Большой куш - Корецкий Данил Аркадьевич
Они выпили. Сам Звонарев, как известно, успехов в службе не достиг, но теперь, судя по всему, у него было все в порядке.
– А как у тебя дела? – вежливо поинтересовался Васильев.
Хозяин кабинета привычно бросил в рот несколько орешков.
– Как в банке! – он улыбнулся. – Получаем кредиты под девять процентов, даем лохам под девятнадцать. Грех жаловаться!
– Выходит, можно сидеть, ничего не делая, и стричь «капусту»?
– Примерно так. Хотя, если финансовая система наладится – лафа закончится. А насчет «ничего не делать» – ты ошибаешься. Деньги, как кровь – привлекают хищников. Чтобы не сожрали, надо с ними работать: с кем-то дружить, кого-то отгонять, кого-то вам отдавать, кого-то отстреливать…
– Даже так? – поднял брови оперативник. – Однако, ты откровенен!
– Да нет! – отмахнулся бывший коллега. – Это я так, для красного словца. Я больше дружить люблю.
– И с кем ты дружишь?
– Да со всеми теми, кого ты разрабатываешь! И с Великаном, и с Черным, и с Корниловым. Мы и на охоту вместе ходим, и в баньке паримся, и семьями дружим, разговариваем по душам. Так что я о тебе все знаю!
– И что ты знаешь?
Звонарев рассмеялся.
– Ты прямо меня допрашиваешь! Ребята говорят, что ты упертый, не гибкий, с тобой договориться нельзя. И Степанов такой же. Хотя есть у вас и понимающие офицеры. Может, давай, я тебя с ребятами познакомлю – подружитесь, будете друг другу полезны. А на пользе дружба только крепнет!
– И как ты себе это представляешь?
– Вот у Великана сейчас проблемы, он все равно их порешает, так лучше ты бабла срубишь, чем кто-то другой…
Сергей Юрьевич смотрел испытующе, и было совершенно ясно: если он и изменился, то далеко не в лучшую сторону. Надо было уходить. Но перед этим замотивировать свой визит. Тем более, что у него действительно было одно дело.
– Да не дружу я с такой публикой, – сказал Васильев. – Какие они мне «ребята»? Они фигуранты разработок!
Звонарев поскучнел.
– Ну, как знаешь. А ко мне зачем пришел?
– Мне нужно снять размеры с купюры в пятьсот евро, – сказал капитан. – Это можно устроить?
Сергей Юрьевич явно не понял вопроса.
– А что мешает? Возьми линейку и сними!
– С линейкой просто. А купюру хочу у тебя одолжить. На пять минут.
Звонарев изумился.
– У тебя что, нет пятисот евро?!
– Откуда? Я зарплату в рублях получаю.
Удивленно скривив губы, Звонарев полез во внутренний карман пиджака, вынул пачечку схваченных серебряным зажимом розовых купюр – штук 10–15, вытащил одну, положил на столик, рядом с пустой рюмкой. Потом прошел к столу, принес и положил рядом короткую черную линейку с белыми цифрами. С интересом и явным сожалением принялся наблюдать за гостем. Так смотрят на убогого или на бомжа, жадно набросившегося на благотворительную еду.
Не обращая внимания на этот взгляд, Васильев измерил купюру, записал: «160 на 84 мм», спрятал блокнот в карман, а пятьсот евро протянул обратно хозяину.
– Может, себе оставишь? На развод? Я не обеднею…
– Да нет, спасибо. Мне только померить…
Бывший сослуживец раскрыл зажим, вставил купюру обратно и убрал в карман.
– Контрольную закупку готовишь?
– Вроде того.
Васильев встал.
– Спасибо за помощь полиции, – привычно произнес он.
Звонарев скривился.
– Плевать мне на полицию. Это я тебе лично помог. В память о том, как мы в тесном обшарпанном кабинетике сидели, работали сутками, да в благодарность матюки и угрозы получали – и от криминала, и от начальства. От начальства, конечно, чаще… Да и какая это помощь!
– Все равно спасибо, – Васильев пожал руку бывшему сослуживцу – чтобы расставание было таким же дружеским, как и встреча. Чтобы бывший опер ничего не заподозрил.
– Может, ко мне пойдешь? – спросил тот. – Глядишь, и зашуршат такие бумажки в твоем кармашке…
– А кем возьмешь? Охранником у цепи?
– Даже тот охранник больше тебя получает. Раза в два…
– Ну, и пусть радуется! Знаешь народную мудрость: некоторые люди настолько бедны, что у них есть только деньги!
