Мария Жукова-Гладкова - Сыщица по амурным делам
– А почему так тихо? – поинтересовалась я, сообразив, что не слышу грохота, который сопутствовал моим вояжам по этим катакомбам сегодня утром и час назад, когда я шла в директорский кабинет.
– Рабочий день закончился, – пояснили мне. – Станки выключили.
– Работа в одну смену? – уточнила я.
– На заводе – да, у нас – нет, – улыбнулся охранник. – Но иногда и у рабочих бывает две смены, правда, редко. Как правило, если есть большой заказ, все просто выходят на десять-двенадцать часов, потом получают за переработку.
Я кивнула.
Нас с Костей проводили даже до моего «Пассата», на этот раз припаркованного прямо напротив проходной, и распрощались до завтра: сменившись, ребята планировали быть и на церемонии прощания в самом большом цеху предприятия (там собирались выставить гроб), и на отпевании, и на кладбище.
Оставшись вдвоем с Костей, я вопросительно посмотрела на него.
– Она говорила, что очень его любила, – сообщил брат. – А ты, как всегда, с допросом…
Братец махнул рукой и отвернулся.
– Что-нибудь еще она тебе говорила? – я не могла успокоиться.
– Тарасов чего-то боялся в последнее время. Только она не знала – чего.
Глава 7
19 марта, пятница, вечер
Как только мы вошли в квартиру, я услышала настойчивый звонок телефона. Бросившись к аппарату и сняв трубку, я чуть не оглохла от визгливого недовольного голоса Аллы Сергеевны.
– Где ты шляешься?! – заорала она, не поздоровавшись. – Еще бы пять минут – и опоздала бы!
– Куда опоздала? Кто опоздал? – не понимала я.
– Дура! Телевизор включи! Пятый канал. Потом созвонимся.
И Алла Сергеевна бросила трубку.
Я пожала плечами, но телевизор все-таки включила.
Поскольку в это время я обычно дома отсутствую – возвращаюсь гораздо позже, да и вообще не люблю смотреть «ящик», – то о скандально известной тележурналистке Лидии Лаушкиной была только наслышана, самой мне никогда не доводилось посмотреть ее шедевры, именуемые «Люди нашего города». Правда, Костя от них в восторге. Лидия могла возвысить человека, а могла и навсегда разрушить чью-то карьеру. Трудно сказать, чем она руководствовалась. Меня ее мотивы не интересовали. Правда, моя подруга Верка, записывавшая передачи на видеомагнитофон (так как во многих фигурировали ее клиенты), считала, что Лаушкина делает хвалебные передачи тем, кто хорошо ей заплатил. Но тогда почему и другие на такое соглашаются? Я этого не понимала и в эти вопросы не вникала, так как догадывалась, что сама никогда не стану героиней ее сюжетов: не такая уж я крупная фигура в Питере. Верка называла разгромные передачи «Люди нашего города без штанов», причем это выражение могло использоваться и в прямом, и в переносном смыслах – Лидия могла представить взору публики любые съемки.
На этот раз мне предстояло увидеть передачу со Станиславом Леонидовичем Тарасовым. Перед включением записи выступила сама Лидия Лаушкина – в черном – и с грустным видом сообщила, что это последнее интервью («А может, также и первое?» – почему-то подумала я, ведь вроде бы Стас их никогда не давал) с невинно убиенным бизнесменом Тарасовым.
Я устроилась напротив экрана и посмотрела интервью со Стасом. Костя сидел рядом и жадно ловил каждое слово. Сынок отсутствовал: нам была оставлена записка, где он сообщал, у какого приятеля находится. Автоответчик записал Веркино послание: она обещала завтра приехать на похороны Тарасова, но предполагала, что проснется только к процедуре отпевания.
Надо отдать должное Лаушкиной, Тарасова она показала с самой лучшей стороны. Может, потому, что его уже нет в живых? Ведь, по-моему, из любого интервью можно смонтировать и положительный, и отрицательный сюжетик, не так ли?
Когда запись закончилась, Лидия опять выступила перед народом, сообщив о завтрашних похоронах и выразив соболезнования родным и близким покойного. Зная Стаса, я не исключала, что она сама входила в число последних.
Не успела я об этом подумать, как мне снова позвонила Алла Сергеевна и спросила:
– Какова сука? Не желаешь энергию выпустить? Сбросить поднакопившиеся за день отрицательные эмоции? Морду этой дряни набить?
Я не знала, зачем Алла Сергеевна собирается устраивать очередной дебош, но решила составить ей компанию. Мне хотелось послушать, что журналистка скажет в частной беседе. Ведь если Стас встречался с ней для этого интервью… Могла она подложить взрывное устройство? По-моему, вполне. А вдруг это и было истинной целью интервью? Взрывное устройство ведь можно установить в любой день – хоть за месяц до использования. Главное – вовремя нажать на пульт дистанционного управления. У Лидии следовало выяснить, кто ей платит. И за что именно. И что конкретно ей требовалось от Стаса.
