Николай Пономаренко - Бандитская Лиговка
- Говорят, якобы коммерческие структуры не поделили усадьбу и кто-то пустил красного петуха. Современный дикий капитализм добивает наследие капитализма старого. Здесь жил автор "Лолиты". Скоро намечается премьера фильма по этой вещи. Сходим?
- Если получится.
Обратно они ехали не торопясь. Проезжая снова мимо трактира, Полина спросила:
- А откуда труппа?
- Голодных актеров и раньше хватало.
- Настоящих бандюков тоже привлекаете?
- Зарплата не та.
- И часто вы входите в роль?
- Бывает, что по неделям нет работы, бывает по два шоу в день. Раскручиваемся. Слух о нас пошел по всей Европе, в Штаты информацию заправили. Скоро от клиентов отбоя не будет.
Шкворень вдруг быстро спросила совсем о другом:
- А кто убрал Лося?
Янсон ответил преувеличенно назидательным тоном:
- Служебные вопросы - в вашем служебном кабинете, пожалуйста.
Шкворень не обратила внимания на ответ.
- Нам стучат, что это сделала ваша банда. Двойное дно? Два лика банды? Игровой и действительный образы?
- Вы удивительно проницательны. Впрочем, это по должности положено. Банда, играющая банду. Это тема для романа. С любовной интрижкой: главарь охмуряет начальницу милиции в своих корыстных гнусных целях.
- Впрочем, безуспешно. Ладно, я так. Чтобы вы знали ход моих размышлений.
При подъезде к Гатчине Полина Антоновна спросила:
- Вы католик?
- Интересная логика. Если Янсон, да ещё и Янович, то он из Прибалтики, следовательно - католик. Нет, я южанин. В детстве пьяный сельский поп испугался меня и отказался крестить. Орал: изыди, сатана! С тех пор я долго не любил священников. И только год назад, когда попал на Лиговку, когда стал жить её законами и беззакониями, душа попросила, чтобы её кто-нибудь простил. Крестился, но в церковь так и не хожу.
- Я тоже, грешница, редко бываю. Заедем? Здесь по пути.
- Пожалуй, если нагрешили.
- Возьми правее, на Павловск.
Полина, помолчав, вдруг спросила:
- А почему пьяный поп испугался вас? Он совсем был в стельку и ему что-то мерещилось?
- Потом как-нибудь.
- Вас что-то угнетает?
- Что-то? Все. Недавно господин Немцов откровенничал в "Коммерсанте" о том, что если человек не ворует и не продает за бесценок, то это уже классно. Планка нравственности сильно опустилась, особенно в Москве. Задача столичных чиновников - нахапать сколько удастся и по возможности помочь стране. По возможности. А взять хотя бы мой бизнес. Чего стоит мое внешнее, материальное процветание? Оно все-таки построено на криминале, на театральном, но криминале. Люди не должны пропитываться блатняком, лагерным жаргоном, бандитскими повадками. Внешнее наслоение дурного поведения со временем проникает внутрь и проявляется потом как свойство натуры. Твоей натуры. Это ужасно.
Янсон, вспомнив что-то неприятное, ударил рукой по баранке:
- Недавно ехал в поезде по делам. По трансляции крутили убогие лагерные песни. Суть их простая: поганые менты хватают хороших, но несчастных, оступившихся парней и сажают на баланду. В тюрьме тоска, в лагере тоска и разборки. И так в каждой слезливой, а то и агрессивной песенке. Слушает народ во всем поезде, слушает насильственно, как тяжко несчастным ворам и бандитам. Битый час слушают люди. Потом повторили. Всю кассету заново, обе стороны. И снова поставили! Я где мог - в купе, в коридоре, радио выключил. Но из других купе слышно. Сходил в радиорубку. А там сопляки блатные из себя матерых изображают. Суют деньги дежурному поезда, а тот рад стараться - кассетку заново ставит. Пацаны эти - снова в транс. Сопереживают, подпевают: "И схватили меня молодого, под конвоем в леса повезли...".
- Ты, надеюсь, не судимый?
Янсон мотнул головой, улыбнулся, потом как-то нехорошо засмеялся. Полине показалось, простуженным голосом. Она прокидывала Янсона по адресному бюро, знала, что чист.
- Не судимый я. Не знаю как там, в тюрьме. Кстати, также смутно представляю как надо вести себя в церкви.
- Как хочешь - так и хорошо будет. Я тоже не страсть какая набожная. Просто вхожу в храм и жду какая икона меня к себе позовет. На неё и молюсь.
- Не могу молиться. Беседовать - да. А просить, даже у господа, не могу.
- Тогда беседуй. Давай перед церковью перейдем на ты? Не первый день друг друга знаем.
- Давай, так будет проще.
- Договорились. Ну так вот, скажи иконе про себя чего ты хочешь. Может, хочешь помощи другому, не себе.
