Авторская редакция - Опция поиска. Книга четвертая из серии «Сказки мегаполиса»
истерики, воскликнула Лера, однако, справившись с собой, продолжила почти
спокойно: – В бегах муженек, вторые сутки как нету. Вот собралась в околоток
заявление писать о пропаже. Примете на день раньше? По знакомству?
– Похоже, что он барышню-то и грохнул, а? – повернувшись спиной к Валерии,
поделился мнением с коллегами старшой.
Тут Бурова взорвалась:
– Сначала исчез, потом заявился, грохнул и снова сбежал?! Вы хоть сами себя
слышите? Ничего умнее придумать не могли?! Он не шизофреник!
Она еще что-то возмущенно выкрикивала, воплями стараясь заглушить
страшную мысль о том, что как раз вчера вечером Леонид был дома и с кем-то
трепался по телефону.
– Вы успокойтесь, дамочка, – устало проронил третий член опергруппы,
кажется, это был криминалист. – Мы все версии рассмотреть должны. Работа у нас
такая, понимаете? Вот встретимся с вашим супругом, пообщаемся, поинтересуемся
его алиби… И вам вернем для экзекуции. Если, конечно, он непричастен.
Валерия вознамерилась произнести в ответ что-нибудь едкое. Что-нибудь,
пробирающее до печенок, это она умела. Адреналин, который, наконец, прочистил ее
извилины, собирался сослужить ей плохую службу – она забыла, что хамить полиции
глупо и опасно. Хорошо, что ее отвлекло от рискованной выходки новое событие.
– Ваша вещь? – вновь задал Валерии базовый вопрос старший группы,
поднимая на вытянутой руке, словно дохлую кошку, сумку-торбочку, кособоко
приткнутую в углу около входной двери.
Валерия помотала головой и проговорила:
– Юлькина.
Опер принялся вытряхивать содержимое торбы на пуфик, стоящий возле
галошницы. С мягким стуком на кожаную обивку высыпались мелкие предметы
женского обихода – пудреница, расческа, тюбик губной помады, пачка сигарет.
Смартфон, втиснутый в стильный лаковый футляр. Засаленный на сгибах,
велюровый, вишневого окраса, кисетик. Развязав шнурок, стягивающий его
горловину, опер извлек из тряпичного чрева мобильник, явно не новый. Хмыкнув,
подцепил с пуфика дощечку смартфона.
– А зачем вашей девушке было нужно так много коммуникаторов? –
поинтересовался он в пространство, но, понятное дело, адресуя вопрос именно
Лере.
Та сдержалась, пропустив мимо ушей местоимение «вашей». Ответила
спокойно:
– Смартфон ей Воропаев недавно подарил. Она пожаловалась, что мобильник
потеряла.
– Выходит, нашелся?
Валерия пожала плечами. Он и не терялся, скорее всего. И, скорее всего, опер
это замечательно понял.
– Контактов всего три, – доложил начальнику ушастый, успевший разобраться
со смартфоном. – Входящих нет, исходящие имеются, но мало. Малообщительная
барышня оказалась. Кэп, а с мобильником глухо. Выключен, пин-код требует. Хотя…
Дай-ка одну мысль проверю.
Он проворно вывернул кисет растрепанными швами наружу и после
десятисекундной паузы торжествующе заявил, поднося тряпицу к физиономии
командира:
– Во, взглянь. Цифири какие-то нацарапаны. Зуб даю, пин-код барышня
записала. Ща мы это живо проверим…
Мобильник пин-код скушал. А когда довольный ушастый принялся нажимать
крошечные клавиши с целью изучить журнал вызовов и контакты, телефон ожил
окончательно и выдал незатейливую мелодийку ринг-тона.
– Ты смотри, как совпало, – удивился начальник группы и, несколько
поколебавшись, протянул телефон Лере.
Она поняла, что от нее хотят, и, нажав на зеленую клавишу, а затем на громкую
связь, произнесла «але», успев заметить, что на мониторе высветилось «Килька
звонит».
Из динамиков рванулся фальцет, визгливый, бесполый и неприятный. Трубка
вибрировала раздражением, смешанным с основательной долей злорадства:
– Слышь, шалава, а ты доигралась! Конкретно доигралась! Диман сказал, что
слил тебя Скуле, и что теперь тебе никакой папашка не поможет!
И все. Короткие гудки. Опер взял мобильник из Лериной ладони и задумчиво
постучал им себя по лбу.
– Не знаете, кто это был? – то ли на всякий случай, то ли по инерции
поинтересовался он у Леры.
Бурова шумно втянула носом воздух, шумно выдохнула и решилась.
Ей очень не хотелось признаваться, что весь вчерашний день моталась, как
ненормальная, по Подмосковью в поисках беглого мужа. Но стыд пришлось
задвинуть подальше. Она призналась бы и не в таких вещах, лишь бы отвести
подозрения от своей семьи. От Воропаева Лёньки.
