Джон Мэтьюз - Смертельные послания
– Стало быть, если алиби этого парня подтвердится, дело будет сделано? – полувопросительно произнес Тирни, сбрасывая две карты и принимая у банкомета две новые.
– Да. Если только «Павлин» входит в сферу вашего влияния.
Майкл усмехнулся:
– Все эти клубы входят в сферу моего влияния. Вам повезло: я знаком с местной мадам, Верой Мэйнард, которая обслуживает это заведение и еще несколько близлежащих клубов со своей бригадой девушек. Я поговорю с ней.
Он взглянул на свои карты, после чего снова посмотрел на собеседника:
– А теперь, если вы не возражаете, я продолжу игру.
Маккласки коротко кивнул и вышел из комнаты.
Спустя час Тирни послал своих людей предупредить Веру Мэйнард о своем визите в «Павлин» этим вечером, и поэтому, когда он, в цилиндре и во фраке, вошел в здание клуба в сопровождении Брогана и двух других приспешников, она приветствовала его с самой сердечной улыбкой на лице:
– Майкл, мы так долго не виделись! Что привело тебя в эти края?
Вера велела официантке принесли лучший виски. Когда ее важный гость обрисовал ситуацию и показал «Нью-Йорк таймс», она понимающе кивнула. Эта крупная во всех отношениях женщина, одетая в экзотичное свободное платье, напоминавшее длинную блузу, со стянутыми в пучок рыжеватыми волосами, роскошными увесистыми сережками и в тиаре, выглядела, как всегда, безупречно, служа образцом для своих подчиненных.
– Итак, от меня или одной из моих девушек требуется небольшая история?
– Именно так. Небольшая история.
Тирни улыбнулся и отхлебнул из бокала. Вера еще раз пробежала глазами статью. Обычно Майкл прибегал к чьей-либо помощи, когда дело касалось его самого, а Джек Тейлор был простым матросом с торгового судна.
– Этот Тейлор имеет для тебя большое значение? – удивилась миссис Мэйнард.
– Нет. Просто нужно подставить ножку детективу Ардженти. У меня с ним небольшие счеты, а кроме того, один большой чин с Малберри-стрит не хочет, чтобы тот поднялся слишком высоко по службе.
Вера понимающе кивнула и еще раз взглянула на фотографию в газете.
– Я было подумала, что это расплата за ту стычку, которая произошла на прошлой неделе между франтом, сидящим рядом с Ардженти, и одним из твоих людей.
Майкл сощурил глаза:
– Что за стычка?
Мэйнард поняла, что он ничего не знает, и пожалела о своей болтливости.
– Да нет, ничего, – поспешно произнесла она, покачав головой.
– Раз уж ты заговорила, Вера, продолжай.
– Я уверена, это всего лишь слухи, за которыми ничего нет.
И она как можно небрежнее пожала плечами.
– Об этом мне судить, – возразил ее гость.
Он устремил взгляд на золотые ободки ее сережек, с которых свисали маленькие гроздья бриллиантов, и прикоснулся к одной серьге пальцами.
– Вот это сережки! – усмехнулся бандит. – Их мог бы использовать цирковой артист в качестве трапеции. Должно быть, дорогие… – Он потянул сережку на себя, внимательно рассматривая ее, и добавил: – А теперь расскажи мне, что это за слухи.
Морщась от боли, которую ей причиняла оттягивавшая мочку уха серьга, Вера сообщила ему то, что слышала от своих девушек: как Джеймсон с помощью трости с лезвием обратил Маккейба в бегство.
– Он сильно уколол его в плечо, и Маккейб убежал, поджав хвост, – усмехнулась она.
– А что за девушки рассказали тебе об этом?
Женщина не ответила, и Тирни потянул за сережку сильнее.
Миссис Мэйнард резко выдохнула от боли, но продолжала спокойно смотреть ему в глаза.
– Можешь оторвать мне ухо, если тебе так хочется, но ты от меня ничего не добьешься. Я обязана защищать моих девочек, – заявила она твердо.
На лице Тирни заиграла улыбка, и он ослабил натяжение.
– Я понимаю и восхищаюсь твоей верностью. У нас с тобой есть кое-что общее. Я испытываю те же чувства в отношении своих людей – за исключением тех случаев, когда они пытаются дурачить меня.
Он еще раз дернул за сережку и отпустил ее. Его лицо нахмурилось. «В конце концов, неважно, кто рассказал Вере», – подумал Майкл. Очевидно, этот слух исходил от девушек, живущих вместе с Элли Каллен, и распространился, словно лесной пожар. Ему брошен вызов, и люди уже начинают украдкой посмеиваться над ним. Исправить положение можно только одним способом. Он должен преподать хороший урок этому франту и Элли. Но сначала нужно позаботиться о Маккейбе.
14
Лондон. Март 1892 года
Комиссар Грейлинг вытер рот салфеткой и взглянул на сэра Томаса Колби, сидевшего напротив него за ресторанным столиком.
