Чингиз Абдуллаев - Фактор страха
Ровно в полночь к известному в городе казино «Империал» стали подъезжать автомобили. Первыми из них выскакивали телохранители с бритыми затылками и накачанными мускулами, и лишь потом их хозяева, известные не только в столице, но и далеко за ее пределами люди. В этот день здесь собирались уголовные авторитеты из разных концов города, видимо, на сходку.
Гости проходили в специально отведенный для них зал и рассаживались за большим столом. Всего собралось человек тридцать. У каждого за спиной стоял один помощник и один телохранитель. Таковы были правила, и никто их не нарушал. Когда все заняли свои места, слово взял Георгий.
— Прошу извинить, что собрали вас в такое позднее время, но дело срочное. Все вы знаете, что один из наших друзей задолжал нам три миллиона долларов, но отказывается платить. Давайте посоветуемся, что делать. У нашего друга серьезные неприятности, однако речь идет об общих деньгах. А теперь прошу вас высказать свое мнение.
Георгий закончил, и в зале наступило молчание. Все переглядывались, но никто не решался заговорить первым. Примерно половину собравшихся составляли южане. Они хмурились и молчали, ожидая, когда выскажется другая сторона. В каждой национальной группе был свой негласный лидер. Свои авторитеты, чье слово было решающим для той или иной группы. Среди южан больше всего было грузин, остальные армяне, азербайджанцы, чеченцы, татары, лезгины, таджики, киргизы и узбеки. Напротив сидели главари подмосковных криминальных группировок, а также гости из Санкт-Петербурга и Екатеринбурга. Все смотрели друг на друга в ожидании, когда кто-то заговорит.
Наконец нашелся смельчак — Амаяк Самвелян, известный бизнесмен и глава крупной группировки, действующей и в городе, и за его пределами. Он был маленького роста, почти лысый, с багрово-красным лицом и крючковатым носом. Окинув взглядом собравшихся, он хрипло заговорил:
— Не понимаю, зачем мы здесь собрались. Ежу ясно: Чиряев нам должен — пусть платит. Мы не включили «счетчик», но так нельзя. Он уже не первый месяц сидит в немецкой тюрьме. Правила для всех общие.
— Можно и подождать, — перебил его Алик Галкин, по кличке Шахматист, глава крупной подмосковной группировки, известной своим беспределом, высокий, худой, с дергающимся от нервного тика лицом. Имевший пять судимостей, он стал вором в законе, мотая свой срок в колониях, и презирал южан, коронованных благодаря деньгам или связям. Некоторые из них вообще не нюхали колонии и не знали, что такое лагерный хлеб. Кликуху свою Алик Галкин заработал еще совсем молодым, когда ограбил шахматный клуб.
— Как это подождать? — недовольно спросил Самвелян. — Может, он там всю жизнь просидит?
Шахматист с Чиряевым были друзьями. И это все знали. Вот почему Самвелян психанул.
— Наш друг попал в беду, — дернулся Галкин. — Зачем же на него давить? Зачем устраивать истерики? Все проблемы в городе мы привыкли решать полюбовно.
Георгий взглянул на него с ненавистью и с благодарностью на Самвеляна за его поддержку, но Шахматист, похоже, собирался использовать все свои козыри. Слова «привыкли решать свои проблемы в городе» относились ко всем собравшимся. Шахматист не мог оскорбить всех собравшихся, зато ему удалось привлечь внимание к нетерпимости южан по отношению к Истребителю и сыграть на разногласиях между славянскими и кавказскими группировками.
— Три миллиона долларов, — напомнил Георгий, — думаю, Шахматист не совсем прав. Это не истерика. Это деловые отношения, партнерские обязательства, которые нужно выполнять. До пятнадцатого мая мы должны заплатить налоги. Около миллиона долларов. Откуда их взять, если в казино, которое строилось на наши с вами деньги, висит долг в три миллиона долларов?
Он обвел взглядом собравшихся. Все молчали. Шахматист, похоже, затронул слишком болезненную тему. Никто не хотел начинать новую войну в городе. Отношения между кавказскими и славянскими группировками и без того были обострены до предела. Деньги, конечно, нужны, но мир тоже необходим, пусть даже и хрупкий. Все ждали следующего выступления. И в этот момент раздалось старческое покашливание.
Все обернулись. Георгий обрадованно кивнул. Это был известный во всех странах СНГ Хромой Абаскули — знаменитый наркоторговец, раскинувший свои сети по всему пространству бывшего Советского Союза. Ему подчинялись многие среднеазиатские преступные группировки. Благодаря поддержке чеченцев он пользовался колоссальным влиянием среди уголовных авторитетов. Хромой Абаскули был настоящей легендой наркомафии и, как и остальные наркодельцы, редко приезжал в Москву. Жил у себя в Киргизии, контролируя доставку наркотиков в столицу и другие города. Появление старика на сходке было запасным козырем Георгия Чахавы.
— Я не совсем понимай, — начал старик, самый старший среди собравшихся. Как правило — девять из десяти уголовных авторитетов не доживали до его возраста, а дожившие отходили от дел. В их бизнесе нужно было всегда быть в форме, оказываться сильнее не только своих конкурентов, но и своих помощников. Итальянский вариант «Коза Ностры», когда во главе мафии стояли пожилые люди, не годился для России. Здесь не было семейной традиции, существовавшей в итальянской мафии. Даже южане, традиционно почитавшие старших, не стали бы ставить их во главе преступных группировок. Лидерами могли быть только сильные, молодые.
Хромой Абаскули плохо говорил по-русски, но его понимали все. Говорили, что в молодости, спасаясь от преследовавших его сотрудников милиции, он спрыгнул с высокой скалы, сломал себе ноги и после этого почти не мог самостоятельно передвигаться — его привозили обычно в инвалидной коляске. Но раз или два в год он выбирался в Москву, чтобы лично проконтролировать все вопросы и обговорить новые условия поставки товаров.
— Почему такой собраний, — спросил Абаскули, высохший старик с умными проницательными глазами, — почему решил столько народа звать, — сказал он, — ведь все понятно. Чиряев деньги должен уважаемым людям. Пусть он их вернет. Нельзя, чтобы мужчина должник оставался. Это некрасиво. А казино тоже платить деньги должен.
Он помолчал и продолжил:
— Чиряй всегда законы не уважал. Ни наши, ни государственные. Еще несколько лет назад хотел с наших людей оброк брать. Тогда не получилось…
Георгий усмехнулся. Он хорошо знал эту историю. Тогда люди Чиряева приехали в один из перевалочных пунктов Хромого Абаскули вымогать деньги. Чем это кончилось, было известно всей Москве. Во время операции погибли четыре чиряевских боевика. Тогда Чиряев понял, что не может начать войну, и отступил, затаившись. Свалил все на своего помощника Толика Шпицына, и конфликт был улажен. Про погибших боевиков забыли. Но Хромой Абаскули всегда говорил, что раненую змею нужно добивать, нельзя оставлять в живых. Может, нужно было тогда добить Чиряева, с неожиданной ненавистью подумал Георгий.
— Тогда не получилось… — продолжал хромой Абаскули, — но разве можно так жить. Нельзя так поступай с друзьями. Нельзя деньги не отдавать. У нас говорят, что такой человек, как хромой верблюд, все равно рано или поздно выйдет из каравана. И подведет всех остальных. О чем тут говорить? Пусть платит деньги. Все должны платить. Я все сказал.
Он замолчал, обведя взглядом присутствующих. Шахматист нахмурился. Никто не решился возражать. Во-первых, формально Абаскули был прав. Долги нужно отдавать. Во-вторых, все знали о беспределе Чиряева, пытавшегося наехать несколько лет назад на поставщиков наркотиков и получившего сокрушительный отпор. Кроме того, все понимали, что Хромой Абаскули высказывает не только свою точку зрения, но и Георгия, собравшего в казино столь почтенных людей.
— Мы уважаем вашу точку зрения, — осторожно сказал подмосковный авторитет по кличке Вольф. Светловолосый, с серыми красивыми глазами. С совершенно бесстрастным, похожим на маску лицом. Он никогда не проявлял своих эмоций. Никто не видел, чтобы он смеялся или улыбался.
— Мы понимаем вас, — говорил Вольф, — но ведь Истребитель сейчас в тюрьме, а мы требуем у него денег.
— Он в тюрьме уже почти год, — не выдержал Георгий, — а мы ждем, не увеличиваем суммы. Но он вообще отказывается платить. Может, есть желающие сделать это за него?
Все молчали. Шахматист отвел глаза. Он вовсе не хотел платить, даже за своего корефана. Вольф посмотрел на него, затем на остальных лидеров славянских группировок. Никто не хотел брать на себя долги Истребителя.
— Он должен заплатить, — подвел итог Вольф, — таков порядок.
— Должен заплатить, — как эхо повторил Георгий, — с сегодняшнего дня мы предъявляем ему счет и начисляем проценты. С вашего согласия.
— Правильно, — поддержал его Хромой Абаскули.
Остальные промолчали. Это была почти победа. Теперь, если Чиряев не заплатит, с ним можно будет говорить уже по-другому.
