Татьяна Полякова - Новая жизнь не дается даром
— Давай, — милостиво согласилась подруга.
— Скину по электронке.
Через пять минут у нас в руках была стандартная анкета. Родился Михалыч в деревне Зарядино, где жил долгие годы, не считая того времени, что служил в армии. В сорок лет он перебрался в районный город неподалеку, занялся мелким предпринимательством, говоря проще, торговал на рынке обувью. Потом переехал в областной центр и через пару лет купил кафе. Жена умерла семь лет назад, детей он не имеет. В общем, ничего интересного. Женька, прочитав несколько раз анкету, удрученно покачала головой.
— И что нам с этого?
— Откуда мне знать, — честно ответила я.
— Как это «откуда мне знать»? — передразнила подруга. — Ведь это была твоя идея.
— Я просто предположила, если Аркадий интересовался…
— Вот что, поехали в Зарядино.
— В деревню? — вытаращила я глаза.
— Ага.
— Зачем?
— Там на месте и разберемся.
Идея показалась мне идиотской, ехать на ночь глядя в какую-то деревню, а главное — зачем? Я пыталась втолковать подруге, что это по меньшей мере неразумно, но не преуспела. И через несколько минут мы уже шагали к моей машине. Женька достала карту области и прокладывала маршрут. До Зарядино оказалось всего-то семьдесят километров, и я решила: ничего страшного, если мы туда прокатимся. Если там есть река, искупаемся. Все лучше, чем сидеть на кухне и спорить с Женькой.
До районного города, где некогда жил Михалыч, мы доехали быстро и без проблем. А вот далее начались сложности. В шести километрах от города мы обнаружили указатель «Зарядино» и свернули. Очень скоро асфальтовое покрытие кончилось, мы оказались в чистом поле, где дорога едва угадывалась. На счастье, луж не было, даже на моей иномарке проехать оказалось можно. Потом пошли такие рытвины и ухабы, что впору было назад возвращаться, но Женька ничего об этом слышать не желала.
Наконец впереди замаячила церковь на пригорке, и я вздохнула с облегчением. Вскоре мы достигли первых домов и стали оглядываться. Зрелище особо радостным не назовешь. Церковь полуразрушенная, да и дома вокруг выглядят не лучше, частью заколоченные, а некоторые и вовсе брошены за ненадобностью.
— Здесь вообще кто-нибудь живет? — возмущенно спросила Женька. Так как вопрос адресовался мне, то, само собой, остался без ответа.
Однако жизнь в деревне хоть и слабо, но все же теплилась. Возле одного из домов было развешено белье, а на крыльце дремала собака, напротив был колодец, около него мы увидели мужичка в клетчатой рубахе и почему-то в калошах. Завидев нас, он поставил ведро на землю и теперь наблюдал за нашим приближением с заметным интересом. Я притормозила, Женька выбралась из салона и поздоровалась с дядькой, тот в ответ кивнул, разглядывая нас. Я из машины тоже вышла, но помалкивала, предоставив Женьке возможность действовать. Подозреваю, она, как и я, терялась в догадках, зачем нас сюда нелегкая принесла.
— Дорогу ищете? — вдруг спросил мужик. Было ему лет семьдесят, загорелое лицо изрезано морщинками, а вот глаза молодо блестели.
— Какую дорогу? — смутилась подруга.
— В Костерино. У нас тут, бывает, ездят, кому хочется путь сократить да машину не жалко.
Костерино был центром соседнего района, кстати, именно там, если верить Женьке, много лет назад на вокзале подобрали мальчика, который ничего не помнил. Собственно, в данном факте не было ничего особенного, но меня это насторожило. Может, и не зря мы сюда приехали?
— Нет, в Костерино нам не надо, — ответила Женька. — Мы… — она малость замешкалась, но быстро нашлась: — У вас тут раньше жил Сабов Сергей Михайлович.
— Жил, — кивнул дядька. — Вон там его дом, самый крайний. Все еще стоит. Хороший дом. А сам Сабов давно уехал. Дом продать хотел, да кто ж его купит?
— А что, дачники вашими местами не интересуются?
— Да вы, как видно, не в курсе? — хмыкнул дед. — Могильник у нас тут рядом.
— Какой могильник? — растерялась я.
— Радиоактивные отходы. Свалку устроили лет двадцать назад, мы и знать не знали, чего там зарыто, а оказалось, вся земля тут отравлена. Вот и не едут к нам. Старики умерли, молодежь давно разбежалась, а дом за копейки и то не продашь.
— А вы что же? Ведь место опасное…
— Живем двадцать лет, и ничего. До смерти как-нибудь дотянем. В трех домах только жители остались, да и то старухи, и вот я. А вы что, дом хотели купить?
— Теперь уже не хотим, — буркнула Женька. — Вы Сабова хорошо знали?
