Мэри Кларк - С тех пор, как уснула моя красавица
Ходили слухи, что Ватикан присматривется к Дэву в связи с открытием новой епархии, не исключено, что это означает для него кардинальскую мантию.
Дойдя до 5 Авеню, Майлс бросил взгляд на крышу массивного белого сооружения — Центральный Музей искусства. Ему всегда хотелось более детально рассмотреть древнеегипетскую часовню. Не раздумывая, он прошел шесть кварталов и провел целый час, созерцая драгоценные остатки исчезнувшей цивилизации.
Только взглянув на часы, он спохватился, что самое время отправляться домой, чтобы проверить, как обстоит дело с напитками. И, выходя из музея, осознал, что истинная причина его желания прийти сюда, было желание подойти к тому месту, где погибла Рената. "Не делай этого, " — шептал он себе, но ноги сами несли его за здание музея, к тому месту, где она была найдена. Такое паломничество он совершал каждые четыре-пять месяцев.
Красноватая дымка вокруг деревьев в парке обещала скорое появление зелени. Народу было немало. Бездомные — мужчины и женщины, оккупировавшие скамейки — жалкое зрелище. Бегуны. Нянечки с малышами. Молодые мамочки с беспокойными детишками. Машины. Повозки, запряженные лошадьми.
Майлс остановился именно там, где тогда лежала Рената. Сейчас ее тело покоилось на кладбище «Гэйт оф Хэвен», но Майлс всегда чувствовал себя так, словно она все еще находилась здесь. Он постоял, опустив голову, засунув руки в карманы замшевой куртки. Если бы тогда был такой же день, то кто-нибудь оказался бы в парке, кто-нибудь бы заметил, что произошло. Строки из Теннисона приходили ему на память.
Но сегодня, стоя на этом месте, Майлс испытывал пока еще смутные признаки выздоровления. «Не моя в этом заслуга, но, как бы там ни было, наша девочка в безопасности, carissima mia, — прошептал он. — И я надеюсь, что, когда Никки Сепетти предстанет перед Высшим Судом, ты обязательно будешь там и укажешь ему дорогу прямо в преисподнюю».
Майлс повернулся и твердо зашагал через парк. Слова Адама Фелтона эхом отдавались у него в голове: «Сейчас тревоги по поводу Сепетти уже остались позади. Семнадцать лет назад ты пережил ужасную трагедию. Вопрос в том, готов ли ты теперь вернуться к жизни?»
Решительно и быстро Майлс прошептал ответ, адресованный Адаму: «Да».
* * *Вернувшись от Этель к себе в магазин, Нив застала на месте почти всех своих работников. Кроме Юджинии, помощника менеджера, она наняла на постоянную работу еще семерых продавщиц и трех женщин для работы в швейной мастерской.
Юджиния одевала манекенов в торговом зале. «Мне нравится, что снова появились гарнитуры, — сказала она, умело расправляя шелковый шоколадного цвета пиджак. — Какая сумочка сюда подойдет?»
Нив остановилась позади нее. «Приложи-ка еще раз. Я думаю, та, что поменьше. Желтая слишком яркая для этого костюма».
Когда Юджиния в силу возраста оставила карьеру модели, она с огромным удовольствием быстро перескочила из четвертого размера в двенадцатый, сохранив тем не менее изящество и грациозность движений, за что и обожали ее дизайнеры. Она повесила сумочку на руку манекена. «Да, ты, как всегда, права, — одобрительно сказала экс-модель. — Сегодняшний день обещает быть напряженным. Нюхом чую».
«Продолжай чуять». — Нив пыталась придать своему голосу веселость, но у нее не очень это получилось.
«Нив, а что с Этель Ламбстон? Она так и не показывалась?»
«Нет. — Нив прошлась взглядом по магазину. — Послушай, я собираюсь скрыться в кабинете, мне надо сесть на телефон. Постарайся, чтобы меня не беспокоили продавцы, если только в этом не будет особой необходимости».
Сначала она позвонила Тони Менделл в «Контемпорари Вумен». У Тони совет редакторов на целый день. Потом она пыталась связаться с Джеком Кэмпбеллом. Тот ушел на собрание. Через его секретаршу она попросила Джека перезвонить, добавив, что это срочно. Нив пробежала глазами список имен дизайнеров, которые наспех переписала из блокнота Этель. Первые три, которым она дозвонилась, заявили, что лично они не виделись с Этель, но по телефону они подтвердили авторство слов, на которые она собиралась сослаться в своей статье. Элке Пирсон, дизайнер спортивной одежды, откровенно высказал раздражение, которое сквозило, хоть и не столь явно, в голосах всех людей, с которыми Нив пришлось говорить: «Я до сих пор не пойму, зачем я дал интервью этой женщине. Она все время задавала такие вопросы, что у меня начала раскалываться голова. Я буквально вытолкал ее за дверь, и я заранее чувствую, что из этой проклятой статьи ничего хорошего не выйдет».
