Оксана Обухова - Курс выживания
– А это уже не имеет значения, – спокойно отозвался Мельников. – Я приду сам и дам показания.
Я резко обернулась:
– Зачем?
– Так будет правильно. – Теперь уже Максим, нахмурившись, смотрел вперед. Его обострившееся в скулах лицо выдавало полную решимость. Приходилось думать, что действительно придет и напишет явку с повинной. (Во опера голову-то поломают! Придумывая, каких собак на губернаторского сына повесить?!)
– Зачем тебе это надо, Максим? Хочешь погубить отца?
– Он здесь ни при чем, – упрямо сжал губы недавний негодник.
– А я?! Я здесь при чем?! – Ну надо же, как отец настоятель успел парня образумить! И это за десять-то дней. Не ожидала. Никак не думала, что врать и изворачиваться придется мне. Ведь не каяться же в самом-то деле! Теперь чего угодно ждать можно. Парень только-только на путь исправления встал, а тут я – с признаниями. Может ведь и веру в людей потерять… Снова. – Не надо, Максим.
– Почему? Боишься? Думаешь, я тебя заложу?
– Нет. Не думаю. Но я уже столько всего нагородила… что… Не знаю… Только хуже будет.
– То есть, – Макс развернулся ко мне, – ты просишь меня оставить все как есть? А как же погибший ребенок?
– Ему уже не поможешь, – тихо сказала я. – А я и твой отец можем пострадать. Ты себя уже сам наказал, а мы… Мы ни при чем. В общем-то.
– Наказания без вины не бывает, – упрямо возразил Мельников.
– Ты… Ты хочешь наказать отца за то, что он тебя неправильно воспитал? Слишком любил? Да? А меня… за то, что я уговорила тебя скрыться с места преступления? Да, Максим?
Тот не ответил. Сидел с железным ломом в позвоночнике и уважал свою решимость.
Дикая, невероятная ситуация. Приехать сюда, воображая себя карающим мечом, а наткнуться на сталь в хребтине бывшего врага и не понимать, как эту праведную волю притупить. Я собиралась быть жестокой, требовать справедливости, а теперь сижу и не знаю, как убедить этого железного неофита склониться перед обстоятельствами.
Бред какой-то. Перевертыши.
– Пожалей меня, Максим, – не найдя иного выхода, проскулила я. – Пожалуйста. Я так измучена, у меня сил на переживания не осталось. Три дня назад в моем багаже нашли кокаин… На таможне, в Шереметьеве…
– Как это? – перекрутился стальной позвоночник новообращенного христианина, и Макс сел лицом к бедной, бедной грешнице Софье.
– Три дня назад кто-то подложил в мою сумку кокаин, и меня задержали в аэропорту.
– Кто?!
– Таможенники.
– Нет, я говорю – кто это сделал?!
– Не знаю. – Я слабо повела опущенными плечами. – Но теперь думаю, что твой приказ не дошел до адресата. Сценарий продолжает работать.
– Не верю. Такого не может быть!
– А как это выяснить, подтвердить?
– По Интернету. Пошли!
Макс схватил меня за руку и сдернул с лавки, едва не уронив кринку и чашки.
– Куда ты меня тащишь!
– К компьютеру. Здесь у одного парня есть ноутбук, я сейчас подключусь к Сети через свой мобильник и свяжусь со сценаристом.
Вслед за Мельниковым я вошла в дом через просторные сени и попала в большую светлую комнату. Чем-то она напомнила мне школьный класс.
Наверное, так получилось из-за огромных квадратных окон, географической карты на стене и небольшого глобуса, устроившегося наверху застекленного книжного шкафа. На место восьми узких коек просто просились деревянные парты и учительский стол. Семь кроватей были аккуратно заправлены, на восьмой койке, незряче уставившись в потолок, лежал бледный, исхудавший парнишка. Краше в гроб кладут, мелькнула мысль. Лицо паренька напоминало мумию с иссохшей пергаментной кожей.
Макс взял с чьей-то прикроватной тумбы плоский чемоданчик ноутбука и на цыпочках прошел вдоль кроватей обратно ко мне.
– Кто это? – уже в дверях шепотом спросила я.
– Серега, – тихо ответил Мельников. – Из ломки выходит.
– Ужас какой, – оглядываясь на несчастную мумию, вздохнула я.
Макс остановился в полутемных сенях, прижал к груди ноутбук и шумно выдохнул:
– Я, знаешь… Его четыре дня назад родичи привезли, я с ним первую ночь дежурил. Вот это, я скажу, ужас. А сейчас так, цветочки…
Глаза Максима, почти полностью превратившись в зрачки, показались мне колодцами, наполненными этим самым ужасом. В них плескались черные тени и отражение чьих-то невыносимых страданий. Мельников даже побледнел чуть-чуть.
«Так вот что тебя проняло, – догадалась я. – Ночь с наркоманом в ломке. Это действительно почище встречи с Вием окажется. Сережа не панночка, его поди и держать приходилось…»
Мы прошли по сеням мимо еще одной комнаты с раскрытой дверью – здесь девчонки живут, на ходу пояснил Макс, – и попали в помещение, очень напоминающее читальный зал сельской библиотеки. На желтых длинных столах аккуратными стопками лежали газеты, книги и брошюры, и если бы не обилие икон, ощущение это было бы полным.
– Садись, – сказал Мельников и отодвинул для меня массивный деревянный стул. Сам занялся «оживлением» оргтехники, подключением к Сети через мобильник и через несколько минут вошел в Интернет.
Уверенно щелкая пальцами по клавиатуре, набрал послание для сценариста и замер, глядя на монитор.
– Сейчас, – сказал уверенно. – Ответит.
«В Америке может быть ночь», – подумала я, но вслух ничего не сказала. Это я от полковника Огурцова знала, что сценарист шлет письма через океан, Максим вряд ли был в курсе месторасположения главаря.
Минуты тянулись в томительном ожидании, мой бывший враг сурово хмурил брови и покусывал губы, его рука несколько раз протягивалась к подбородку и, не находя на привычном месте бородки, опускалась вниз. Посматривая на часы в углу экрана, Макс наконец сказал:
– Странно. Очень странно. Обычно он отвечает сразу.
– Может быть, спит?
– Какое – спит?! – фыркнул Мельников. – У них, голубушка, конкуренция! И это его кусок хлеба с икрой и севрюгой. Он на связи днем и ночью.
– Подождем, – предложила я. – Может быть, он в магазин за хлебом вышел…
– А телефон?! – перебил Макс. – Сценарист всегда тут же отвечает на сообщения, они приходят к нему на мобилу, он с трубкой даже в сортире не расстается!
– Откуда знаешь?
– Бригадир сказал. Сценарист всегда на связи. Ночью разбуди – ответит. – И добавил огорченно: – Происходит что-то странное. Не мог же он в самом деле адрес сменить!
«Очень даже мог, – мрачно подумала я. – Если полковник Огурцов начал проявлять прямой интерес, то главарь вполне мог затаиться на время и уйти в «отпуск». Я бы на его месте так и сделала. А он парень умный. Родные спецслужбы уже вполне могли какую-нибудь интригу замутить…»
– Макс, а если он вообще не ответит? У тебя есть связь с кем-то из его команды?
– Точно! – хлопнул тот себя по лбу. – Бригадир! Он мне сказал: если начнется какая-то кутерьма, звони, выручим…
Максим схватился сотовый телефон, но я остановила его решительным движением руки:
– Подожди. Ты знаешь, что спрашивать?
– Да. Прекратилась ли разработка, прости, объекта.
– Нет, Максим, не так. Разработка, я думаю, прекратилась. Эти люди за бесплатно и без приказа не работают. Спросить надо вот что: с кем из живущих или работающих в нашем доме бригадир поддерживал связь?
– Ты думаешь…
– Я не думаю, я знаю. Для того чтобы спланировать и реализовать похищение Тимофея, у бригады был информатор. Хорошо осведомленный и ловкий.
– И этот человек продолжает действовать?
– Да.
– Но почему?!
– Не знаю. Но иного объяснения происходящему просто нет. Я оставила… ты оставил врага в моем доме, и он продолжает операцию.
– Бред! – воскликнул Мельников. – Ему или ей прекратили платить и давать указания.
– А если нет! Если не прекратили?!
– Но зачем?! – не сдавался «картежник». – Прошло десять дней после того, как я дал приказ прекратить разработку!
– Вот и выясни все сразу. Поступило ли по цепочке приказание, кому конкретно поступило, или все же произошел сбой, и человек продолжает действовать. Понял? Теперь звони.
Максим понажимал на кнопочки мобильного телефона, я незаметно скрестила пальцы на удачу. Сценарист мог отдать по цепочке другой приказ: сменить номера телефонов, прекратить всяческое общение с заказчиками. Но нам повезло, Максу ответили.
– Алло, «первый», это Мельников. Привет, как дела?.. Да, да, все нормально, без последствий. У меня тут к тебе один вопрос…
Вопросов Макс задал несколько. Потом долго слушал, один раз буркнул – сочувствую, – хмурил брови и виновато косился на меня.
– Это точно? – спросил наконец. – Когда это произошло – до или после? Да… Да… Тогда отбой.
– Ну, что там?! – в нетерпении воскликнула я.
– Человек, выехавший на встречу с информатором из твоего дома, работавшим на нас, не вернулся. Он погиб. В автокатастрофе.
