Мэри Кларк - Синдром Анастасии
День был необычайно холодный и ветреный. Она надела «берберри», повязала голову шелковым платком, достала из кармана перчатки и, решив не брать с собой сумку, которую носила через плечо, положила деньги и носовой платок в карман плаща. Напряженная работа на протяжении последних дней начинала сказываться, и сейчас даже вес сумки вызывал у нее в плече острую боль. По существу, сумка была ей не нужна, так как она не собиралась ничего записывать. Ей просто хотелось погулять по Тауэру.
Как обычно, во двориках и залах толпились туристы, слушая экскурсоводов, которые на двенадцати языках рассказывали историю этой громадной крепости:
— В 1066 году, как только герцог Нормандии был коронован и стал королем Англии, он сразу же начал укреплять Лондон против возможных захватчиков. Изначально Тауэр был задуман и построен как обычный форт, но уже десять лет спустя была возведена массивная каменная башня, которая и положила начало крепости, известной как лондонский Тауэр…
Эта история была знакома Джудит, но она все же присоединилась к одной из групп, следуя за нею в башни и залы, посещение которых входило в экскурсию. Кровавая Башня[24], в которой в течение тринадцати лет томился сэр Уолтер Рэли[25], потрясла туристов.
— Она больше, чем моя студия, — заметила какая–то молодая женщина.
Да, эти апартаменты были намного лучше жилища большинства несчастных, попадавших сюда не по своей поле, подумала Джудит, и вдруг поняла, что вся дрожит, охваченная внезапным страхом, она прислонилась к стене. «Уходи отсюда, — приказала она себе, и тут же подумала: не глупи, именно ради этого ты и пришла сюда сегодня».
Сжав руки в кулаки в карманах плаща, она вместе с туристами, прошла в Ватерлоо — Бэрракс, где в Джуэл — Хаусе хранились короны, скипетры, державы и другие драгоценные регалии.
— Со времен Тюдоров в этой башне содержались самые знатные узники, — сказал экскурсовод. — Во времена Кромвеля парламент приказал расплавить все королевские регалии, а бриллианты продать. Ужасная, невосполнимая утрата. Но после возвращения Карла II все, что осталось, было собрано вместе, и для его коронации в 1661 году были созданы новые регалии.
Джудит медленно прошлась по нижнему залу Джуэл — Хауса, разглядывая выставленные за стеклом экспонаты. Меч, который обычно несли перед королем во время торжественных процессий, Корона святого Эдварда. Чаша с драгоценным миром. Скипетр, украшенный знаменитым алмазом «Звезда Африки»…
«Скипетр и чашу сделали специально для его коронации, — подумала Маргарет. — Мы с Джоном слышали обо «сем этом великолепии: чаше с миром для помазания лжеца, скипетре для его мстительной руки, короне, которая будет возложена на голову еще одного деспота».
Поспешно Маргарет прошла мимо стража Тауэра, одетого в форму лейб–гвардейца пятнадцатого века. «Комната, куда они меня тогда поместили, была в Уэйфильдской башне, — вспомнила она. — Они сказали, что мне еще повезло, ведь меня могли бросить в темницу, где я и ожидала бы своей казни. По их словам, король проявил милосердие, так как я была дочерью герцога, дружившего с его отцом. Но они все же нашли способ заставить меня страдать.
О Боже, там было так холодно, а они еще мучили меня, с восторгом рассказывая, как умер, зовя жену и сына, Джон. Они сказали, что голову его водрузили на кол и я увижу ее, когда меня поведут на казнь. Все это дело рук Хэллета. Он все время приходил и насмехался надо мной, описывая, как будет жить в Эдж Бартоне».
— Миссис Чейз, с вами все в порядке?
Это был одетый в форму лейб–гвардейца страж Тауэра. Но Маргарет его не слышала. Ничего не видя вокруг, она ринулась вверх по винтовой лестнице, расталкивая медленно идущих ей навстречу туристов. Оказавшись, наконец, во дворе, она энергично потерла рукой лоб, заметив при этом, что шрам у основания ее большого пальца был сейчас таким же ярким, как тогда, когда она содержалась здесь в заключении. Хэллет взял меня за руку и внимательно посмотрел на шрам, вспомнилось ей. Он сказал мне: «Как жаль, что такая красивая рука так обезображена…». Обернувшись, она взглянула на старое здание Ватерлоо — Бэрракс. Корона и все эти драгоценные безделушки, изготовленные для Карла II, никогда не будут принадлежать Карлу III, поклялась она себе…
— Снова женщина в темно–зеленой накидке, — резко бросил комиссар Барнс. — Каждый констебль в Англии получил четкий приказ схватить ее, как только увидит, а она, несмотря ни на что, умудрилась подложить бомбу в лондонском Тауэре! Что, скажите мне, происходит с нашими людьми?
— Там было полно туристов, сэр, — произнес спокойно Слоан. — Женщине в такой толпе легко затеряться. К тому же в этом году эти накидки весьма модны. Думаю, поначалу констебли были бдительны, но так как никаких инцидентов больше не последовало, они скорее всего просто забыли об этой женщине…
В дверь постучали, и в кабинет, как всегда, быстрым шагом вошел инспектор Линч. Его обоим начальникам с первого же взгляда стало ясно, что он чем–то глубоко потрясен.
— Я только что из больницы, — сказал он. — Второй страж в Джуэл — Хаусе, судя по всему, не выкарабкается, но он в сознании и может говорить. И он вновь и вновь повторяет имя: Джудит Чейз.
— Джудит Чейз? — одновременно и с равным изумлением воскликнули Филипп Барнс и Джек Слоан.
— О Боже, парень, — воскликнул Барнс. — Тебе хоть известно, кто она такая? Писательница. Причем превосходная. — Он нахмурился. — Минуту. Я, кажется, где–то читал, что она сейчас пишет книгу о Гражданской войне, о времени Карла I и Карла II. Может, здесь мы на что–то напали. На задней обложке ее книги есть фотография. Пошлите кого–нибудь за ней в магазин. Мы можем сравнить ее с теми снимками, что у нас есть, и показать ее Уоткинсу. Джудит Чейз! В каком же мире мы все, черт возьми, живем?
Джек Слоан, помявшись, произнес:
— Сэр, очень важно, чтобы никто не узнал, что нас заинтересовала Джудит Чейз. Я сам достану книгу. Я не хочу, чтобы даже ваша секретарша знала о нашем интересе к этой писательнице.
Барнс нахмурился:
— Объяснитесь.
— Как вам должно быть известно, сэр, мое родовое гнездо находится в Девоншире, в пяти милях от Эдж Бартона, загородного дома сэра Стивена Хэллета.
— Ну и что?
— Мисс Чейз была гостьей в Эдж Бартоне в прошлом месяце. Ходят слухи, что сразу же после выборов они поженятся.
Филипп Барнс подошел к окну и устремил невидящий взгляд на улицу. Его людям было ясно, что он сейчас взвешивает все «за» и «против», тщательно обдумывая последствия возможной катастрофы. Сэр Стивен, являющийся министром внутренних дел, был лишь членом кабинета, заинтересованным в отправлении правосудия. Однако сэр Стивен, избранный премьер–министром, станет одним из самых могущественных лиц в мире. Даже намек на его причастность к какому–нибудь скандалу мог сейчас легко изменить весь ход выборов.
— Что точно сказал страж? — обратился он к Линчу.
Линч вытащил из кармана блокнот и зачитал:
— «Джудит Чейз. Снова здесь. Шрам».
Фотографию Джудит, вырезанную из обложки книги, показали Уоткинсу.
— Это она! — воскликнул он, бросив взгляд на фотографию.
Однако в следующее мгновение, когда потрясенные слушатели ждали его дальнейших объяснений, на лице Уоткинса появилось выражение неуверенности.
— Хотя взгляните–ка на ее руки. Никакого шрама. И губы, и глаза. Они совсем другие. Конечно, они похожи. Достаточно, чтобы быть сестрами.
Он отбросил в сторону фотографию и пожал плечами:
— Не возражал бы и против этой. Нельзя ли это устроить?
Включив в одиннадцать вечера телевизор, чтобы узнать новости, Джудит была просто потрясена, услышав о взрыве в Тауэре.
— Я была там сегодня утром, — сказала она Стивену, когда он позвонил ей несколько минут спустя. — Мне хотелось почувствовать атмосферу. Все эти бедные люди… Как может кто–нибудь быть таким жестоким?
— Не знаю, дорогая. Могу только благодарить Бога, что тебя не было в той комнате, когда взорвалась бомба. Но одно я знаю наверняка. Если на выборах победит наша партия и я стану премьер–министром, я сделаю все, что в моих силах, чтобы закон о смертной казни для террористов был принят, по крайней мере для тех из них, чьи действия повлекли за собой человеческие жертвы.
— После того что случилось сегодня, многие будут на твоей стороне, хотя я все еще не могу с этим согласиться. Когда ты приедешь, дорогой? Я очень по тебе скучаю.
— Через неделю или две. Но, по крайней мере, дело идет к концу. До выборов осталось десять дней, и тогда, победит наша партия или нет, мы с тобой будем наконец–то вместе.
— Ты обязательно победишь, а я уже заканчиваю последнее редактирование. Ты знаешь, мне очень понравилось, как я написала о Тауэре сегодня, после своего визита туда. Мне, кажется, действительно удалось передать, каково это было — оказаться там узником. Обожаю, когда работа идет так хорошо. Я совершенно теряю чувство времени и не замечаю, как летят часы.