– Поехали, – сказала я Алле Сергеевне.
К моему удивлению, мадам Тарасова уже выяснила, где живет «эта дрянь», и мы договорились встретиться у дома Лаушкиной, чтобы никому ни за кем не заезжать.
– Она одна живет? – уточнила я на всякий случай. Нарываться на пудовый кулак какого-нибудь громилы не хотелось – а я не исключала, что у этой тележурналистки есть именно такое прикрытие. Личного плана.
Алла Сергеевна захохотала в трубку и сообщила мне, что уже на прошлой неделе собиралась съездить к Лидочке побить посуду, но решила подождать выхода передачи в эфир.
Я уточнила, когда снималось интервью. В прошлый четверг, сообщила мне Алла Сергеевна, в кабинете Тарасова и на производстве – но это я и без нее поняла. К тому же Лидия несколько раз заезжала к Тарасову, так сказать, готовить интервью, а зная Станислава Леонидовича, вдова не сомневалась, чем заканчивалась эта подготовка. Поэтому Алла Сергеевна и собиралась заняться тележурналисткой, чтобы она свои «съемки» чужих мужей закончила.
Как успела выяснить мадам Тарасова, Лаушкина уже брала интервью у Владислава Юрьевича Максимова – водочного короля, положившего глаз на самый большой наш цех, поэтому нельзя исключать, что она действовала по его наущению. Более того, Лаушкина сопровождала водочного короля на какой-то презентации, куда Тарасов таскал с собой Аллу Сергеевну.
– Лана, подумай хорошенько, зачем этой стерве брать интервью у Тарасова? По большому счету? – продолжала Алла Сергеевна. – Максимов в нашем городе – фигура. Все его водку пьют. Ну, если его самого не знают, то водку знают. А наши гвозди? Ты, кстати, в курсе, что они в Питере-то почти и не продаются? Или теперь вообще не продаются? Раньше продавались, а теперь нет.
– То есть как? – не поняла я.
– А вот так, – ответила Алла Сергеевна. – Их в Америку поставляют. В Европу. Но не в Питер.
– Какого черта везти гвозди от нас в Америку? – не понимала я.
– А потому, что наши – дешевле. Поэтому и нужно стойкое покрытие. Гонят морским путем. Вникаешь? Я, милочка, вопрос сегодня досконально изучила. Поверь на слово!
Я задумалась. Не о гвоздях и их поставках. О письме Тарасова. О наркотиках и их транспортировке через «Неву-металл». Значит, в Америку и Европу поставляют совсем не гвозди?
Не пора ли мне самой предложить свои акции Афганцу, чтобы не лишиться головы во цвете лет?
* * *Отправляясь к Лидии, я в дополнение к своей любимой «ручке» прихватила еще и «пачку сигарет». Думала взять «макаров», но от этой идеи отказалась. Правда, одну гранату все-таки взяла. В моей сумочке она очень хорошо уместилась.
С мадам Тарасовой мы встретились, как и договаривались. На свидания со мной Алла Сергеевна не опаздывала, и я поинтересовалась, почему же она так не ценит время мужчин? В ответ вдовушка хихикнула и сказала, что вообще не очень-то уважает этих туповатых особей, которых легко можно расположить к себе, если погладить и почесать в нужном месте. Женщин же она видит некими высшими существами, у которых гораздо больше важных занятий, так что смотрит на меня как на представительницу этих высокоразвитых особей. И на том спасибо, конечно.
Мы щелкнули пультами сигнализаций, наши машины «квакнули», и мы вошли в подъезд панельной девятиэтажки, где проживала журналистка.
– А если ее еще нет дома? – уточнила я, пока мы ехали в лифте. – Ведь если она выступала перед и после программы…
– Это все запись, – махнула рукой Алла Сергеевна. – У нее сегодня выходной. Я выяснила.
Я не стала спрашивать – где, положившись на способности мадам Тарасовой, которые, признаться, временами меня поражали.
Надавив на кнопку звонка, мы стали ждать. Шаги в коридоре послышались только после того, как мы нажали на звонок в третий раз.
В жизни Лидия выглядела намного хуже, чем на экране. Я даже не узнала ее в первое мгновение. Неужели камера может настолько улучшить внешние данные? А говорят, что она все портит… И видит все…
Оттолкнув Лидию, Алла Сергеевна вихрем ворвалась в квартиру, оглянулась на меня и рявкнула: «Чего стоишь? Заходи!» – после чего захлопнула дверь за мной и обратилась к обалдевшей Лидии:
