Антон Грановский - Сон с четверга на пятницу
— Кто там?
— Это я, — последовал ответ. — Милая, открой.
— Тебя нет! — крикнула Настя. — Ты умер! Перестань меня преследовать!
— Аська, не дури, — послышался из-за двери приглушенный голос. — Открой мне дверь.
«Не впускайте сон в реальную жизнь, — прозвучал в голове у Насти уверенный голос доктора Макарского. — Оставьте мужа и сына миру сновидений».
Она отшатнулась от двери и попятилась назад. И вдруг до слуха Насти донесся тихий детский плач. Она насторожилась. Плач повторился, и Настя поняла, что он прозвучал по ту сторону двери. Она шагнула к порогу.
— Ребенок хочет есть, — услышала она голос Алексея. — Впусти нас.
Вытерпеть это было невозможно. Настя ринулась к двери, щелкнула замком, повернула ручку и распахнула дверь.
В коридоре никого не было. Настя опустила взгляд и увидела перед дверью мокрый мужской след. Он стал быстро уменьшаться, словно стремительно высыхал, и через пару секунд исчез.
Из глубины квартиры донесся телефонный звонок. Настя вздрогнула. Она быстро вернулась в квартиру, закрыла за собой дверь на два замка и только после этого взяла с комода телефонную трубку. С некоторой опаской глянула на дисплей. Звонила Светлана.
Настя облегченно вздохнула и поднесла трубку к уху.
— Настен, привет! — донесся из трубки голос Светланы. — Слушай, я тут много думала… Как-то по-дурацки мы с тобой рассорились.
— Светка…
— Подожди, я не договорила. Знаешь, ты была права. У нас с Виктором никакой любви не было. Был только секс. Я все время это знала, но мне хотелось… Понимаешь, мне так хотелось снова кого-нибудь полюбить! Ты меня понимаешь?
— Да. Свет, не надо ничего объяснять. Я тоже вела себя как законченная эгоистка. И я…
Настя замолчала и прислушалась.
— Настен! — окликнула ее Светлана. — Насть, с тобой все в порядке?
— Да, — выговорила Настя. — В порядке.
— Я за тебя волнуюсь, подруга.
— Со мной все в порядке, — повторила Настя. — Хотя…
Она опустилась на диван, по-прежнему держа трубку возле уха.
— Светка, — заговорила она, невольно понизив голос, — мне кажется, кто-то пытается свести меня с ума.
— Что? Как свести с ума?
Настя рассказала подруге о звонке по домофону, а затем — о голосе, который окликал ее из-за двери.
— Зря ты открыла, — произнесла Светлана. — Я бы на твоем месте ни за что не открыла.
— Но я открыла. И увидела след.
— Какой след?
— Мокрый след от ботинка. Он… быстро высох. Слишком быстро для обычного следа.
— Странно все это, — резюмировала Светлана. — Странно и опасно. Кто-то взялся за тебя всерьез. Если, конечно, это не…
Светлана остановилась, поняв, что едва не сболтнула глупость.
— Если, конечно, это не сумасшествие? Ты это хотела сказать?
— Настя, я не врач и не могу ставить диагнозов. Но, по-моему, доктор Макарский прав, и тебе нужно на пару дней вернуться в клинику.
— Я туда не вернусь. И ты это знаешь.
— Ну, тогда хотя бы вызови полицию.
— И что я им скажу? — с горечью усмехнулась Настя. — Что я не знаю, где сон, а где реальность?
— Расскажи им про след, и про все эти звонки. В полиции тоже есть адекватные люди.
— Именно поэтому я не буду никуда звонить. Мне никто не поверит. Я ведь сумасшедшая.
— Ладно. И что ты собираешься делать?
Внезапно в голову Насте пришла отчаянная идея.
— Что делать?.. Приму таблетку и лягу спать.
— Правильное решение, — одобрила Светлана. — Тебе нужно побольше отдыхать.
— Отдых тут ни при чем.
— Ни при чем?.. Тогда что?
— Я хочу кое-что проверить.
И снова в трубке повисла пауза.
— Настен, мне не нравится тон твоего голоса, — настороженно проговорила Светлана. — Ты ведь не ждешь, что тебе снова приснится тот сон?
— Может, приснится. А может, нет. Это я и хочу проверить.
— Но зачем?
— Я здравомыслящий человек и никогда ничего не боялась.
— Я знаю. Но…
— Есть такая поговорка: клин клином вышибают. Ты знаешь, я часто это проделывала и никогда потом не жалела.
— То есть ты хочешь…
— Да, — сказала Настя.
Повисла пауза.
— Ладно, — выдохнула Светлана. — Ты умная баба, тебе видней. Настрой себя на что-нибудь хорошее. И пусть оно тебе приснится.
— Угу. Я тебе позвоню завтра, утром или попозже.
— Хорошо. Только не теряйся. И помни, что я о тебе волнуюсь.