И она выложила все, о чем узнала в Глыбокоречинске: про убийство Юлькиной
подруги Маши, про исчезновение Димки, в которого обе девчонки были влюблены, и
про их совместный наркобизнес, на котором все и было замешано.
Оживившие полицейские даже не подумали острить по поводу ее бабьего
поступка, чего она всерьез опасалась, а споро записали показания вкупе с добытыми
в Глыбокоречинске контактами и даже выслушали отдельные ее умозаключения,
скроив, однако, при этом насмешливые рожи.
На прощание они задали несколько уточняющих вопросов, а потом старший
добавил дежурное:
– Из города, гражданочка, просьба не уезжать, вы нам можете понадобиться.
А криминалист, обернувшись от входа, проговорил совсем не официально:
– А муж твой заявится, не боись. Куда он, на хрен, с подводной лодки…
Острота им всем понравилась.
Юлькину сумку опера забрали с собой. Ушастый, собирая с пола мелочевку,
спросил:
– Ваших вещей тут нету?
Лера, помедлив, произнесла:
– Только это.
Женька Гыбин уселся за руль, а Макс Коняев, по званию капитан, а по
должности – старший опер, расположился рядом, предоставив заднее сиденье их
криминалисту, Славке Рудакову, чтобы тот, не теряя времени, покопался в
мобильнике потерпевшей.
Морды у всех были кислые, поскольку опрос соседей ничего не дал, и
консьержка ничего толком не сказала, видимо, все проспала, хоть и не признается.
Есть еще ниточка, ведущая в Глыбокоречинск, и на том спасибо, но хотелось
бы по горячим следам, да вот не вышло.
Рудаков изрек им в спины:
– Мужики, тут номерок ее родительницы имеется. Звякнем?
А чего тянуть-то? Все равно скоро узнает. Макс, не оборачиваясь, протянул
руку с растопыренными пальцами назад, Рудаков сунул ему в клешню мобильник.
– Алё, – сказал в трубку Коняев. – Это Антонина Лепехина?
Имя родительницы он узнал и записал под диктовку фигурантки, упорно не
желающей стать главной подозреваемой.
– Да-да, – с готовностью отозвалась трубка, и от нехорошего предчувствия у
Макса и без того поганое настроение резко пошло на спад.
– А кто ее спрашивает? С кем я говорю? – напористо интересовалась трубка, и
Коняев спросил с раздражением:
– Грачева, ты, что ли?
– Коняев?! Блин. Откуда у тебя эта мобила? Это ж ее дочери труба!
– Чьей дочери? – устало спросил коллегу Коняев, хотя мог бы не спрашивать.
Валя Грачева, старший лейтенант и толковая ищейка, числилась в группе
Левченко. Выходит, взял Левченко мамашу, если звонки пасут. Интересно, а по
какому случаю взял?
– Потерпевшей нашей, гражданки Лепехиной Антонины Михайловны. Чьей же
еще?
– Потерпевшей?! А что же с ней такого стряслось, Валюша? – насторожился
Максим.
– Тебе зачем? Разбилась она. Нашли ее вчера вечером подростки в лифтовой
шахте. Летела с верхотуры, вся всмятку, ясен пень. Главное, непонятно, скинули ее
или сама сиганула. Симку вот извлекли, цела оказалась, теперь звонки проверяем. А
вам она зачем?
– Где это произошло, Валя? – настойчиво спросил Коняев, почуявший горячее.
– Ты чего так напрягся? В «Алых рябинках». Знаешь, наверно, микрорайон
новомодный, там метр кучу бабла стоит. Вот в недостроенной башне дамочку и
обнаружили.
– А корпус какой? – завертев головой, уточнил Коняев.
– Фу, ты, какой настырный. Нету у него номера, он же недостройка. Рядом с
корпусом Д-2. Все? Есть еще вопросы? Не занимай телефон, может, еще кто
позвонит!
– Ну, иди работай, – задумчиво произнес Коняев и отсоединился.
– Чего там, Макс? – заинтересованно зачастил Женька. – Я не понял, мамашу
нашей потерпевшей тоже замочили? Ну дела…
– Может, и не замочили. Только не похоже, что это совпадение. Вон в той
башне это произошло.
Максим ткнул мобильником в серую громаду башни, огороженную по
периметру симпатичным желтым забором со щитами, предупреждающими граждан
об опасности нахождения на стройке и о сроках завершения таковой.
Женька присвистнул. Славка Рудаков, прильнув лицом к подголовнику
пассажирского кресла, заговорил возбужденно:
– Точняк, мужики, это Бурова всех мочит. Вы просекли фишку? Если наша
потерпевшая внебрачная дочь ее супружника, то мамаша дочкина аккурат ему
бывшей любовницей приходится. Похоже, Бурова и его завалила, а гонит, что пропал.