Имя Энтони делла Сальва стояло следующим в списке. Не дозвонившись до него, Нив не стала расстраиваться — они увидятся сегодня вечером. Дальше — Гордон Стюбер. Этель уверяла, что разгромила его в этой статье. Когда же они виделись? С большой неохотой Нив набрала номер его офиса, и ее немедленно соединили с Гордоном.
Тот не стал терять время на расшаркивания. «Что ты хочешь?» — голос его звучал холодно.
Нив сразу представила его себе, откинувшегося в обитом дорогой кожей кресле с затейливыми шляпками медных гвоздиков. Она придала своему голосу такую же холодность. «Я пытаюсь разыскать Этель Ламбстон. Это очень срочно». И наугад добавила: «Я знаю из ее записей в ежедневнике, что вы встречались на прошлой неделе. Она не обмолвилась, куда собирается?»
На несколько секунд зависла мертвая тишина. Нив решила, что Гордон обдумывает ответ. Наконец он заговорил, безразлично и монотонно: «Этель Ламбстон пыталась взять у меня интервью неделю назад для своей статьи. Я с ней не встречался, на подобных сплетниц у меня нет времени. На прошлой неделе она звонила, но я не ответил на ее звонок».
Нив услышала в трубке щелчок.
Она приготовилась уже было набрать номер следующего дизайнера, как телефон сам зазвонил. Это был Джек Кэмпбелл. Он был очень деловит: «Моя секретарша сказала, что ты звонила по срочному делу. Какие-то проблемы, Нив?»
Ей вдруг показалось несеръезным начинать сейчас объяснять по телефону, что она волнуется за Этель Ламбстон, потому что та, видите ли, не забрала свой заказ.
Поэтому она просто сказала: «Я знаю, что ты сейчас очень занят, но не найдется ли у тебя полчасика, чтобы поговорить со мной?»
"Во время ланча у меня назначена встреча с одним из авторов, — сказал он, — Как насчет того, чтобы встретиться в три часа в моем офисе?
* * *«Живонс и Маркс» занимали верхние шесть этажей здания на юго-западном углу Парк Авеню и 41-ой улицы. Кабинет Джека Кэмпбелла представлял собой колоссальных размеров угловое помещение с потрясающим видом на Манхэттен. Огромных размеров черный лакированный письменный стол; книжные полки вдоль стены позади стола, заваленные рукописными текстами; вокруг стеклянного столика для коктейлей — черный кожаный диван и такие же кресла. Нив удивилась, обратив внимание на то, что, несмотря на роскошную обстановку, комната лишена какой-либо индивидуальности.
Джек Кэмпбелл словно прочитал ее мысли: «Все мои вещи еще стоят запакованными, потому что квартира не готова, и я вынужден был остановиться в „Хэмпшир Хаус“. Так что пока здесь все больше напоминает приемную у зубного врача».
Его пиджак висел на спинке кресла, а сам он остался в коричневом с зеленым вязаном свитере. «Ему идет, — подумала Нив. — Цвета осени». Лицо Джека было слишком худым, а черты лица слишком не правильными, чтобы его можно было назвать красивым, но, несомненно, оно было привлекательным и мужественным. Когда он улыбался, глаза улыбались тоже, и Нив поймала себя на том, что рада, что успела переодеться в один из весенних костюмов из новой коллекции — шерстяное платье цвета бирюзы и длинный жакет свободного покроя.
«Кофе? — предложил Джек. — Я уже выпил много кофе, но все равно с удовольствием выпью еще».
Нив вспомнила, что так и не успела поесть и у нее начинала потихоньку болеть голова. «С удовольствием. Черный, пожалуйста».
В ожидании кофе, Нив обратила внимание на вид из окна: «У тебя не возникает ощущения, что весь Нью-Йорк у твоих ног?»
«Весь месяц, что я здесь, я вынужден бороться с самим собой, чтобы заставить себя думать о работе, — сказал он. — С десяти лет я мечтал жить в Нью-Йорке. Двадцать шесть лет понадобилось, чтобы осуществить это».
Когда принесли кофе, они сели вокруг стеклянного столика, он — на диван, она — на краешек кресла. Нив догадывалась, что ради этой встречи ему пришлось отменить другие, запланированные раньше, поэтому она не стала тянуть, глубоко вздохнула и разом выложила ему все про Этель. «Мой папа говорит, что я ненормальная, — заключила она, — А мне все это кажется странным, и меня не покидает чувство, что с ней что-то приключилось. Я хотела тебя спросить, не имеешь ли ты представления, куда она могла направиться. Если я правильно поняла, то книгу, что она пишет для тебя, Этель должна закончить к осени?»
