Ольга Володарская - Седьмая казнь
– Сначала отпечатки проверить надо, – пояснил он. – А почему вы так удивились, когда я сказал, что щеколда отодвинута?
– Потому что через калитку вообще никто не ходит. Ее некому было отпирать.
– Почему никто не ходит?
– За ней болото. Видите? И до дороги идти долго. Все дома надо обходить.
– То есть вы хотите сказать, что калитка всегда была заперта?
– Конечно. Про нее некоторые даже не знают. А кто знает, не пользуется. Я иногда смазывал щеколду, чтоб не заржавела, но тут же запирал.
– Угу, – задумчиво кивнул опер. – Значит, блондинка вышла через эту калитку.
– Наверное. Только зачем?
– Значит, была причина…
Степанов толкнул калитку и выглянул за забор.
– Если следы и были, их смыло дождем, – пробормотал он себе под нос, но Орзу разобрал эти слова.
Покусав губы в задумчивости, опер спросил:
– Вы девушку, о которой мы говорим, хорошо рассмотрели?
– Ну, так…
– Опишите.
– Стройная. Блондинка. Волосы до плеч. Одета в светлый плащ до колена.
– Это я и без вас знаю. Видел запись. Лет сколько?
– Молодая. Не больше тридцати.
– Особые приметы имелись? Родинки, родимые пятна, шрамы?
Орзу покачал головой.
– Пирсинг, тату?
– Да ничего такого.
– Рост?
– Средний. Глаза вроде голубые. Лицо… Славянское, в общем, лицо.
Сергей Сергеевич страдальчески поморщился. Не понравился ему Орзу как свидетель.
– Кроме вас в то время еще кто-нибудь был здесь?
– Когда блондинка пришла, нет.
– А домработница?
– У нее выходной был, и она в Москву уехала.
– А хозяйку в тот день вы после того, как она из окна вас попросила открыть ворота, в котором часу видели?
– Вечером только. Перед самым сном. – Про то, что Клавдия застукала его за кражей спиртного, Орзу умолчал.
– Пойдемте в дом! – решительно сказал Сергей Сергеевич и заспешил к особняку. У двери, ведущей в кухню, остановился. – Обычно она запирается?
– Да, – нерешительно ответил Орзу.
– Всегда?
– Не уверен…
– Так, молодой человек, хватит темнить. Говорите, как есть.
– Днем она обычно открыта. А на ночь запираем. Это моя обязанность, проверять ворота и двери. Но иногда я забываю.
– А в тот вечер вы эту дверь проверяли?
– Наверное, нет… – сказал Орзу. А про себя подумал – наверняка нет. Не до запоров было! Его хозяйка застукала за кражей и пригрозила увольнением. Разве о чем-то другом можно думать после такого?
– Эх, работнички… Вы понимаете, что любой мог попасть в дом с улицы? Калитка не заперта. Задняя дверь тоже. Заходи, бери, чего хочешь, убивай, кого пожелаешь.
– Мы об этом объявление на столбе не вывешивали! – осмелел Орзу. А еще порадовался тому, что смог так лихо сформулировать фразу на русском.
Степанов зыркнул на парня, но ничего не сказал. Потом достал телефон и набрал чей-то номер. Как выяснилось чуть позже, своего коллеги Нелипова.
– Вадик, это я. Да, в доме Суховой. Кто замки на дверях проверял? Ты лично? И что, все были закрыты? Точно? А калитка? Как какая… Ну, вы даете, ребята! Неужели трудно было осмотреть все? Что? Кто сказал, больше нет выходов? Ченашвилли? Это кто такой?
– Артур, – подсказал Орзу, внимательно слушавший разговор, – друг Клавдии. Он мог не знать о калитке.
Степанов махнул на него рукой, велел не мешать.
– Ладно, все, отбой… – Но Нелипов что-то еще говорил. Сергей Сергеевич слушал. Затем вздохнул и буркнул: – Хорошо. Пока.
– Дверь могли утром закрыть, – снова подал голос Орзу.
– А, что?
– Дверь, говорю, могли утром…
– Все, понял. Ночью была открыта, а утром кто-то ее запер. Зачем?
– Машинально. Она, видите, какая? Как в туалете…
– При чем тут туалет?
– Ну, у нас тут в туалетах именно такие ручки.
– Изнутри на защелку закрывается, а снаружи на ключ? – сообразил опер.
– Ага. Пока вашего приезда ждали, в кухню многие ходили. Попить, поесть, взять успокоительное. Кто-то и мог дверь закрыть.
– Ладно, поговорим об этом попозже. Мне сейчас надо в другое место ехать, но я еще вернусь. Или кто-то из моих коллег. А фото барышни вам оставляю. Когда остальные с похорон вернутся, вы его им покажите. Может, кто узнает таинственную визитершу. Если да, сразу мне позвоните. Вот, запишу на обороте телефон…
Наконец Степанов покинул дом. Орзу проводил его глазами до машины, разбитой и грязной «девятки». Когда опер умчался, облегченно выдохнул. Пронесло!
