Алексей Макеев - Кандидат от партии смерти
Оставшуюся часть пути преимущественно молчали. Светлана обиженно дулась и смотрела в окно. Пассажиров в вагоне убыло. В обратном направлении протащился нищий без ничего. Налили добрые люди, синяк попутно приделали: бродяга блаженно улыбался и смущенно трогал съехавший набок глаз. Память не работала совершенно: наклонившись к Максимову, он предложил купить боевой патрон. Максимов отвернулся — как честный, добропорядочный гражданин. А дальше все пошло в обратном порядке — слепой с булкой, девушка со скрипкой. Протащились унылые представители «канадской компании». Поймав отсутствующий взгляд мужчины, один из них буквально ожил, распахнул улыбку, уронил в проходе баул, но сыщик вовремя изобразил доходчивый жест — прибью, если хоть слово скажешь.
— Хуже цыган, — прокомментировала, оторвавшись от окна, Света. — Неужели трудно найти работу, а не таскать по всей области эти баулы? Да в городе работы — пруд пруди, им просто мозгами шевелить лень…
Последней появилась изрядно вымотанная в сражениях тетка с коммунистической промокашкой. Не купил никто. Толкнула речугу, потрясая мозолистым кулачком, и пошла по ряду.
— Вот вы, например, мужчина, — гневно сверкнула очами и встала перед Максимовым. — Неужели вы можете спокойно жить, когда над вами…
— Спасибо, — ужаснулся Максимов. — Я типичный буржуй. Бессовестный эксплуататор и жирная пиявка на теле трудового народа. Мне бы только карманы набить.
Светлана хихикнула. Тетка заалела. «Зачем обижать человека?» — подумал Максимов.
— Сбросьте хлам истории с корабля современности, гражданка, — напыщенно посоветовал какой-то «геолог» с рюкзаком.
— Проваливай, тетка, — расхохотался парень по ту сторону прохода. — Враг не будет разбит — ты бы лучше о даче подумала…
Станция Мошковцево — три фонарных столба, рыжий пес с бельмом на глазу и осиновый лес, активно наступающий на полотно, — встретила пронизывающим ветром. На платформу спустилось несколько пассажиров — нетерпеливые дачники. Неподалеку — охраняемый переезд с опущенным шлагбаумом (дорога в сторону дач?). Крутая насыпь, кустарник. Меж деревьев — разрозненные очажки рыхлого снега. Дощатая лестница с насыпи перетекала в тропинку, которая уводила в глубь леса.
— Простите, вы не в «Буревестник»? — обратился Максимов к крепышу, везущему тележку с досками.
— А здесь другого нет, — добродушно отозвался дачник. — Шуруйте по дорожке, не ошибетесь. Полчаса ходьбы.
Он почувствовал, как в глубине организма зарождается неприятное чувство. Темный лес взирал на Максимова угрюмо и настороженно. «Присоседиться надо бы к этим людям, — подумал Максимов. — Какое ни есть, а прикрытие».
Впрочем, опасения быстро развеялись. Порывы ветра не попадали в лес, гуляли по обнаженным кронам. Дорога петляла, забирая в низину. Потянулись заросли тальника, проскрипел мостик через каменистое русло — по дну тонкой струйкой бежала вода. Протока пошире — канатный навесной мост сомнительной прочности. Грязевые болота, периодически возникающие на пути. Понятно, что все эти «удобства» рассчитаны лишь на тех, кто пользуется электричкой. Владельцы автотранспорта ездят не здесь. Что и подтвердили расступившийся вскоре лес и укатанная грунтовка, прорезающая поселок с запада на восток. Заурядный дачный поселок. Ближе к Инюшке (местному источнику полива) — домишки попроще, на возвышенности — посложнее. И дорожка туда ведет не грунтовая, а вполне асфальтовая — хотя и с прогибами (на зиму глядя мостили).
— Извините еще раз, — догнал Максимов человека с тележкой. — Улица Березовая — это где?
— Там, — махнул садовод на возвышенность.
Более подробной справки и не требовалось. Кучка дачников гуськом потянулась к прибрежным постройкам, а Максимов повернул Светлану направо. Патрончик бы холостой зарядить. Или в конец обоймы перекинуть?
Высокая калитка в дощатом заборе оказалась не заперта. В принципе логично: кому нужно войти — тот войдет. Косматая белая псина, похожая на болонку, объевшуюся гормонов, с жутким лаем ринулась из будки. Натянула цепь и едва не поволокла за собой будку.
— Ой, боюсь… — шмыгнула на улицу Светлана.
Максимов растерялся. Предупреждать надо. Каким цинизмом исполнено отсутствие на заборе таблички: «Осторожно, злая собака»!
— Снежок, фу! — По бревенчатой лестнице с террасы второго этажа сбежала пышнотелая блондинка в свитере — лет тридцати, улыбчивая. — Не бойтесь вы его, обходите стороной. Он добрый… Да заткнись ты, мутант хренов! Вы один? Здравствуйте! Не обращайте внимания на собачку — ей нужно иногда самовыражаться.
