак. Посмотрим, что там еще придумали эти отморозки-похитители… Не стали бы они рисковать понапрасну, давая мне шанс выследить их, верно? Значит, письмо содержит что-то важное.
Я отыскала Йосефа, и мне совсем не понравилось восхищение, мелькнувшее во взгляде подполковника.
— Ну, Женя, сколько же у вас талантов! Хотя мы недолго знакомы, не перестаю удивляться!
— Я еще и вышивать умею, — буркнула я себе под нос, отряхивая коленки.
— Кстати, Женя, какое учебное заведение вы окончили? — поинтересовался подполковник.
— Институт благородных девиц, — злобно огрызнулась я, недовольная таким пристальным вниманием к моей персоне. — Йосеф, давайте оставим в покое мою биографию и сосредоточимся на том, чтобы спасти Артема. Мы ведь действительно этого хотим?
Подполковник виновато кивнул. Сейчас он чувствовал себя последней скотиной, чего я и добивалась. Нашел время налаживать личную жизнь…
— Этот мелкий араб ушел от меня по крышам. Догнать не смогла. Остается последняя ниточка — письмо. Посмотрим?
Йосеф огляделся. Вокруг текла благодушная толпа, нагруженная покупками. Разумнее всего было бы отнести конверт в полицию, чтобы его сразу же посмотрели профессионалы… Но тогда мы с подполковником ничего не узнаем! Полиция не станет отчитываться перед нами, да и отцу Артема сообщит не всю информацию, а только то, что сочтет нужным… Сами виноваты, чего время тянут, вместо того, чтобы полным ходом вести расследование! Йосеф кивнул, и мы, как два заговорщика, склонились над конвертом. Решено. Вскрываем конверт здесь.
Мы отошли в переулок, где людей было поменьше, прислонились к стене какой-то лавки, торговавшей свежими овощами. Йосеф загородил меня от любопытных глаз широкой спиной, а я аккуратно вскрыла конверт. Бегло просмотрела текст на листе бумаги… Ого! Предмет, выпавший мне на ладонь, оказался тем, чего я так боялась. Это было отрезанное человеческое ухо.
Йосеф произнес несколько слов на иврите. Смысла я не поняла, но по интонации все было ясно.
— Согласна, — кивнула я. — Уроды полные и окончательные.