– Итак, вы считаете, что в Нью-Йорке действительно задержали преступника? Вы полагаете, что этот Тейлор может быть Потрошителем?
– Кое-что сходится. Кое в чем я не вполне уверен – это может быть простым совпадением, – отозвался Колби.
Он увидел, что комиссар вновь погрузился в размышления. Должно быть, у Грейлинга была веская причина пригласить его в «Кафе Рояль». Они всего второй раз встречались за ланчем. Вероятно, после четырех лет охоты на Потрошителя комиссар был решительно настроен закрыть это дело.
Теперь он тяжело вздохнул:
– Думаю, когда мы узнаем об этом последнем возможном алиби по убийству Тэбрэм, ситуация несколько прояснится. Сержант Хоскинс обещал прийти ко мне с этим завтра.
– Будем надеяться.
Когда Тейлору предложили рассказать, чем он занимался в разные периоды стоянок «Фриза» в доках, тот заявил, что в уик-энд, когда была убита Марта Тэбрэм, он ездил в гости к своему старому другу Альберту Мэтти в Саутэнд.
– Далеко не все считают, что Тэбрэм следует включать в «каноническую пятерку», – заметил Томас.
Он натянуто улыбнулся, когда официант убрал с их стола тарелки с закусками. Когда он отпил из бокала глоток вина, Грейлинг прокомментировал:
– Это «Бордо» семьдесят пятого года. Я подумал, оно может вам понравиться.
– В самом деле восхитительное вино.
«Бордо» этого года было любимым вином сэра Колби. Очень нравился ему и этот ресторан с его декором в стиле барокко и отделанными золотом колоннами. Это было одно из немногих заведений Лондона, где можно было насладиться блюдами изысканной французской кухни и лучшими в мире – как гласила его реклама – винами.
– Было бы хорошо, если бы он действительно оказался Потрошителем, – сказал со вздохом комиссар. – Это избавило бы нас от необходимости разбираться со всей этой символической чушью.
– Да, пожалуй.
Когда Аткинсон обнаружил метки, Колби проконсультировался у специалиста по символике. Две метки могли быть буквами иврита, а могли быть просто следами нанесенных наугад колотых ран, которые образовали букву «U».
Поскольку в прошлом у него уже возникали проблемы со знаками семитского алфавита, Грейлинг очень хотел избежать предположения, что это буквы иврита, и настаивал на том, что все эти метки могли образоваться совершенно случайно. Томас соглашался, что это было вполне возможно.
– Тогда будем исходить из этой гипотезы. Нам хватало и римских цифр. Не будем излишне усложнять ситуацию, – решил комиссар.
Час спустя Колби отправил в Нью-Йорк телеграмму:
«На телах предыдущих жертв римские цифры IX или VIII обнаружены не были, как не были обнаружены на внутренних органах какие-либо метки, помимо обычных следов от колотых ран».
Грейлинг пригубил вино.
– Вы так озабочены этим заявлением в Нью-Йорке? Боитесь, что они могут украсть у нас лавры? – спросил его Томас.
– Нет, я озабочен отнюдь не этим.
Хотя, по всей вероятности, они все ближе подбирались к причине озабоченности комиссара, подумал Колби.
– Необходимо разобраться, каково положение дел на данный момент, чтобы потом не пришлось спешно возвращаться назад, – сказал он вслух.
– Да, вы абсолютно правы.
Когда Грейлинг заметил, что официант несет им основные блюда, на его лице появилось выражение удовлетворения. Но все же Томас чувствовал, что его собеседника гложут какие-то сомнения.
– И очень хорошо, что мы имеем там своего человека в лице Финли Джеймсона, – сказал сэр Колби. – Он играл в этом деле такую же роль, как и мы, снабжая его и нью-йоркскую полицию чрезвычайно важной информацией. Без нее они едва ли совершили бы такой прорыв.
Комиссар помахал вилкой в знак согласия, энергично работая челюстями.
– Да, несомненно, – кивнул он. – Я думаю, нам нужно максимально использовать все его возможности. Джеймсон сейчас находится на переднем крае этого прорыва. Американцы, вне всякого сомнения, вовсю трубят о своих успехах, и мы должны не менее громко трубить о своих.
– Да, пожалуй.
Колби вдруг понял, в чем дело: Грейлинг просто хотел заручиться его согласием. Отсюда и этот ланч.
– У меня есть человек на Флит-стрит, – продолжил комиссар. – Я всегда слежу за тем, чтобы он первым узнавал о громких делах, связанных с убийствами. Поэтому он у меня в долгу.
Томас кивнул, продолжая жевать. По его лицу проскользнула тень тревоги, когда он услышал, что Джеймсону предстоит оказаться в фокусе внимания прессы. Он молил бога, чтобы никто не связал это с появлением имени Финли в газетах в прошлый раз.
