Мария Жукова-Гладкова - Ненависть начинается с любви
– Вы не ответили на мой вопрос, прекрасный доктор. О которой беременной идет речь?
– О той, которую вы, вероятно, не заметили.
– Ну, меня вообще-то всегда интересовали не беременные, – признал Сумрачный. – А в самолете я пил. Как и всегда.
Сказав это, он толкнул дверь каюты, из которой я только что вышла, и уставился на Тоню, продолжающую тихо плакать.
– Не надо плакать, милая, – очень мягко сказал известный телеведущий и сел на кровать рядом с Тоней. – Это плохо для твоего ребеночка.
– Ребеночек не мой, – зло ответила Тоня. – И мне плевать, плохо ему или хорошо. Я хочу, чтобы его поскорее у меня забрали. Надоело мне все! Мне плохо! Мне!
Владимир опешил и уставился на Тонин живот, который в этот момент шевелился, потом перевел взгляд на меня. Но я не успела ответить – меня от дверного проема оттолкнула какая-то тетка, которую я видела впервые. На дорогую валютную проститутку она никак не тянула. Тетке было сорок с лишним! Тетки такого типа работали в советской торговле, потом владели палатками, затем открыли свои магазины и гоняли там продавцов в хвост и в гриву. Довольно полная крашеная блондинка с большим бюстом, обтянутым белой маечкой с огромным красным сердцем, пронзенным черной стрелой, в короткой джинсовой юбочке, доходящей до середины пышного бедра, воткнула полные сильные руки в боки. А бока были крутые… Владимир уставился на пышную грудь, на полные руки, на гладкое лицо практически без морщин (у женщин такого типа они появляются гораздо позже, чем у худышек) и сказал:
– О-о-о… Какая женщина!
– Вы что тут все делаете? Я здесь живу!
– Теперь здесь будет жить еще и Тоня, – твердо объявила я.
– С не своим ребеночком? – хмыкнула тетка. – В ее животе шевелится, и не ее? Слышь, ты, убогая, а ты знаешь, как ребеночек тебе в живот-то попал?
Тетка прищурилась. Тоня кивнула и с самым серьезным видом пояснила, что ей в клинике подсадили трех эмбрионов, прижились два, так что она должна родить двойню, что очень хорошо, потому что за второго ребенка положена доплата. Потом Тоня вспомнила, что ипотека уже погашена, и задумалась (вслух), а дадут ли теперь доплату за второго, и вопросительно посмотрела на меня.
– Я не знаю, – сказала я.
– Ты чего несешь, убогая? – моргнула пышнотелая тетка. – Какие эмбрионы? Откуда они взялись?
– Понял, – кивнул Сумрачный. – Я делал передачу про таких, как ты. А за кого ты тут рожаешь?
Тетка попросила объяснить, о чем идет речь – она до сих пор не врубилась.
– Я документы о неразглашении подписывала, – зарыдала Тоня. – Этот гад у нас квартиру отберет, если я кому-то скажу, для кого рожаю.
Я решила промолчать, тем более что за определение мамаши и папаши методом исключения взялся Сумрачный. Себя с Ксенией он сразу же отмел, как и «деда с беременной молодухой» и «политического кобеля с очередной женой». У боксера-тяжеловеса с супругой дети точно есть, у Галтовского тоже, и он сам говорил телеведущему, что больше их не хочет, следовательно, оставались Бардашевич с Максом Байкаловым. Сумрачный посмотрел на меня. Я кивнула.
– Лавры Элтона Джона и Дэвида Ферниша не дают покоя?
Я пожала плечами.
– А как они собираются оформлять ребенка? У нас же не Соединенное Королевство.
– Спросите у них сами, если вам это интересно.
– Интересно. Это же сюжет!
– Разве это ваша тема?
– Как у нас в стране известные и могущественные прогибают законы под себя? Как раз моя. У нескольких моих друзей в графе «Отец» в свидетельстве о рождении стоит прочерк, и это не является ничем из ряда вон выходящим. А тут в графе «Мать» будет стоять прочерк? Или как-то по-другому исхитрятся? И отцом кого запишут? Чья фамилия будет?
– Скоро узнаем, – рассмеялась я. – Не сомневаюсь, что о таком важном для нашей страны событии будут рассказывать во всех СМИ.
Тетка, первой расположившаяся в каюте, видимо, быстро что-то просчитала и стала сама любезность.
– Оставайся здесь, – сказала она Тоне совсем другим тоном. – Пригляжу за тобой.
Сумрачный протянул рацию. Я показала, как вызвать меня, и велела, чтобы Тоня в случае необходимости вызывала меня в любое время дня и ночи.
– Ты на самом деле врач? – уточнила у меня тетка.
– Да.
– Обслуживаешь эту яхту?
– Ну, вообще-то я много лет работала на «Скорой». Тут подвернулась эта работа.
