Франк Тилье - Пандемия
Шарко наклонился к экрану, положив обе ладони на стол. CrackJack был здесь, перед ними, но недосягаемый. Он открыто предлагал – но на двухстах метрах глубины – свои вредоносные услуги. В том числе «разрушить чью-то жизнь» или еще «взломать компьютерную сеть предприятия».
– Кто-нибудь прибегал к его услугам, чтобы создать и распространить компьютерный вирус?
На странице CrackJack Томео кликнул на иконку, изображавшую чашу: его трофеи. Появилась страница с десятком строчек.
– Никаких сомнений… CrackJack не просто хакер, у хакеров все же есть подобие этики. Это «Cracker», настоящий компьютерный преступник, следующий только логике разрушения и наживы. Сказать, что этот тип – мерзавец худшего пошиба без всякой совести, значит ничего не сказать. Если «очеловечить» его поступки, их почти можно сравнить с действиями серийного убийцы. CrackJack и есть серийный убийца компьютерных данных, разрушитель человеческих жизней через Сеть. И подписывает он свои вирусы и свои действия потому, что гордится ими. Большинство компьютерных пиратов нуждаются в признании.
На странице CrackJack выкладывал перечень своих атак. Взломанные серверы, обнародованные базы данных и банкротство мелких предприятий. Он также создал полгода назад троянского коня, чтобы получить личную информацию о частных лицах: номера банковских счетов и т. д. Этот тип, должно быть, разорил сотни людей, сломал много жизней…
В последней строчке значилось: «Атака на сервер криминальной полиции».
Этот мерзавец еще и похвалялся, что вывело Шарко из себя.
– Сколько нужно времени, чтобы создать вирус?
– Несколько недель, а то и месяцев.
– Как обнаружить эту пакость?
– В том-то и проблема. Его не обнаружить. Я же вам сказал, все анонимно. Единственный способ прижать его – это увидеть его физически, скажем встретиться… Но… такой тип никогда не покинет свое логово. Они хитрецы.
Шарко выпрямился:
– Это все?
– Все. Я не волшебник, простите.
– Ладно… Все равно спасибо. И если появится что-то новое…
Поблагодарив его, двое полицейских вышли из здания. На свежем воздухе им стало лучше. Шарко посмотрел на Сену, спокойно катившую свои воды, задумался и повернулся к Люси:
– Мы бессильны. Можем только констатировать ущерб. Наши коллеги болеют, вирусы распространяются. И некого ловить, ни отпечатков не снимешь, ни свидетелей не допросишь. Только призраки, типы за экранами. Черт, неужели я слишком стар? Кому мы нужны с нашими пушками?
Люси чувствовала, до какой степени Франк зол. Все это – Интернет, невидимые вирусы – было не его. Ему надо было ощущать почву под ногами, устремляться во тьму в погоне за существами из плоти и крови.
– Они просто очень хорошо организованны, даже лучше, чем во всех наших прежних делах. Они снуют в глубинах, как крысы. Затаились во тьме, они очень терпеливы. Но… даже на дне нужен лучик света, чтобы ориентироваться. Этот лучик – их слабина. Наше дело ее найти.
– Раз уж мы заговорили о свете, я все-таки хочу внести ясность в эту историю. Итак, если вкратце, кто-то обращается к CrackJack в Darknet и просит создать компьютерный вирус, верно?
– Да. И связался с ним, по всей вероятности, Человек в черном.
– Этот вирус он распространяет в наших компьютерных сетях, и появляется послание, предупреждающее нас о потопе.
– Потоп сначала обрушится с неба, потом Апокалипсис выйдет из недр земли…
– Когда наши компьютеры заразились? – спросил Франк.
– В понедельник.
– Это примерно совпадает с распространением вируса гриппа в прошлую среду. Появляются первые случаи, и одновременно на нас обрушивается компьютерный вирус.
– Точно. CrackJack и Человек в черном связаны, они общаются, они согласовали эти две операции. Они близки…
– Близки и далеки одновременно. Как сказал Томео, они, может быть, никогда не виделись.
– Или виделись.
– Короче, у нас нет никакой возможности это узнать. И это меня раздражает.
Эти размышления прервал звонок телефона Франка. Он ответил:
– Шарко…
– Привет, это Шапнель. Я тут поузнавал насчет твоего запроса об исчезновении бомжей. Была жалоба три недели назад.
Шарко насторожился. Наконец-то хоть какая-то конкретика.
– Слушаю тебя.
– Странный звонок из Речной бригады. Один клошар утверждал, что двое его соседей исчезли. Жалобу все-таки зарегистрировали, коллега сходил на место, чтобы констатировать, не более того. Тип был пьян, нес какую-то ахинею. Послушать его, двух его соседей унес человек в черной одежде с огромными металлическими когтями. Конечно, никто не принял это всерьез, и…
– Это интересно.
