Елена Яковлева - Опасная тихоня
- А что, кто-нибудь может рассказать больше? - закинула я удочку наудачу.
- Не думаю, - покачала она головой, - в училище вряд ли кто-нибудь знает больше меня. А вот в музыкальной школе - возможно.
- В музыкальной школе?
- Ну да, все наши студентки, прежде чем поступить в училище, заканчивают музыкальные школы.
Логично, как я сама про это не вспомнила!
- А какую школу она закончила, не помните? - ухватилась я за ее подсказку.
- Точно не скажу... - Она помолчала. - Но скорее всего восемнадцатую. Это самая сильная школа в нашем городе. Точнее, была в ту пору, сейчас там все по-другому. И потом... Леночка ведь на улице Рылеева жила, а значит, территориально ближе всего ей была как раз восемнадцатая школа.
Я поблагодарила преподавательницу за помощь.
- Не за что, - махнула она рукой, - стыдно даже, что мы так мало знаем о своих девочках. Эта жизнь суматошная... У нас потом был еще такой случай неприятный, по-моему, через пару месяцев после того, как Богаевская ушла из училища... У нас одна студентка пропала, между прочим, тоже очень способная, но она не у меня училась, по классу скрипки. Так вот, она ушла из дома и не вернулась, насколько я знаю, до сих пор, а к нам потом приходил следователь, расспрашивал... А мы ничего и рассказать не могли. Ну, была такая девочка, тихая, не высовывалась, училась хорошо - и все. Разве не стыдно?
Конечно, она говорила о Наташе, и ей было обидно, что она ничем не могла помочь следствию. Так же как и я, впрочем. Но она всего лишь преподавательница из Наташиного училища, а я - лучшая подруга. Как говорится, почувствуйте разницу.
***
Я умудрилась вернуться в "штаб" ровно на пять минут раньше Веньки. Причем успела снять пальто, взять трубку трезвонившего телефона и тут же вернуть ее на место, сесть за стол, придвинуть к себе "План взаимодействия с прессой" и сделать глубокомысленное выражение лица.
Тем не менее Венька посмотрел на меня с досадой:
- Слушай, я тебе три раза звонил, ты почему трубку не брала?
- Ты звонил? - Вру я не очень талантливо, а вот удивление выходит у меня довольно убедительно. - Очень странно. Может, с телефоном что-нибудь случилось?
Как назло, проклятущий телефон зазвонил снова, и Венька, недоверчиво на меня покосившись, сам снял трубку. Не знаю, что там ему наплели, но он тут же умчался, ничего мне не сказав. Наверное, его вызвал "сам", который меня не очень-то жаловал, по крайней мере, не страдал от того, что я не мозолила ему глаза. Да и я, если на то пошло, не очень-то изнывала от печали по этому поводу, но в общем и целом такой расклад противоречил моим планам. Ведь только из-за Пашкова я и ввязалась в эту идиотскую авантюру.
Телефон опять затрещал. Может, это Пашков меня призывает? Однако звонил Вислоухов, сообщивший, что послезавтрашний прямой эфир будет проходить не совсем традиционно. В том смысле, что Пашков на нем будет распинаться не один, а на пару с Каблуковым.
- Пусть сразятся, - откомментировал эту новость Вислоухов. - Опять же избиратель сразу сообразит, кто лучше. Да и передача интереснее получится. Ну, что скажете?
Мне, честно говоря, было все равно, но вот вопрос, как к этой замечательной вислоуховской идее отнесется наш несравненный кандидат в губернаторы? Впрочем, я увидела в этом повод предстать пред его ясные очи без специального приглашения.
- Ладно, сейчас доложу по начальству, - сказала я Вадиму и пообещала:
- Потом перезвоню.
- Лады, - согласился Вислоухов, и мы с ним распрощались, довольные друг дружкой, кажется, в первый раз за время нашего знакомства.
Первое, что я предприняла, положив телефонную трубку, достала из сумки фотографию Наташи и сунула ее под свитер за пояс юбки. Возможно, на этот раз мне представится возможность осуществить свой план. Потом я вышла в коридор, сделала несколько шагов и застыла на месте...
Из приемной Пашкова вывалилась шумная толпа соратников и сподвижников, в которой я с удивлением разглядела человека, которого меньше всего хотела бы видеть. Причем не только здесь и сейчас, но также в глобальном масштабе.
И упоминать о нем тоже. Но теперь мне, видно, уже не отвертеться, я вынуждена приподнять завесу с этой роковой тайны, как писали в старых романах. Впрочем, не такая она и роковая, скорее уж банальная. Ну ладно уж, начистоту так начистоту.
Придется мне посвятить вас в подробности собственной личной жизни, ну, той, что у деловых женщин вроде меня случается обычно от восьми вечера до девяти утра да еще по выходным. Честно говоря, здесь мне похвастать особенно нечем. Не то чтобы я напрочь обойдена мужским вниманием, просто, сколько себя помню, это самое внимание всегда носило довольно специфический характер. Поклонники то вешались на меня гроздьями, то обходили десятой стороной, но главная проблема в том, что до сих пор среди них не отмечалось того самого, единственного и неповторимого. Ну, знаете, чтобы от одного взгляда ноги подкашивались, а кровь закипала, как лава.
Поначалу были чисто технические сложности, связанные с моим высоким ростом, из-за которого мужчины бегали вокруг меня, как младшие школьники на перемене, и задирали головы, рискуя вывихнуть себе шеи. Потом, уже после университета, возник еще один барьер - интеллектуальный, взять который мог тоже далеко не каждый. Кстати, в те времена, когда моя репортерская слава гремела особенно громко, соискатели моей благосклонности проявляли небывалую активность, а некоторые даже не смущались тем обстоятельством, что доходили мне до подмышек. Впрочем, не такая уж я и неприступная, как может показаться. На заре туманной юности был у меня бурный роман с неким Иксом, между прочим, женатым, закончившийся тем, чем заканчиваются подобные лав стори в девяносто девяти процентах случаев, а именно - ничем... Теперь Икс возглавляет крупную финансово-промышленную группу и входит в губернский истеблишмент, словом, "новый русский" до кончиков ногтей. Мы иногда видимся на официальных мероприятиях, он неизменно приветливо раскланивается, а я - демонстративно отворачиваюсь.
Так вот, именно он-то и шел мне навстречу чуть ли не в обнимку с Пашковым, Икс, имя которого мне теперь волей-неволей придется расшифровать: Дмитрий Николаевич Дедовский. Он меня тоже углядел и слегка кивнул головой, так, что никто, кроме меня, этого не заметил. Я сделала оловянные глаза и задумчиво уставилась себе под ноги, счастливо избежав таким образом непосредственного столкновения с процессией, которая дружно устремилась к парадной лестнице. Ледовскому была оказана высокая честь - его провожали всем "штабом", облепив со всех сторон, как пчелиная семья свою матку. Как только все они скрылись за поворотом, я наудачу сунулась в дверь пашковской приемной и сразу же напоролась на "дружелюбный" взгляд охранника, со скучающим видом листавшего иллюстрированный журнал за столом секретаря. Не говоря ни слова, я уселась на ближайший к двери стул. Охранник перевернул журнальную страницу и громко зевнул.
Я не успела еще и ногу на ногу положить, как в дверь просунулась Венькина голова, которая повела глазами направо-налево, чмокнула губами и произнесла:
- А, вот ты где!
Венька ввалился в комнату целиком и поинтересовался, чего это я тут рассиживаюсь, когда он мне такой команды не давал. Я удовлетворила его любопытство, сообщив о звонке Вислоухова и пришедшей ему на ум идее свести Пашкова с Каблуковым.
- Это еще зачем? - насторожился Венька.
- Как зачем? - усмехнулась я. - Для словесной дуэли!
- Словесная дуэль? С этим придурком? - возмутился Венька. - Еще чего не хватало! Нет, от этого нужно отказаться.
Я пожала плечами, показывая всем своим видом, что мое дело сторона, однако обронила словно невзначай:
- Ну, во-первых, окончательное решение остается за Пашковым, а во-вторых... Как это будет выглядеть, если он откажется? Не сомневаюсь, что Каблуков заявит, будто "наш" испугался.
- Да кто примет всерьез заявления такого идиота? - легкомысленно сказал Венька.
- Может, конечно, он и идиот, - скромно заметила я, - но дуэли с ним не избежать. От прямого эфира, конечно, можно отказаться, но ведь из избирательного бюллетеня его так просто не вычеркнешь. А учитывая некоторые специфические особенности непредсказуемой русской души... У нас ведь испокон веков юродивых любят.
Моя, прямо скажем, не самая глубокая мысль повергла Веньку в неожиданно глубокую задумчивость. Он опять почмокал губами и нахмурился. До чего он дошел в процессе мыслительной деятельности, я не узнала, потому что в кабинете Пашкова зазвонил телефон, и Венька рысью туда кинулся. Я - за ним. И тут мне представился случай, которого я ждала. Пока Венька разговаривал по телефону, опрометчиво повернувшись ко мне спиной, я таки изловчилась сунуть Наташину фотографию в толстую книжку ежедневника, лежащую на столе. Там были еще какие-то бумаги, но ежедневник оказался ближе, правда, он мог оказаться не пашковским, а принадлежащим кому-нибудь из его многочисленной челяди, но я рискнула.