Глава 2
Дождь закончился неожиданно. Вот только что сыпал, не переставая, мерзкий, косой, колючий, и вдруг прекратился. Небо прояснилось. Из-за туч стали пробиваться солнечные лучики. Если бы Райка в этот момент находилась не на кладбище, ее настроение стало бы приподнятым. Она терпеть не могла непогоду.
Похороны подошли к концу. Гроб закидали землей. Землю прикрыли венками и цветами. Люди, присутствовавшие на погребении, начали расходиться. У могилы, кроме Раисы, остались Соня, Даша, Сергей, Артур и еще двое старых друзей Клавиных, которых Рая не знала. Но эта парочка вскоре удалилась. А Соня отделилась от общей компании, чтобы положить цветы на могилу Романа. Клавдия просила похоронить ее рядом с сыном.
Она вообще много указаний оставила. И Дарья, занимавшаяся организацией похорон, всем им следовала. Когда Сережа предложил батюшку пригласить, чтобы отпел, сказала: Клава этого не желала.
Раиса нетерпеливо переминалась с ноги на ногу. Ей надоело торчать на кладбище. К тому же она замерзла. А еще хотела выпить. Но так называемые близкие никак с Клавдией распрощаться не могли, все стояли у могилы. Самый скорбный вид – у Артура. На него даже смотреть было жалко. Слезу во время похорон все пустили, включая Сергея, но только Артур до сих пор плакал.
– Ты на сколько человек поминальный обед заказала? – услышала Рая за своей спиной. Это Сергей нарушил молчание и заговорил с Дашей.
– На сорок.
– Надо было на пятьдесят.
– Надо было, – не стала спорить Дарья. – Но денег хватило только на сорок.
– Клавдия оставила так мало? – удивился Сергей.
– Совсем ничего. Все сейчас делаю на те, что она мне одолжила на покупку новой машины.
– Не может такого быть! Клавдия постоянно твердила, что деньги «на смерть» у нее припасены и лежат в тумбочке. Вместе с «похоронными» вещами.
– Вещи были. А денег я не нашла.
– Украли! – воскликнул Сергей чуть громче, чем того требовало место, где они находились. И, спохватившись, сразу понизил голос: – Надеюсь, ты сообщила об этом следователю?
– Нет.
– Зря. Надо обязательно рассказать. Что, если Клавдию и убили из-за тех денег? Зная Клаву, могу предположить, что сумма была значительная.
– Зная Клаву, могу предположить, что она сама же ею и воспользовалась, – парировала Даша. – Ведь частенько у себя самой занимала. Брала как раз из «смертных». Потом докладывала. Неделю назад мы с ней в автосалон ездили. Она решила машину поменять. Сделала заказ, внесла предоплату. В тот же день и мне взаймы дала. Скорее всего, из «смертных» взяла.
– Но почему не в банке?
– Проценты в конце месяца начисляются, и Клавдия раньше первого числа никогда их не снимала.
– И все же следователю надо позвонить.
– Позвоню, – кивнула Даша. Подалась вперед и тронула Артура за плечо. – Пойдемте, помянем Клавдию.
Тот отрицательно мотнул головой.
Даша не стала уговаривать. Позвала Соню, кивнула Райке и Сергею и пошла прочь от могилы.
Поминальный обед был организован в недорогой, но чистенькой столовой. Из холодных закусок – колбаса, сыр, винегрет, на первое рыбный суп, на второе рис с горбушей, к компоту – пирог с курагой. Все съедобное, но невкусное. Однако чем-то закусывать надо было, и Райка съела все, что было предложено.
Она захмелела после третьей стопки (а каждая была граммов по пятьдесят) и почувствовала себя очень даже неплохо. О недавних похоронах уже не вспоминалось. Как будто Райка просто зашла в кафе, где много народу, и решила выпить, покушать. Тем более, уже кое-кто, выпивший столько же, сколько она, начал рассказывать какую-то отнюдь не печальную историю. Глядишь, еще пара стопок, и анекдоты пойдут…
– Рая, – окликнул ее кто-то. – Помоги, пожалуйста.
Девушка обернулась и увидела Соню. Та стояла с подносом, на котором грудились грязные тарелки.
– Чистой посуды не хватает, – пояснила несостоявшаяся невестка Клавдии, взяв со стола рядом с Раисой тарелку из-под винегрета. – Надо собрать и отнести в подсобку.
– Кому не хватает-то? Все уже поели.
– Есть опоздавшие.
Райка нехотя поднялась и пошла помогать Соне. Ясно, что приперлись какие-то левые люди, иначе говоря – халявщики. Таких везде полно. У них в деревне они по домам, где поминают усопших, ходят. Благо знают, где кто умер. Да еще запоминают, когда у кого девятый, сороковой день или година. Тут, в городе, подобные личности просто у заведений, где обычно поминки устраивают, толкутся. Дождутся, когда родственники и близкие друзья умершего начнут расходиться, сразу в дверь. Знают, что не прогонят. Грешно.