– Такие работы не «подворачиваются», – со знанием дела произнесла тетка. – У тебя или где-то большая волосатая лапа, как говорили в советские времена, или ты просто не вернешься из этого круиза. Подумай о том, что я сейчас сказала. Хорошо подумай.
Я внимательно посмотрела на тетку. Я не могла даже предположить, кто она! Как ее сюда пропустила охрана Галтовского? Не могла она попасть на яхту незамеченной! Значит, Галтовский ее сюда зачем-то пригласил.
– Вы здесь в какой роли? – спросила я.
– Дело личного характера, – ответила крашеная блондинка и широко улыбнулась.
– Вообще-то нам обещали развлекательную программу, – вспомнил Сумрачный.
– У меня запланировано большое развлечение, – кивнула тетка и плотоядно улыбнулась.
Глава 16
Вскоре мы с Сумрачным каюту покинули, оставив дам вдвоем. Крашеная блондинка уже уселась на кровать к Тоне, взяла ее руку в свою. Я надеялась, что они уживутся. Ну а если нет… Надо решать проблемы по мере их поступления.
Только интересно все-таки, кто эта женщина и что она здесь делает?
– А я разместился рядышком, – сообщил мне Сумрачный. – Хотите посмотреть?
– Что означает это приглашение?
– А что хотите, – улыбнулся он.
Я рассмеялась.
– Ну, давайте посмотрим, как планировали размещать попа.
Никаких икон, кадила, крестов и других предметов, которые я могла бы связать со священнослужителем, в каюте не имелось. Привинченная к полу койка, привинченный стол, встроенный шкаф… Ничего лишнего, особо не развернешься. Да и койка предназначалась для одного человека. Любовью здесь можно было заниматься лишь в строго определенных позах, как, впрочем, и у меня в каюте. Но у меня было побольше места. У меня можно было бы свободно расположиться на ковре.
О чем я думаю?!
– Садись, – предложил Владимир, кивая на койку. Сам взгромоздился на стол и свесил ноги. Он когда определится, как ко мне обращаться – на «ты» или на «вы»?
Владимир к этому времени переоделся в длинные шорты. Ноги были мускулистые и волосатые. Похоже, он не так давно загорал где-то в теплых краях. Руки тоже были сильными, загорелыми и волосатыми. Седина в волосах имелась, но немного, как и в аккуратно подстриженной небольшой бородке. Серые глаза смотрели на меня внимательно. Сейчас он совершенно не походил на пьющего человека!
Интересно, а смогу ли я теперь заниматься любовью с мужчиной, не читая его мыслей?
О чем я думаю?!
– О чем задумалась, Варя?
– О жизни, – ответила я. – И о том, зачем ты играешь роль алкаша.
Владимир вопросительно приподнял брови.
– Ты считаешь, что я не алкаш?
– Считаю, что нет.
– Но когда мы сегодня познакомились, я был в стельку пьян! Разве ты не помнишь?
– Уж больно быстро ты протрезвел. Если не хочешь вызвать подозрения, трезвей медленнее. Хотя твоя Ксения, похоже, не обратила на это внимания. Она-то считает тебя законченным алкашом.
– Верно. И всем знакомым рассказывает, какой я пьяница. Себя представляет спасительницей почти пропащего мужчины. Вероятно, думает, что я еще держусь только благодаря ей. Но она вообще обожает роль спасительницы.
– А тебе это и нужно? В смысле: чтобы всем рассказывала, какой ты горький пьяница?
Владимир рассмеялся.
– А потом эти знакомые говорят при тебе – будто бы пьяном или даже будто бы спящим под столом – такие вещи, которые никогда не сказали бы при трезвом. И ты это используешь.
– Варя, ты на кого работаешь?
– Вообще-то, я деньги зарабатываю себе на жизнь. Рассчитывать мне, кроме как на себя, в этой жизни не на кого. На этот круиз меня нанял Галтовский. Врачом.
– А откуда он тебя знает?
– Мой бывший пациент – многократный – работает в одной из его структур.
– Этого недостаточно.
– И еще какие-то мои бывшие пациенты меня рекомендовали. Не знаю кто. Не уточняла. Всех своих пациентов я просто не помню. И я подошла по нескольким критериям. Возраст, опыт…
– Все равно недостаточно.
Я таинственно улыбнулась.
– Ладно, я сам выясню.
– Что именно? – мне было смешно.
– Что ты тут делаешь.
– А зачем это тебе?
– Может, ты мне понравилась. Может, я тебе предложу партнерство.
– Бросишь Ксению, переедешь ко мне? Так у меня маленькая однокомнатная квартирка. Ты, наверное, к другим апартаментам привык.
– У меня своих две квартиры, – небрежно бросил Владимир. – В Питере и в Москве. И пара домиков в хороших странах. Так что я – завидный жених.
