Наталья Солнцева - В горах ближе к небу
С того момента, как Дети Света впервые посетили Ацтланику, прошло немало времени. Они принесли в Ацтлан знания. Глава царской семьи высоко оценил полученный дар и щедро отплатил гостям золотом, которое привело их в настоящий восторг. Так завязалась дружба, и наступил расцвет империи.
Самородное золото, которым изобиловали реки и ручьи, лежало прямо между камней. Его обменивали на технику, приборы и технологии. За относительно короткий промежуток времени Ацтлану удалось создать высокоразвитую цивилизацию, сохранив при этом свою уникальную культуру. Тиутоакан, — бывший захудалый городок, — стал центром развития науки. Полеты в космос на кораблях, созданных в Тиутоакане, перестали считаться чем-то необыкновенным. Возможности, вначале казавшиеся фантастическими, органично вписались в здешнюю жизнь.
Прорицатель напряженно вглядывался в огненное «лицо» оранжевого солнца, — Теуатля, — живого Бога Ацтлана. Из выпуклых глаз Темоки катились слезы, но он не опускал взгляда, испрашивая ответа на мучивший его вопрос: какое будущее ожидает их всех?
Темока успел состариться, его крылья потеряли былую силу, перья потускнели. Дважды он сумел пережить немилосердный гнев своего Бога, научился читать едва уловимые знаки на его огненном «лице». Впервые за все время, как он стал прорицателем и получил доступ ко всем святыням Эочтитлана, Темока осмелился умолять Бога о помощи.
Долгая жизнь не смогла утомить прорицателя. Он чувствовал жесткие удары ее накатывающих волн, мягкое скольжение отступающих и учился удерживаться на поверхности, не проваливаясь в мутную непроглядность ее глубин. Теперь же, на пороге своего заката, он уже не надеялся, что Теуатль простит своих детей, а сияющий Эуль вернется в Ацтлан.
Темока упорно смотрел вверх. Красноватое небо оставалось таким же непроницаемым. Вдруг пылающий лик Теуатля на миг показался прорицателю светлее обычного. Он боялся верить своим измученным глазам. Но все-таки в его душе вспыхнула крохотная искра надежды.
Завтра он объявит о своем решении провести пышный обряд поклонения Светилу, украсит алтарь гирляндами алых и оранжевых цветов, собранных самыми храбрыми юношами и прекрасными девушками Эочтитлана. Будет избрана лучшая пара для того, чтобы дать обет безбрачия и стать служителями храма.
Правящая верхушка тщательно скрывала от своего народа истинное положение вещей. Божественный Эуль исчез, но об этом знали только трое: царь, Верховный жрец и прорицатель. Несмотря на то что ацтланы лишились божественного присутствия и щедрот Эуля, его продолжали почитать, как и прежде. Золото, запасы которого казались неиссякаемыми, таяло, крупные самородки встречались все реже. Империи грозил упадок.
Зажмурившись, прорицатель сделал несколько шагов к краю каменной площадки, с шумом расправил крылья и, легко оторвавшись от поверхности, взлетел. Боль в глазах понемногу утихла, и Темока вновь смог смотреть.
Черные скалы внизу сверкали россыпями драгоценных камней. На высоких террасах сияли золотые крыши дворцов и храмов, теснящихся среди скал, как птичьи гнезда. Ниже располагались жилые постройки власть имущей верхушки Эочтитлана, а еще ниже лепились домики простых жителей.
Темока невольно залюбовался этой чудесной картиной. Сверху город выглядел восхитительно. Вдали тянулись далекие горные хребты, изгибы реки, фиолетовые чаши полноводных озер, ухоженные сады на пологих склонах.
Жители Ацтлана веровали в одного Бога, который проявлялся во всей непостижимой, бескрайней Вселенной в образе неисчислимого количества солнц — его Огненных Очей.
Люди-птицы считали себя детьми солнца, присутствующего в каждом из них в большей или меньшей мере. Они хранили глубокую преданность своему Богу и знали, что в момент смерти их души сливаются с солнцем и совершают вместе с ним свой путь в небе. Они всячески оправдывали злое и своенравное солнце, озарявшее их планету, пытаясь заслужить его милость. Протуберанцы,[9] периодически срывавшиеся с поверхности светила, раскаляли атмосферу Ацтланики и сжигали все живое, что попадалось им на пути. Пока длилась огненная пляска, легко вспыхивали перья, украшающие застигнутых врасплох обитателей планеты, факелами занимались дома, плавилось золото, смешиваясь с золой. Все, кто не успевал скрыться в подземных лабиринтах, погибали в огне. Дважды города Ацтлана приходилось отстраивать заново. Так Теуатль наказывал своих детей за вражду и междоусобицы. Однако даже столь суровые меры воздействия не приносили желаемого результата. Противоборство продолжалось.
