Полина Дашкова - Херувим (Том 1)
— Вы с ума сошли? — спросила Юля, внимательно и с интересом разглядывая лицо Райского. Лицо это, холеное, узкое, с высоким умным лбом, тонкими губами и широким крупным носом, было вполне приятным и обычным, и не читалось на нем ни смущения, ни сомнения.
— Поскольку ваша мама сейчас находится в США, гостит у вашей старшей сестры, а с бывшим мужем у вас отношения, мягко говоря, сложные, вам практически не с кем оставить ребенка, — произнес он тихо и рассудительно, — вы объясните Шуре, что вам надо срочно уехать в командировку и с ней поживет ваша подруга. Зовут ее…
— Не трудитесь! — перебила его Юля. — Не надо мне представлять вашу сотрудницу, не надо больше вообще ничего объяснять. Я никуда завтра не поеду и вы не имеете права меня заставлять. Да в конце концов, почему именно я? Допустим, у вас есть больной, которому требуется помощь хирурга-пластика. Но неужели в вашем ведомстве нет своих специалистов?
— Представьте, нет, — развел руками Райский, — внутри нашей структуры, конечно, существует сеть медицинских учреждений и там есть практически все специалисты. Но вот хирурга-пластика в данный момент не оказалось. А его помощь необходима. И очень срочно. Почему именно вы? Во-первых, вы великолепный хирург. А во-вторых, вы оказались в нужном месте в нужное время. Это судьба, Юлия Николаевна. Поймите наконец, вы нужны нам, но и мы вам тоже нужны.
— Зачем?
— За тем, что вам один раз уже угрожали и это только начало.
Глава девятая
— Ну что вы, Станислав Владимирович, я не могла ошибиться, я отлично знаю ваш голос. — Девушка испуганно, часто моргала и старалась не смотреть на Стаса — Вы сказали, что у вас украли бумажник. Вы попросили заблокировать вашу карточку, очень срочно. Я сделала так, как вы попросили.
— Послушайте, как вас там? — Стас поморщился, пытаясь прочитать имя на карточке, пришпиленной к лацкану ее красного пиджачка.
— Наталья, — поспешно подсказала она и поправила волосы.
— Послушайте, Наталья, в третий раз повторяю. Я не звонил в банк. Бумажник у меня никто его не крал.
— Но как же, Станислав Владимирович, вы назвали номер банковского счета, домашний адрес, все, что необходимо для идентификации клиента.
— А пароль?! — заорал он так, что все в зале повернули головы. — Пароль я назвал?
— Нет, — растерянно моргнула девушка, — но почти никто из клиентов пароля не помнит. Вы дали всю необходимую информацию, кроме пароля. Я, конечно, попросила вас назвать, так положено…
— И что?!
— Вы извинились и сказали, что забыли пароль.
— Я его не забыл. Я отлично помню пароль, потому что это всего лишь мое имя. Вам понятно?
На крик явился менеджер, и Стасу пришлось объяснять все с самого начала. Менеджер почтительно проводил его в кабинет к начальнику службы безопасности, где ждал его сюрприз, скорее неприятный в данной ситуации. В кабинете, отвернувшись к окну, стоял его отец, Владимир Марленович Герасимов.
— Здравствуй, папа, — произнес Стас с дурацкой улыбкой.
Генерал ничего не ответил, не соизволил даже повернуться. Начальник охраны, бывший комитетчик, попытался сгладить неловкость, шагнул к Стасу, крепко пожал ему руку и с искренней улыбкой сказал, что ужасно рад видеть его в добром здравии.
— Садитесь, пожалуйста, Станислав Владимирович. Вот мы тут с Владимиром Марленовичем как раз говорили о том, что не бывает безвыходных ситуаций. Сейчас нам принесут кофе и мы спокойно все обсудим.
— Да, конечно, — кивнул Стас и покосился на отца. Тот продолжал стоять как каменное изваяние, уставившись в окно, хотя ничего интересного, кроме глухой стены соседнего дома, видно не было.
— Сначала вы, Станислав Владимирович, спокойно и подробно изложите нам все последние события, а затем мы вместе будем думать.
Начальника службы безопасности звали Егор Иванович Плешаков. Вопреки фамилии, он был буйно и красиво волосат, заботливо холил свою роскошную гриву, черную, с проседью, кроме того, носил опрятные усы, которые сейчас напоминали Стасу блестящую толстую пиявку. Подчиненные между собой называли Плешакова Плешь. Он знал и не обижался. Однажды даже объяснил на планерке, что это погоняло вполне соответствует старому доброму блатному принципу. Урки всегда старались подбирать друг для друга контрастные клички. Толстяка величали Скелетом, лысого Кудрявым.