— А то как же. Он здесь сколько лет прожил…
— Уехал из-за этого могильника?
— Может, и из-за него. А может, и нет. Работу на земле он никогда не любил, хоть и ходил в бригадирах и вроде на хорошем счету числился, раз не пьющий, но крестьянской жилки в нем не было. У него дед из купцов, богатеем был, вся округа его знала, вот и Сабова по дедовой линии все тянуло, да купцы-то были не в моде. А как времена сменились, он все мечтал магазин здесь открыть, только на какие шиши? А потом укатил в город, и что вы думаете? Разбогател, говорят. Вот что значит гены.
— Да, гены такая штука, — поддакнула Женька. — А дом его все еще стоит?
— Стоит, куда ему деться?
— Сабов сюда приезжает?
— Нет. Зачем? Уж лет пять его здесь не видели. А вот на днях приезжал один парень, расспрашивал о нем.
— Какой парень? — в два голоса спросили мы.
— Парень как парень. Шлялся тут по деревне. Спросил, кто в крайнем доме жил. Я ответил. Он тоже вопросы, как и вы, задавал.
— Хотел дом купить?
— Может, и хотел. Я за ним приглядывал, он к дому подъехал, долго на него пялился, потом обошел по кругу и в машину вернулся. Микроавтобус у него был, марку не знаю.
— А как парень выглядел? — засуетилась Женька и описала внешность нашего Аркадия. Я очень жалела, что у нас нет фотографии.
Дядька пожал плечами:
— Да не разглядывал я его. Молодой, вроде невысокий, худой, а нос и вправду длинный. Пойдете на дом смотреть? — хитро поинтересовался он.
— Нет, — торопливо ответила я. — Мы… в Костерино.
— Ага. Поезжайте, только аккуратно. Дороги наши вы видели, а там в одном месте топко. Съедете куда не надо, и поминай как звали. В прошлом году болото осушать стали — линию электропередачи вели, так нашли машину. Ага. Вместе с хозяином.
— Мертвым? — моргнула Женька.
— Само собой, не живым. Затянуло его в топь вместе с машиной, выбраться не успел.
— Н-да… — Женька кашлянула и на меня покосилась. — Пожалуй, мы назад вернемся.
— И правильно. По шоссе хоть и дольше, зато надежнее.
Мы простились с мужичком, он подхватил ведра и направился к ближайшему дому, собака на крыльце подняла голову, зевнула и вновь предалась дреме. А я, устроившись с Женькой в машине, начала разворачиваться.
— Ты слышала? Про Сабова кто-то расспрашивал. Я уверена, это был наш Аркадий, — зашептала Женька.
— Ты мне лучше вот что скажи, — вздохнула я. — Мы что, Михалыча подозреваем?
Вопрос поверг подругу в изумление.
— Михалыча? В убийстве? Да брось ты… Хороший мужик, беззлобный, веселый…
— Тогда что мы здесь делаем?
Женька оставила вопрос без ответа.
— Надо на дом взглянуть. Если он Аркадия заинтересовал, значит, и нам нужен.
— Хорошо. Только машину лучше где-то спрятать. Старичок очень любопытный, и мы ему, по-моему, показались подозрительными. Чего доброго, милицию вызовет.
Машину мы оставили на опушке леса и пешком вернулись в деревню, но заходить в нее не стали, обошли стороной за огородами. Идти было ужасно неудобно, трава доставала до пояса, да и рассказы о болоте сделали свое дело. Я косилась по сторонам и тяжко вздыхала.
Дом Михалыча стоял особняком, довольно далеко от деревни. Двор завалился на одну сторону, крыша над ним провисла, вот-вот рухнет, но сам дом еще держался. Окна заколочены, на двери замок, а вот покосившиеся ворота были слегка приоткрыты.
— Зайдем? — предложила Женька.
— Что ты там надеешься найти? — проворчала я. — Аркадий, если здесь был он, конечно, в дом не заходил.
Но Женька уже потянула створку ворот на себя, она со скрипом сдвинулась с места, и подружка протиснулась в образовавшуюся щель. Конечно, я полезла следом. Из-за многочисленных прорех между бревен на дворе было светло. По ступенькам мы поднялись в сени, толкнули входную дверь, и она открылась. Узкий коридор, направо дверь в комнату, слева чулан, впереди выход на терраску. Паутина и запустение. Узкая лестница вела на чердак, но мы вошли в первую дверь. Кухня, русская печь в углу, еще одна дверь, за дощатой перегородкой стояла железная кровать, стол у окна, колченогий стул и комод. Широкие половицы скрипели под ногами.
— Идем отсюда, — позвала я, вид брошенного жилища вызывал уныние.
— Давай в чулан заглянем, — предложила Женька.
В чулане стоял сундук, оказавшийся пустым. Женька, кинувшаяся к нему с непонятной надеждой, в досаде захлопнула крышку.
