Дей Кин - В человеческих джунглях
– Ты отлично знаешь, что это не так.
Шварт пожал плечами.
– Мы оба это знаем, но остальные? Не забывай, что в основе это все рабочие, которые не блещут образованностью. К тому же, должен сказать, интервью, почти насильно взятое с больничной койки у миссис Лакоста и переданное по радио, не улучшили дело.
– Что? Что сказала Рита?
Шварт закурил сигарету и предложил пачку Латуру.
– Чего она только не говорила. Естественно, что я не могу доказать это, но у меня твердая уверенность в том, что репортер, который ее интервьюировал, сунул ей под подушку пакет с деньгами для того, чтобы эта история, которую она рассказала, была достаточно скабрезна и изобиловала подробностями.
Латур прикурил сигарету от сигары адвоката. Шварт пожал плечами и продолжал:
– Проклятие заключается в том, что ее история, в большинстве деталей, является повторением того, что произошло с теми тремя изнасилованными девушками в течение последних двух лет. Что заставляет думать, что когда мы дойдем до судебного разбирательства, у нас на шее могут оказаться все эти четырех дела!
Латуру показалось, что вкус его сигареты стал очень горьким.
– Мулен приходил сюда ко мне в полдень на несколько минут. Похоже, что ты посоветовал ему поехать вместе с Джеком в Пончатулу, выяснить прошлое Риты.
– Да, чтобы иметь представление об ее морали и узнать, какая у нее репутация. Можно ли ей верить, говорит ли она правду, что не могло ли так случиться, что Джек был убит одним из ее любовников, который и постарался спихнуть на тебя свое преступление!
– Но ведь это абсурд!
Встав с лежанки, на которой он сидел, Шварт стал ходить по камере.
– Может быть, но мне необходимо что-нибудь для начала. Ты меня знаешь уже давно, Энди. Ты знаешь также, что я зарекомендовал себя как хороший адвокат, но так, как обстоит дело в настоящее время, с тем малым, чем мы располагаем, чтобы начать нашу защиту, весь этот процесс будет просто фарсом. Судьи приговорят тебя, даже не совещаясь.
Шварт остановился и стал считать факты по пальцам.
– Старик признается перед многочисленными свидетелями, что он импотент. Он падает мертвецки пьяный и ты вынужден проводить его домой. Девушка утверждает, что когда ты приехал в первый раз к ним, она это сказала репортеру, о котором я тебе уже говорил, что, когда она переодевалась, ты случайно увидел ее голой и что это тебя очень возбудило. Я говорю тебе пока только то, что было!
– Пока, да, – ответил Латур.
– Несколькими часами позже, через шесть часов, чтобы быть точным, она проснулась от стука в дверь, от которого также проснулся и ее муж. Ты назвался и просил, чтобы тебя впустили в домик. Она была еще наполовину сонная, ее муж, шатаясь вышел из комнаты и захотел узнать, что происходит, но тут его немедленно убивают двумя пулями через дверь, выпущенными из твоего служебного револьвера. Через несколько секунд после выстрела дверь взламывают. Девушку схватили и стали бить, когда она стала вырываться. Она утверждает, что это был ты. Что касается отпечатков пальцев, то там были обнаружены лишь твои, ее и Джека. Что касается твоего значка помощника шерифа, его обнаружили зажатым в руке девушки. А твоя единственная возможность защиты заключается в том, что ты утверждаешь, что после того, как ты постучал в дверь, неизвестный человек оглушил тебя какой-то дубиной. Ты потерял сознание и совершенно не знаешь, что произошло.
Шварт выронил свою сигарету на пол и потушил ее подошвой.
– И когда обвинитель призовет к барьеру свидетеля миссис Лакосту в одежде, позволяющей видеть ее прекрасные ножки и мало прикрытую грудь, ты думаешь, что судьи проглотят твою историю?
– Нет, – признался Латур, – я этого не думаю.
Адвокат снова стал ходить по камере.
– И к тому же, нам безусловно будут совать под нос все то, что твой шурин говорит повсюду.
– И что же?
– Что его сестра и ты плохо ладили друг с другом.
– Это...
– Он настаивает на том, что между вами невозможна физическая близость.
– Это совершеннейшая ложь.
– У тебя были сношения с твоей женой в ту ночь, когда ты отправился к домику Лакосты?
– Да.
– Она засвидетельствует это?
Латур подумал об Ольге, лежащей в его объятиях, в темноте ночи, в ожидании услышать от него слова любви. Теперь он знал об этом.
– Я бы не хотел просить ее об этом, – сказал он, – даже если бы мне угрожал электрический стул.