Стас попытался прочитать на приветливом лице Плеши хоть какую-то информацию, например, была ли здесь милиция, обсуждалось ли уже убийство шофера Гоши, но, разумеется, на лбу отставного майора ФСБ ничего написано не было. Черные блестящие глаза смотрели на Стаса чрезвычайно внимательно. Он отвел взгляд и уставился на свой замшевый ботинок.
— Я не знаю, с чего начать, — произнес он, хрипло откашлявшись, — папа, сядь, пожалуйста. Мне очень тяжело говорить, когда я вижу только твою спину.
Генерал резко развернулся и уставился на Стаса совершенно безумным взглядом.
— Ты, сучонок, соображаешь, что творишь?! — крикнул он, ничуть не стесняясь Плеши. — У матери приступ астмы, у меня сердце, язва, а ты не удосужился даже позвонить! Ты знаешь, что Гошку убили?
— Папа, сядь, успокойся, — прошептал Стас, чувствуя, как его начинает колотить дрожь, — я ничего не понимаю, когда ты так кричишь.
— Убили Гошу, шофера твоего, в твоей машине. Застрелили в упор, в лоб, пока он ждал тебя, поганца, у ресторана. — Владимир Марленович, пыхтя, рухнул в кресло и спросил уже более спокойно: — Где ты провел ночь?
— У подруги, — Стас судорожно сглотнул, — я ночевал у своей давней подруги. Ты ее не знаешь. Вечером из ресторана мы поехали к ней на такси.
— Одну минуточку, Станислав Владимирович. — Плешь поднял руку, сверкнув бриллиантовым перстнем на мизинце. — Вы уже знали об убийстве вашего шофера Георгия Завьялова? Или только сейчас об этом услышали?
— Я… Нет… Погодите, я не понял, что случилось с Гошей?
— Вашего шофера сегодня рано утром обнаружили мертвым в машине, на углу Васильевской улицы, — медленно отчеканил Плешь, продолжая сверлить Стаса глазами, — по предварительному заключению экспертов, он был убит около восьми часов вечера. Судя по всему, вы ужинали в ресторане «Якорь» и шофер ждал вас. Почему вы отправились на такси?
— Гоша ждал меня? — Стас часто заморгал. — Я ведь его отпустил. Или нет? Черт, совершенно не помню. Разве он меня ждал? Ну да, наверное… Честно говоря, я здорово напился вчера, все вылетело из головы. Мне почему-то казалось, что я его отпустил. Мы вышли на Тверскую и поймали машину.
— Простите, Станислав Владимирович, но насколько мне известно, вы почти не пьете, и у следствия будет возможность узнать, что и в каком количестве вы пили за ужином, в какую сторону направились, когда вышли из ресторана, — лукаво улыбнулся Плешь.
— Ну ничего себе! Вы хотите сказать, что это я убил Гошку? — Стас нервно засмеялся, смех перешел в икоту, из глаз потекли слезы.
Плешь не спеша открыл маленький бар, достал бутылку минеральной воды, налил в стакан и поднес Стасу. Тот жадно выпил, но икота не прекратилась. Он икал, смеялся и плакал. Это было похоже на истерику. Генерал подошел к нему и с размаху шлепнул по щеке. Стас благодарно кивнул и успокоился.
— Вы меня простите, Станислав Владимирович, но все эти вопросы вам будет задавать следователь, — мягко произнес Плешь, — не хотелось бы, чтобы вас застали врасплох.
— Ты был в другом банке? — тихо спросил генерал, не глядя на сына.
— Да, конечно. Я сначала заехал туда. Там то же самое. Кто-то позвонил, назвался моим именем, сообщил о краже бумажника и попросил заблокировать карточку.
— Все это очень странно, — задумчиво пробормотал Плешь, — просто очень странно. Откуда посторонний мог узнать номера ваших банковских счетов? Это, между прочим, сложнее, чем просто убить. Значительно сложней. Что же у нас получается? Сначала пытаются взорвать вашу машину, а потом блокируют карточки и убивают шофера. Зачем? Или убийство Георгия с этим вообще не связано?
— У Георгия Завьялова богатая биография, он мог иметь массу собственных проблем, — заметил генерал, — пять лет назад я забрал его к себе из МВД. Там ему ничего не светило. Хорошего парня, коренного москвича, отправили в Архангельскую область, в ИТК усиленного режима. А какие перспективы у офицера охраны? Либо самому стать зверем, либо дать сожрать себя другим зверям. — Глаза генерала вдруг заволокло тоскливой дымкой, он по-хозяйски подошел к бару, достал бутыль «Наполеона», поставил на стол. — Давайте, что ли, помянем Гошу.
Плешь кивнул, разлил коньяк по рюмкам. Они с генералом выпили, Стас только пригубил.
— Пусть земля ему будет пухом, — сказал Плешь, затем откашлялся в кулак и добавил уже другим тоном: — Значит, вы, Владимир Марленович, не исключаете, что это могло быть просто совпадением?
