Эдуард Хруцкий - Четвертый эшелон
— Что ж это вам, Мариночка, кавалеров не хватает? Фронтовиков мало? Ну зачем вам этот мент? Мы, бывало, таких у нас в Николаеве...
— Замолчи, — жестко сказал Гончак, — замолчи, приблатненный. Как ты воевал, я не знаю. А вот как он — своими глазами видел. Этот пацан всю нашу роту спас. Немцы во фланг зашли, а он один, с пулеметом... Потом мы мост держали. Всех побило, всех десятерых. А мы вдвоем. Понял ты? И сдержали гадов. Он с фронта не бежал. Его больного отправили. А что он в милицию пошел, значит, так и надо.
Марина, прижавшись к стене, молча слушала их, и ей почему-то были очень приятны слова Гончака.
Сергей, придя в свой вагон, погасил свет и открыл маскировочную штору. Он глядел в темное окно, и в нем, словно на экране, память прокручивала ленту сорок первого...
...Перед окопом горела земля. Он был неудобный, этот окоп, отрытый наскоро и неумело.
— Студент, — хрипло сказал капитан Лукин, — твоя задача простая отсекай пехоту от танков.
Еще с утра этого дня он, словно геометрическую формулу, накрепко заучил эту азбуку боя. Как же жалел тогда Сергей, что в институте с занятий по военной подготовке убегал в кино! Вот и оказался в трудную минуту годным, но необученным.
Перед окопом горела земля. Вернее, солярка, вытекшая из подбитого танка. Три их застыли навечно перед этой низкой ямой, которую в сводках будут именовать оборонительной полосой.
— Идут! — крикнул Гончак.
Из леса, тяжело переваливаясь через обочину, выползли еще два танка с автоматчиками, прижавшимися к броне... Тяжелые машины шли уверенно. Немцы точно знали, что у моста нет орудий. Передний танк, не останавливаясь, открыл огонь, снаряд лег почти рядом, обдав Сергея комьями земли. Камни застучали по каске, но он ничего не чувствовал, ловя в прицел серые фигуры на борту танка.
— Давай, — скомандовал Лукин, — давай, студент!
Первая очередь высекла искры на броне башни. Он чуть довернул хомутик прицела и стеганул вдоль бронированного чуда, сбивая на дорогу фигуры автоматчиков. Трижды ударила бронебойка. Но танки все равно шли как заколдованные.
Опять глухо ухнула ПТР, и одна машина закружилась на месте. Солдаты начали прыгать на дорогу. Но второй танк продолжал неотвратимо надвигаться.
— Пропускай через себя! — крикнул Лукин и упал на дно окопа.
Сергей сдернул пулемет с бруствера, плюхнулся вниз, и сразу же исчезло небо, горячая солярка потекла по лицу, уши заложило от грохота. Все это длилось несколько секунд. Потом опять свет и перекошенное лицо Гончака, бросающего бутылку. И снова сошники в землю и длинной очередью вдоль дороги. Тяжелый смрад горящего танка мешал дышать, едкий дым щипал глаза. Но он не замечал ничего. Только дорога, вдоль которой бежали серые фигурки солдат. В тот день они отбили шесть атак. Потом втроем отходили по горящему мосту...
«ОТ СОВЕТСКОГО ИНФОРМБЮРО
Оперативная сводка за 14 января
...В городе Будапеште наши войска, сжимая кольцо окружения немецко-венгерской группировки, овладели Восточным вокзалом, станцией пригородных поездов Чемер, городским газовым заводом и заняли более 200 кварталов. За 13 января в городе Будапеште наши войска взяли в плен 2400 немецких и венгерских солдат и офицеров и захватили следующие трофеи: танков — 5, орудий разных калибров — 21, паровозов — 57, железнодорожных вагонов — 2160, цистерн — 30. На других участках фронта — поиски разведчиков и в ряде пунктов бои местного значения.
За 13 января наши войска на всех фронтах подбили и уничтожили 80 немецких танков».
Газета была двухдневной давности, но Сергей все же прочитал ее с интересом. Эти три дня прошли для него словно во сне. Они почти не расставались с Мариной. Когда она дежурила, Белов ходил навещать Гончака. Даже строгая Александра Яковлевна закрывала глаза на это. Ну а после дежурства, поспав немного, они снова встречались и говорили. О чем? Сергей так и не мог вспомнить. Иногда, когда он стоял с Мариной в тамбуре или у окна в коридоре, Сергею казалось, что никакой войны вовсе нет. Просто едут они на каникулы в Баку, и ждут их там две недели счастья.
Но война напоминала о себе на каждом шагу. Напоминала стонами раненых, круглосуточно горящими лампами операционной, напоминала внезапными остановками, на которых солдаты-санитары выносили из вагонов глухо покрытые простыней носилки. Этот поезд вез сквозь ночи бред и стоны, лихорадку и жажду, жизнь и смерть.
В вагоне Гончака к Сергею привыкли. Он перезнакомился со всеми, даже Свиридов перестал обращать внимание на его погоны.
Завтра на рассвете они должны были приехать в Баку. Сергей сидел и ждал Марину.
— Какая гадость! — Лепилов тяжело плюхнулся на свою полку. — Вы только подумайте! На этой станции старшего лейтенанта Трофимова, раненного, забирает жена. Он на костылях, только начал ходить, — Лепилов полез в чемодан, достал деньги, — а сволочь шофер не хочет везти. Требует бог знает сколько. А у бедной женщины не хватает денег.
— Кто не хочет везти? — встрепенулся Сергей.
— Да шофер. Калымит здесь у станции, гоняет с мешочниками на рынок.
— Где он?
— Вон, — капитан ткнул пальцем в окно.
На платформе стояла женщина в сером пальто и здоровенный мордастый мужик в расстегнутом ватнике. Они о чем-то оживленно спорили.
Сергей надел шинель, застегнул портупею и молча вышел. Перепрыгивая через рельсы, он услышал просящий голос женщины и односложные ленивые ответы шофера.
Сергей прыгнул на перрон.
— Эй вы, — крикнул он, — подойдите сюда! Да, да, вы.
Шофер медленно, вразвалочку подошел к нему.
— Ну?
— Документы.
— Это пожалуйста. — Он достал права и паспорт.
— Пошли со мной.
— Куда? Куда, начальник? Я ничего плохого не делаю.
Сергей поглядел на его красное, лоснящееся лицо и подумал, что это тоже Егулин, и ему сразу же стал ненавистен здоровый, сытый детина, наживающийся на чужом горе.
— Почему не на фронте?
— Так бронированный я, начальник, от завода. — Голос шофера потерял прежнюю наглость. Он смотрел на Сергея преданно и трусливо.
— Поедешь со мной.
— Зачем же так, начальник. Я ведь всегда к милиции с душой, если кого подвезти...
— Слушай меня внимательно. — Белов твердо посмотрел ему в глаза. — Сейчас отвезешь раненого. Понял?
— Понял, старшой, понял.
— Бесплатно.
— Сделаем как на такси, в лучшем виде доставлю. Да разве я когда... Любого спроси... Мы милицию уважаем...
— На, — Белов протянул ему документы, — я завтра проверю. И если ты взял у этой гражданки деньги — пеняй на себя. — Он повернулся и пошел к вагону.
— Спасибо вам. — Его догнала женщина в темном пальто. — Я просто не знаю, как вас благодарить.
— Пустое. Не стоит. Вы с ним построже. Я этих людей знаю, они хамы, поэтому рекомендую постараться говорить с ними порезче.
— Так, — сказал Лепилов, когда Сергей поднялся в вагон, — магическая сила погон околоточного.
— Вы не правы, — отпарировал Белов, — околоточный набил бы ему морду до крови и еще деньги отобрал. А я должен соблюдать социалистическую законность.
— Так кто больше прав? Вы или чеховский околоточный надзиратель Свинолобов?
— Я. Не надо по одному рвачу судить обо всех. Это Егулин...
— Кто? — удивился Лепилов.
— Накипь это. Пена. А если ее снять, то остальная вода чистая.
— Вы, Сережа, после знакомства с нашей Мариной начали несколько афористично выражаться.
— Да ну вас в самом деле, Владимир Федорович!
— Юпитер, ты краснеешь, значит, я прав, — довольно засмеялся Лепилов.
Этот последний день был полон ожидания и дел. Сергей попрощался со всеми. Гончаку он оставил адрес, взяв с него честное слово, что он зайдет к нему. Теперь оставалось дождаться Марину.
Сергей стоял у окна и курил. Он уже выкурил полпачки, а Марины все не было. В голову начали приходить нелепые мысли. Он даже загадывать стал. Если первой войдет в коридор женщина, значит, все будет хорошо. Но первым показался мужчина, старший лейтенант, врач-стоматолог. Настроение у Белова испортилось начисто. Он собрался пойти к Марине в палату.
Она подошла к нему и крепко взяла за руку.
— Пойдем.
Так, взявшись за руки, они прошли весь вагон. У своего купе она остановилась:
— Пошли.
— А девочки?
— Их не будет.
Они вошли в купе, и Марина положила руки ему на плечи. Ее губы и глаза были совсем рядом, от мягких волос пахло мылом и аптекой. Сергей крепко прижал ее к себе, ища ее губы. Тело Марины стало мягким и податливым... А поезд мчался сквозь ночь, и колеса стучали: «В Баку, в Баку, в Баку...»
МОСКВА. Последняя неделя января
«УББ НКВД БССР МУР ОБЕ ДАНИЛОВУ
СРОЧНО
ЗАПИСКА ПО ВЧ
Согласно полученным от вас данным, сообщаем, что Кузыма С.К. в настоящем является Бурковским Степаном Казимировичем, год рождения 1919, опасным бандитом, разыскиваемым по делу бандгруппы Крука. Высылаем к вам для опознания арестованного оперуполномоченного капитана Токмакова. С ним направляем оперативно-розыскные материалы на Бурковского С.К.