Васильев направился к двери. Бывший сослуживец со странным выражением смотрел ему в спину. Потом крикнул:
– Это мудрость бедняков!
Капитан вышел из кабинета. Оказалось, что заводивший его охранник никуда не ушел, а терпеливо ждет, чтобы вывести посетителя наружу. Уже садясь в машину, сыщик понял, чем он отличается от лейтенанта Гувера. Тот везде чувствовал себя хозяином положения, а здесь по приказу уволенного из Системы сослуживца охранники банка могли пинками выгнать его на улицу. Если бы он, конечно, позволил. Но Система не была ему защитой.
Потерпев неудачу в банке, Васильев решил прибегнуть к более кустарному варианту и поехал на фабрику цветной печати. Здесь удалось договориться, чтобы ему нарезали шесть тысяч листов розовой бумаги нужного формата – якобы для повесток. Главный инженер заказу не удивился, во всяком случае, внешне удивления не выразил.
Васильеву предстояло решить последний по порядку, но не по значимости вопрос: в каком виде получать заказ? Попросить перехватить листки по сто штук бандерольками? Но тогда легенда с повестками рухнет: вся фабрика будет знать, что полиция готовит крупную операцию с якобы иностранной валютой. Это не годится. Забрать шесть тысяч листков россыпью, в коробках? Но кто будет составлять «куклы»? Арестованные на пятнадцать суток хулиганы? Еще хуже – информация разойдется в криминальных кругах, да к тому же сделают все сикось-накось… На фабрике, по крайней мере, упаковочные машины, да и набившие руку рабочие – они то памятные альбомы выпускают, то сувенирные книги, все получается ровно и красиво… Нет, пусть лучше они сделают все от начала до конца…
Они составляли план захвата по операции «Сделка», когда Васильеву позвонил Филонов из СИЗО:
– Хвостов выпускают, – без предисловий сказал он. – Кулек только что принес постановление.
Васильев выругался.
– На каком основании?
– В связи с отсутствием доказательств для предъявления обвинения.
– Сука! Он уже намекал на это, готовил почву… Но конкретно не предупредил, мы «ноги» не готовили…
– Я тебе вот что хочу сказать, – понизил голос начальник оперчасти. – Хвосты поклялись замочить вас с Виктором. Оба, независимо друг от друга, как вернулись с допросов. Каждый, в своей камере, блатной клятвой.
– Не они первые, – буркнул Васильев. – Посмотрим, кто кого…
– Это серьезно, я тебя предупреждаю. Очень серьезно. Если не выполнят, значит, станут фуфлыжниками. Поэтому сделают по любому…
– Ладно, разберемся. Когда ты будешь их выпускать? Нам нужно время…
Филонов вздохнул.
– Да когда… Положено немедленно по получении постановления. Только я его не зарегистрировал. Так что час-полтора у вас есть.
– Лады, спасибо!
Василий бегом направился к Боброву. Начальник отдела принял его сразу, доброжелательно выслушал и даже, против обыкновения, не стал кричать, что опера провалили дело и даже не подготовили заявку на наблюдение за объектами, а теперь что-либо сделать уже невозможно! Напротив, он сразу схватил телефонную трубку и быстро решил вопрос: как известно, начальник с начальником всегда договорится, если сам этого искренне хочет: тогда и невозможное становится возможным!
– Один экипаж снимут с маршрута, и через сорок минут он примет Хвостов у СИЗО, – положив трубку, пояснил подполковник. – Но сам понимаешь, как одним экипажем работать… А как там наше дело?
– Все идет по плану, – кивнул Васильев.
– Смотри, там сбоев быть не должно!
– Не будет, товарищ подполковник! – со стопроцентной уверенностью в голосе, которой у него вовсе не было, ответил капитан.
– Ну, иди, работай!
И Васильев пошел работать.
Выйдя из калитки в больших железных воротах, Хвосты, не проверяясь, спокойно отправились в ближайшую пивную. Там они посидели часа два, весело попивая пиво и закусывая вяленой таранькой, которую продавали здесь же. Наблюдавший за ними разведчик выпил кружку за соседним столиком, фиксируя разговор, который объекты вели, не понижая голоса. Они говорили об обыденных делах – дескать, теперь можно смело вернуться домой, привести себя в порядок и отметить освобождение с Ниной и Мариной в хорошем ресторане. И договориться с ними лучше прямо сейчас, благо Нина живет неподалеку.