— Здравствуйте. — Максимов непринужденно улыбнулся — любил он пышнотелых блондинок. Они такие теплые зимой. — Да, я один. — И ловким жестом фокусника извлек из-за калитки упирающуюся Светлану. — Вернее, не совсем. Я Максимов, нам назначено, вы в курсе?
— Конечно, — блондинка засмеялась, протянула ладошку, — Ирина. Это моя дача. А Славик вроде как в гостях — у него тут плановые мучения. Лежит, страдает вторую неделю.
— Ну уж, мучения, — сделал тонкий комплимент Максимов. — Любой мужчина бы с радостью согласился на такую почетную ссылку.
— Вы правы. — Блондинка запрокинула голову, стряхнув с носа курчавые пряди. — Славик не жалуется. Пусть только попробует пожаловаться — живо душу выну. Поднимайтесь, пожалуйста, на второй этаж. И ты, деточка, поднимайся. — Блондинка приобняла оробевшую Светлану.
— А ей туда зачем? — засомневался Максимов.
— Действительно, — сделала озадаченную мордашку блондинка. — Зачем ей эта пустая мужская болтовня? Пойдем со мной, деточка, кинушку по компу посмотрим, посплетничаем. Да не смотри ты так замороженно, расслабься — никто тебя не укусит.
Дамы удалились на первый этаж через веранду, а Максимов, мысленно выстраивая беседу, заторопился на лестницу.
Славик Шустрый, несмотря на пофигистский нрав и ребячью внешность, выглядел серьезно. Даже угрюмо (не будешь сыт одними блондинками). Кучерявый, подвижный субъект с длинной шеей, непонятно с какой радости снабженной крестиком. Мохнатый пуловер с обширным вырезом сидел на нем как-то косо, брюки топорщились, шлепанцы сползали с носков (или носки со шлепанцев), лицо постоянно кривилось и выражало целый сонм безрадостных эмоций.
— Пойдем на террасу, — заявил Славик, отставляя на тумбочку бокал с мистически черным алкоголем. — Убивают меня четыре стены.
Совместными усилиями перетащили на террасу электрокамин, плетеный столик с такими же креслами, Славик сгонял за закуской, приволок из гостиной початую бутылку какого-то мудреного ликера. На террасе, конечно, было лучше, чем под давящим потолком. Без дворянских изысков, но с живописным видом на окрестные реалии. В полуверсте, за скоплением разноцветных крыш и тоскливыми пучками тальника, проплывала речушка. Куцый лесок в каменистой впадине, сосновый бор в туманной дымке на горизонте. Серый снежок на тенистых участках, жухлая трава — в тех местах, где снежок изволил растаять.
Впрочем, в сидячем виде живописные красоты не просматривались — мешали листы шифера, прикрученные к перилам. Получалась замкнутая среда — с мутноватым небом, приторно-сладкой выпивкой и журналистом-выскочкой напротив. Славик Шустрый утопал в кресле и медленными глоточками тянул ликер.
— Выпивайте, Константин, не стесняйтесь, вы же не за рулем?
— Был, — усмехнулся Максимов.
— Но не сейчас? — приподнял одну из бровей Славик.
— Машина догорает в пропасти.
Прозвучало достаточно интересно. Выразительной мимикой лица Славик оценил интригу и с хозяйским радушием наполнил бокалы. Тягучие ликеры Максимов не любил. Но сегодня он бы выпил даже рыбий жир, окажись в нем градусы.
— Хорошо тут у Ирки… — Славик выпил, отпихнул от себя бокал и рухнул на спинку. — Зарекался сколько раз — бросить эту опасную мудоту, податься в писатели, накатать фантастический роман из жизни современного российского общества — думаете, не напечатают? — и удалиться на покой к Ирке на дачу… Ни налогов, ни зарплаты…
— Ни родни, ни депутатов, — поддержал Максимов. Маслянистая жидкость, как ни странно, не оказалась отвергнутой организмом — прижилась как родная. — Ирина — ваша подруга?
— В целом да, — кивнул Славик. — Бесподобная женщина. Как узнала, что я буду страдательной величиной, сразу и дачу предложила, и отпуск на работе выбила. Снабжает продуктами, выпивкой вот… — постучал Славик по бутылке. — И никакого, заметьте, любопытства. Золотая женщина. Куда уж до нее женам декабристов!
— Согласен, имеется в русских женщинах загадка, — кивнул Максимов. — У вас серьезные неприятности, Вячеслав?
— Не очень, — нервно улыбнулся журналист. — С серьезными неприятностями я бы давно умотал на чужбину, а не сидел под носом у их источника. А тем более не стал бы вам названивать в поисках материала. Фигня, короче. Зацепил серьезных жучар из «Автосиба». Ну, не хотел я, вышло так. Убить не убьют, но пару недель лучше отсидеться, пока не перебесятся. Выкладывайте, Константин, что за безнадега у вас там с Вернером случилась.