Изредка в царской семье среди множества детей рождался один-единственный пернатый змеехвостый малыш. Так Бог отмечал того, кому предстояло стать во главе империи. Казалось, что любые попытки присвоить власть — бессмысленны. На самом же деле с давних времен между двумя знатными родами ацтланов кипела жестокая борьба за право войти в царскую семью. Корыстные мечты и планы приближенных к власти столкнулись в непримиримом противоречии. Вспыхнула война. Казалось, что не будет конца безумной кровавой бойне, которая охватила всю планету.
Темока летел над самой высокой горной грядой, похожей на рубиновое ожерелье. Он всматривался в очертания нанесенных на скалы знаков, указывающих путь к теплым восходящим потокам воздуха. Он устал и чувствовал, что вот-вот упадет на острые камни. Его сердце тревожно забилось. Прорицатель не мог умереть, не вернув самое дорогое…
Окунувшись в восходящий поток, можно отдохнуть. Воздушная волна сама будет нести его дряхлеющее тело. Темока ощутил наконец прикосновение теплого ветра, он планировал, поднимаясь выше и выше. Теперь можно расслабить одеревеневшие мышцы. Прорицатель закрыл слезящиеся глаза и вздохнул.
Во дворце Алхо-Котель, куда он направлялся, уже шли приготовления к празднику. Темоку ждали. Верховный жрец Майхо, отдав необходимые распоряжения, прогуливался по саду, окружавшему дворец. Ему надоело проводить многие часы в бесполезных молитвах и массовых религиозных представлениях. Все, чему он столько лет придавал важность и беззаветно служил, утратило смысл. Жрец остановился у изваяния крылатого змея с головой льва, охранявшего вход в сад. В задумчивости он прижал руку к груди, защищенной золотым панцирем. Панцирь был дивной красоты, с узором, выложенным из самоцветов, и только торчащие на плечах грозные черные шипы говорили о том, насколько влиятелен и опасен Верховный жрец. Алые перья сложенных на спине крыльев напоминали бархатный плащ, окутывающий фигуру до пят. Выкаченные желто-зеленые глаза Майхо недобро поблескивали.
Легкий ветерок шевелил листву старого сада. Крошечные голубые и белые птички порхали среди цветов и деревьев. Но жрец, прогуливающийся по саду, не видел их. Его терзала тревога. Он чувствовал, что больше не в силах скрывать от окружающих исчезновение Эуля. Угроза бунта росла, она витала в воздухе. Дети Света перестали прилетать на Ацтланику. Ведь золото почти иссякло.
Лишь к ночи Темока прибыл в Алхо-Котель. Прорицатель обрадовался, увидев на крыше дворца застывших в воинственных позах золотых крылатых существ — драконов. Их сильные хвосты изгибались, сплетаясь между собой. Широко раскрытые зубастые пасти, свирепые взгляды их горящих глаз не оставляли сомнений в том, что замок надежно охраняется.
Прорицатель утомился. Долгий перелет отнял все его силы, поэтому он решил отложить дела до утра. Встретивший гостя Майхо крепко обнял Темоку, который всегда был опорой для него. Многих бед удалось избежать Верховному жрецу благодаря предупреждениям прорицателя.
— Что ты видел там, на теокали? — спросил он, не дав старику отдышаться.
— Эуль вернется, — ответил тот.
Наступило молчание. Верховный жрец подумал, что старик выжил из ума. Ничего не сказав в ответ, Майхо проводил Темоку в его покои, после чего они расстались…
Планета Земля, Памир. Наше время— Ну что? — шепотом спросил Илья.
Он внимательно следил за действиями Марата.
— Чудес не бывает, — невесело ответил тот. — Женщина мертва.
— Есть какие-то идеи по этому поводу?
— Скажу через пару минут…
Марат тщательно осмотрел тело Ларисы Мельниковой. У нее была сломана шея. В то, что это произошло при падении, не верилось. Он сам был мастер проделывать подобные штуки. Позвонки человека очень хрупки…
— Шея сломана, — коротко сказал он. — Других видимых серьезных повреждений я не нашел.
Вересов кивнул. Он пришел к тому же выводу еще там, внизу.
— Ее сбросили в расщелину уже мертвой, — прошептал Илья в самое ухо Марата.
— Почему вы так решили?
— Живое тело по-другому падает. Я в этом кое-что понимаю.
— Просветите и меня, — попросил приезжий. — Желательно подробнее.