Шварт сел рядом с ним.
– Посмотри на меня, Энди. Латур повернулся к нему. – Ты клянешься мне, что не убивал Лакосту?
– Я клянусь тебе.
– И что ты не насиловал его жену?
– Я не насиловал его жену.
– Я тебе верю, Энди, – наконец сказал Шварт. – И я думаю, что мы должны использовать то малое количество времени, которое у нас осталось, чтобы обнаружить того незнакомца, который, по твоим словам оглушил тебя. Латур был в отчаянии, ему казалось, что невозможно будет доказать свою невиновность.
– А как ты собираешься взяться за защиту?
– Мы начнем сразу действовать с самого начала. Нужно будет поднять дело о насилии над девушками здесь, во Френч Байу, почти два года назад.
– А к чему это?
Шварт закурил следующую сигарету.
– Все четыре дела приблизительно одинаковы. У меня был короткий срок для разговора с доктором сегодня, после полудня. И он сказал, что повреждения, полученные четырьмя девушками, и сексуальная манера нападающего – они все похожи друг на друга.
– Я не понимаю, что это может сделать для меня, – повторил Латур.
– Весьма возможно, и даже почти наверняка, что этот неизвестный тот, кто пытался убить тебя в последние две недели. И он, может быть, находится ближе к тебе, чем ты думаешь. Возможно, что он следил за тобой прошлой ночью до домика Лакосты, и так как ему плохо удавались покушения прежде, он решил предоставить эту работу закону штата Луизиана.
Латур позволил себе небольшую надежду.
– Это возможно, но как мы сможем обнаружить этого человека?
Адвокат открыл свой бумажник.
– Я очень много думал об этом. Прежде всего, я не возьму с тебя гонорара. Для меня это вопрос дружбы, Я знаю, что с тех пор, как твои земли ничего тебе не дали, ты не катался в золоте. Но, тем не менее, еще предстоят расходы.
– Например?
– Первым делом, я полагаю, что мы должны связаться с лучшим частным детективом Нью-Орлеана, чтобы обнаружить человека, который нам нужен. И у нас очень немного времени. Осенняя сессия откроется через шесть недель. Детективы дороги. И, хотя я лучший твой друг, я не считаю себя морально обязанным вносить за тебя деньги, когда у тебя есть другая возможность. Латур безнадежным жестом развел руками.
– Тебе это может показаться смешным, Джон, но поверь мне, у меня нет даже ста долларов в банке. И Ольга будет нуждаться в деньгах. В сущности, мне придется занять у тебя денег, чтобы у нее было на что питаться.
Адвокат пожал плечами.
– Для этого я готов тебя ссудить любой суммой. Конечно, в пределах моих возможностей. Но ты ничего не забыл?
– Что же?
Шварт вынул какую-то официальную бумагу из своего бумажника.
– У тебя еще остается твой старый дом и что-то около двухсот гектаров земли.
– Глина. И глина без нефти внутри!
Шварт положил бумаги на металлическую лежанку.
– Я обо всем хорошо подумал. И так как твоя земля находится у самого берега, то она сможет, когда город приблизится к тому месту, стать землей первого сорта. Когда Френч Байу переживет свой кризис, он станет со страшной скоростью расширяться, и возможно, как раз в этом направлении. Потом, поразмыслив об этом, я решил помочь тебе и рискнуть. Какова последняя цена, которую тебе предлагали за твое поместье?
– Восемь тысяч долларов. Шварт вынул ручку.
– Я дам тебе вдвое больше... – Он задумался. – Нет, я дойду до двадцати тысяч долларов. Это полностью покроет расходы на частного детектива, и если мы выиграем, у тебя кое-что останется. Достаточно для того, чтобы ты перестал играть в жандармы и занял положение, приличествующее для твоей жены. А когда ты покинешь тюрьму, я возьму тебя под свою опеку до тех пор, пока ты не сможешь сам открыть частную адвокатскую контору.
Предложение было благородное. Латур был тронут. Он раздумывал довольно долго. Но с другой стороны, плантации Латуров находились в их владении с ХIХ века. Один из предков предводительствовал войсками генерала Джексона во время войны в Новом Орлеане. Латуры относились к аристократии. Большинство из них возглавляли партии.
Он родился в старом доме. Его отец, дед и прадед тоже. Он надеялся, что если у него с Ольгой будут дети, будет сын, который сможет носить его имя, то он наследует старое жилище, обновленное и реконструированное, и плантации, которые будут иметь вид, какой они имели в лучшие времена.
Даже перед перспективой позорной смерти ему было трудно отказаться от своей мечты.