— Спасибо. До завтра!
Настя отключила связь и убрала телефон.
Глава 7
Другой мир
1
Сквозь дрему она почувствовала, как Алексей заботливо поправил укрывавший ее плед. Как наклонился и легонько коснулся ее щеки губами. Она улыбнулась и спросила сонным голосом, не открывая глаз:
— Сколько я спала?
— Почти три часа, — ответил Алексей.
Она распахнула глаза и посмотрела на него. В комнате царил полумрак.
— Сделать тебе фруктовый чай? — спросил Алексей.
Она покачала головой:
— Нет.
— Налить апельсинового сока?
— Да. Полстакана.
Алексей ушел на кухню. Настя медленно села на диване и нахмурила лоб. Она смутно припоминала, что ей опять приснился неприятный сон. Послевкусие после него осталось ужасное.
— Не думать, — приказала себе Настя. — Не думать о плохом. Все хорошо.
Она заставила себя улыбнуться и хотела подняться с дивана, но тут случилось нечто странное. Что-то полилось, заструилось по ее бедрам и ногам. Что-то теплое. Она опустила голову и увидела расплывающееся по обивке дивана темное пятно.
— Что это? — севшим от ужаса голосом пробормотала она. — Лешка, что это?!
Алексей ворвался в комнату, быстро подскочил к жене.
— Воды отошли! — взволнованно, но вместе с тем и восторженно воскликнул он. — Пора рожать, мамочка! Едем в роддом сейчас же!
Настя побледнела.
— Как рожать? Но мне… мне надо переодеться.
— Ерунда! — воскликнул Алексей. — Ты прекрасно выглядишь в халате. Сумка с вещами уже собрана, так что пошли скорее!
* * *— Тужьтесь!
Настя поняла, что сходит с ума. Все было подернуто дымкой и словно бы в выморочном тумане — нереальное, неправильное, страшное.
— Милая, тужься! — услышала она голос мужа. — Дыши, как нас учили! Ну же! Вдох-выдох… Вдох-выдох… Молодчина!
Запах больницы, пота и крови. Боль и ужас. Неужели все это происходит с ней?
— Головка вышла! — объявил чужой голос.
А второй воскликнул:
— Держите папашу! Ему плохо!
Алексей оперся рукой о какую-то белую тумбу. Медсестра приоткрыла маску на его лице и сунула ему под нос ватку, смоченную нашатырем.
— А на вид такой бугай! — услышала Настя женский тихий насмешливый голос.
— Я в порядке, — хрипло проговорил Алексей, отстраняя медсестру рукой.
Он снова сделал шаг к Насте и взял ее за руку.
— Тужься, милая!.. — продолжил он, бледный, измученный, с капельками пота на лбу (словно и впрямь рожал сам). — Еще немного!
«Этого не может быть!» — промелькнула мысль где-то на изнанке ее сознания. — Этого не может быть!»
И вдруг, сквозь морок, боль и вату она услышала крик младенца. Над ней склонилось розовощекое лицо акушерки, и восторженный голос проговорил:
— Поздравляю, мамочка, у вас мальчик!
И снова ей приснился жуткий сон. О том, что и блинчики, и роды, и рождение мальчика — все это ненастоящее. Насте снилось, будто она проснулась, а проснувшись, долго не могла прийти в себя, и слезы текли у нее по лицу. Она до сих пор чувствовала боль в животе и ниже, и даже потрогала рукой — нет ли крови. Она чувствовала не только боль, но и запах операционной, видела перед собой лицо Алешки и… Господи!.. Она видела перед собой сынишку!
Потом снова все вокруг подернулось туманом, и Настя жила в этом тумане — ходила по квартире, звонила доктору Макарскому, потом — подруге Светлане. Она смотрела телевизор, ела омлет, делала что-то еще. Потом из тумана выплыло лицо Светланы.
— Ты плохо выглядишь, — говорила она. — Что-то не так?
— Сон… — выдавила из себя Настя.
— Плохой?
— Наоборот. Мне снилось, что Алешка выжил. И что у нас родился сын. Мы назвали его Пашкой. Павел Алексеевич. Боже, как это было здорово!
Потом она выслушивала утешения Светланы, снова что-то делала и снова что-то ела, потом стояла в душевой кабинке под горячими струями воды, хлещущими ее по плечам… Потом снова была постель, снова тьма закружила и затянула ее, и повлекла за собой…
А потом солнечный свет ударил по глазам сквозь веки.
— Настя, — услышала она сквозь сон. — Настя, вставай! Пора кормить Пашку!
2
Маленький Пашка вызывал у Насти странные, ни на что не похожие чувства. Когда она кормила его грудью, она ощущала такую невыразимую полноту жизни, что у нее начинала кружиться голова. Несомненно, это было счастье. Редкие минуты умиротворения. А потом — снова беспокойство, тревоги и страх.