- Люди жестоки друг к другу. Им бы пожелать чувствовать страдания и боль за других. Говорят, что близнецы способны переживать физическую боль друг друга, даже если они находятся на удалении. В Англии две близняшки, им где-то за пятьдесят лет уже, всю жизнь непроизвольно чувствовали что случается с каждой из них. Венди порезалась - у Бетти тот же палец болит без пореза. Они даже не знают когда чья голова болит, потому, что боль испытывают головы каждой одновременно. Кому таблетки глотать? Представляешь? Или стрясется беда в семье одной - другая уже чувствует и звонит: "Что случилось, Бетти? Я вся отчего-то дрожу". Всем бы так чувствовать друг друга...
Полина с интересом слушала. Георгий собирается молиться за человечество? А личное?
- "Все люди - братья". Утопия. Но как её не хватает вот уже столько столетий. А что бы ты пожелал себе?
- Янсон засмеялся и выпалил:
- Раздвоиться.
Полина тоже улыбнулась.
- На Венди и Бетти?
- На Мону и Лизу, - отчего-то нахмурился Георгий.
Церковь в Павловске стоит прямо на кладбище. Могилы справа от нее, могилы на отлогом левом склоне. Выйдя из машины, Полина заметила, что здесь почему-то много усопших с финскими фамилиями. Янсон и Шкворень походили по кладбищу, потом поднялись в церковь. В этот день был открыт только второй этаж. Все там скромно и тихо. Георгий удивился, что священник в рясе запросто сидит на скамеечке у стены, беседует с кем-то. Обычно они делают что-то свое в алтаре, как начальники. А этот по свойски внушает собеседнику что-то, "грузит" как говорят.
Перекрестившись у входа, Полина прошептала:
- Я без платка, ты - без крестика. Грешим. Старушки заворчат, вот увидишь.
- Зато на мне цепь золотая из реквизита, толще поповской.
- Не гордись, не кощунствуй.
- Ты уже чувствуешь какая икона тебя зовет?
- Конечно. Я здесь уже бывала. А ты что чувствуешь?
Георгий сосредоточенно молчал. Шагнул вперед, остановился.
- Кажется, меня зовет священник.
- Так подойди к нему.
У Р А Н
- Что это?
На работе Полину Антоновну ждали крупные неприятности. Когда Янсон подвез её к зданию РУВД, из дежурной части опрометью выскочил Бузьков.
- Тут такое, тут такое! Начальник главка ищет вас, сердится. Я отвечал, что вы на выезде, осматриваете места происшествий.
- Их много, этих мест?
- Десятка два пока выявлено.
Янсон криво улыбнулся, глядя на суетливого офицера и отъехал.
- Эпидемия?
- Точно! В разных местах района находят какие-то вредные таблетки. Уровень радиации растет, население переполошилось, от журналистов отбоя нет.
- Где Шайтанов?
- Звонил только что, вас спрашивал. Едет на базу с очередной порцией изъятых веществ.
Начальник отдела угрозыска показал впервые эти самые ужасно опасные таблетки. Просто положил две штуки на стол Полины Антоновны. И стоило так волноваться из-за такой ерунды?
- Так что это?
- Уран-235 в металлокерамических таблетках. Используется на АЭС как топливо. Кто завез эти таблетки? Где взял? Много их у него? Если не ответить на эти вопросы - через неделю в районе не будет ни одного коммерсанта. Радиоактивный фон во многих магазинах и офисах превышает допустимый и приборы зашкаливает. Многие заведения пришлось закрыть. Вызвали МЧС для дезактивации. Обнаружение первой таблетки помогло выявить причину таких явлений. Прямо диверсия.
- Требования владельцам "отравленных" магазинов выдвигают?
Шайтанов ответил Полине, что преступники, подбросившие зловещие подарки, пока ничем себя не проявили.
- Есть предположения чьих рук дело?
- А вы не догадываетесь?
- Ты все списываешь на мифического Герострата. Так поймай его!
- Легко сказать.
- Торгаши - это мощная корпоративная сила. Ее надо использовать. Может быть кому-либо предлагались урановые таблетки для реализации, может быть кому-то угрожали облучением.
- Будем колоть, - привычно отвечал начальник ОУР.
Конечно же способные пролить слабый свет на скандальную историю отыскались. Директор ИЧП "Широкопояс" с подробностями описал двух сибиряков интеллигентного вида, предлагавших купить уран.
- Я что, чокнутый? За куплю-продажу стратегического сырья посадят надолго. Вместе с лучевой болезнью. Я так думаю, что сами продавцы уже посходили с ума и по ночам светятся.
Широкопояс громко засмеялся:
- Точно, вы их в сумерках ищите! Как засветятся, словно в лесу светлячки, так и хватайте.
Добродушный предприниматель описал сибиряков подробно.