29
Северина Карайоль не отвечала ни на звонки, ни на сообщения, которые Амандина посылала ей уже битый час.
В метро Амандина переваривала эпизод с рамками Дворца правосудия. Крошечные капельки слюны на ее лице… это длилось десять секунд, но и их, возможно, было много. Больные гриппом из Дворца правосудия тоже наверняка проходили через эти рамки. Они могли говорить с жандармом на посту и заразить его.
А что, если и она теперь носит в себе этот вирус? Что, если он, вот прямо сейчас, размножается в ее организме, цепляется за ее клетки, пытаясь их разрушить? Молодая женщина достала антивирусную таблетку и проглотила ее. Лучше превысить рекомендуемую дозу, чем подцепить эту пакость и принести ее в лофт.
Как будто уловив ее мысли, Фонг позвонил ей узнать, как дела. Амандина объяснила ему, что все сложно, что, судя по всему, затронуто самое сердце французской криминальной полиции. Про эпизод с маской она ему не рассказала. Ей надо было еще подумать над решением, которое придется принять, вернувшись домой.
– У меня тоже нет хороших новостей, – ответил Фонг. – Поступают данные из SHOC Room. Птицы продолжают умирать все дальше отсюда. Теперь уже на Аквитанском побережье и в Ландах. Очагов много. В Интернет поступают депеши агентства Франс Пресс. Вирус распространяется, и слухи тоже. Думаю, на этот раз надо готовиться к худшему. H1N1 и страх, который он несет с собой, я бы сказал, уже в пути.
– Жакоб думает, что еще не поздно. Он надеется, что вирус передается хуже, чем сезонный грипп, и не распространится широко среди населения.
– Чертовски оптимистично, как поглядишь, что происходит с птицами.
– Может быть, с людьми все сложнее?
– Надеюсь. Увидимся вечером, Амандина. Я думаю о тебе, хочу к тебе прижаться. Все это очень страшно.
Амандина ответила, чуть помедлив:
– Я тоже думаю о тебе. До вечера.
Она отключилась и печально задумалась. Фонг с одной стороны, вирус с другой. Две противоположные темы. Два заклятых врага.
Порт-Сен-Клу, Западный Париж. Через сорок минут Амандина уже бежала по авеню Пьер-Гренье. Северина жила в маленькой безликой квартирке близ Исси-ле-Мулино. Лаборантка была женщиной скромной, замкнутой, неразговорчивой, стеснялась своих округлостей и редко выходила. На памяти Амандины у нее не было мужчин, только в последнее время появился Патрик Ламбар, врач, который ее, похоже, жестоко бросил.
Эта сердечная рана, возможно, объясняла отсутствие молодой женщины?
Да, но подвести нас в трудную минуту…
Амандина позвонила в домофон и, не получив ответа, стала нажимать все кнопки подряд. Кто-то открыл, и она поднялась на третий этаж. Постучала в дверь – безуспешно. Снова позвонила по телефону. Звонок внутри квартиры подтвердил то, что думала Амандина: Северина здесь, закрылась у себя.
– Открой, Северина. Это я, Амандина.
Ничего. Ни звука. Амандина постучала настойчивее и повернула дверную ручку.
Дверь была открыта.
Она вошла в прихожую, направилась к гостиной. Северина любила строгость. Все в белых и светло-серых тонах, старая мебель, бетонный пол. Никаких украшений, только несколько статуэток, привезенных ею из поездки в Африку. Амандина заметила шоколадные конфеты на журнальном столике: Северина всегда приносила их с собой в лабораторию, это была ее слабость. И повсюду валялись диски. Классика, которую она иногда слушала в наушниках на рабочем месте. Одна коробка возле музыкального центра была открыта. Гектор Берлиоз, «Осуждение Фауста». Амандина знала эту часть мифа: Фауст в отчаянии, он одержим «недугом века», неспособностью достичь счастья. Появляется Мефистофель и убеждает его последовать за ним в приключение, чтобы вновь обрести удовольствия жизни…
У Амандины сжалось горло. Слишком мрачно, такую музыку не будешь слушать в праздники, скорее с ксанаксом в руке. Вернувшись в прихожую, она нашла мобильный телефон на обувном шкафчике.
– Северина?
Амандине было не по себе. Слишком неподвижно, слишком тихо все вокруг. Если Северины нет дома, почему она оставила дверь открытой и телефон в квартире? С комом в горле Амандина направилась в спальню.
Пульс участился. Затем последовал шок.
Северина лежала неподвижно, скорчившись на постели. Густая пена покрывала ее губы. Рядом – следы рвоты, открытые коробочки с лекарствами, разбросанные капсулы.
