Наталья Андреева - Проигравшему достается жизнь
– Хочется поскорее с этим покончить, – она вздохнула. – Так неприятно!
– Да, да, да! – Шурик энергично закивал, жирный подбородок затряся. – Такое хамство!
– Хамство? – слегка напрягся Олег.
– Эта ужасная женщина. – Шурик поморщился. – Консьержка.
– Мне показалось: сама доброта.
– Да уж, доброта! – жирный подбородок еще сильнее задрожал: агент был в возмущении.
Лифт остановился, он с коробкой в руках первым шагнул в открывшуюся дверь, и тут же раздалось:
– Паразиты! Пахать на вас надо!
Следом вышла она.
– Шалава! Вам, проституткам, скоро конец придет!
– Что вы себе позволяете?! – вышедший из лифта следом за ней Олег побагровел как рак. Увидев его, консьержка тоже постепенно начала заливаться краской. – Вам деньги платят за то, чтобы вы следили за порядком, а не за то, чтобы оскорбляли жильцов!
– Так она ж… она здесь больше не живет… – залепетала консьержка.
– Но это не отнимает у нее российского гражданства! Вы знаете, что это статья? Да-да! Есть такая статья в уголовном кодексе! Вы оскорбили девушку! Я – свидетель! И ты, – Олег ткнул пальцем в охранника, – свидетель.
– Я?! – оторопел мужик и, попытавшись сойти за одну из пираний, прилип широкой спиной к аквариуму. – Ну да. А там это… еще коробки есть?
– Есть, – злорадно сказал Шурик.
– Давайте я помогу, – засуетился охранник, пытаясь взять у Олега чемодан.
– Я сам донесу! А ты не стой, как болван, у рыбок! Езжай на восьмой, там, у двери в мою квартиру стоят коробки. Неси их к машине, понял? – Охранник кивнул и торопливо направился к лифту. – А с вами я потом разберусь, – пригрозил Олег консьержке. – Идемте, Ноябрина.
На улице она благодарно посмотрела на него и тихо сказала:
– Спасибо.
– Вы плохо выглядите, Ноябрина. Болеете, да?
– Бедная девочка, – тут же вмешался Шурик, не давая ей рта открыть. – Она попала в больницу, перенесла тяжелую операцию, и пока там лежала, в больнице, жених ее бросил. Вы не представляете, какая она была красавица, наша Риночка! Я имею в виду, до операции. Гордость модельного агентства, лицо всемирно известного брэнда, и с большим будущим, между прочим! И такая беда, такая беда… Денег нет, жених бросил, друзья отказались, родители отреклись. И только я… только я… – Шурик прослезился.
«Что он несет?!»
– На вас мужской шарф, – заметил Олег, глядя на нее.
– Это мой шарф, – тут же сказал Шурик. – Я готов последние трусы… Пардон… Последнюю теплую вещь с себя снять, чтобы ее согреть, мою бедную девочку. Я ей как отец… как брат… – он опять прослезился.
– Простите, что доставляем вам столько хлопот, – засмущалась она. Ей было неловко и за Шурика, и за тяжелые коробки, где лежали вещи Рины, и которые посторонний мужчина, по сути, помогал воровать.
– Вам, и в самом деле, досталось, – сочувственно сказал Олег. – Тяжелая была операция?
– Да, – кивнула она, – очень.
– Что же вы такую тяжесть носите? – показал Олег на чемоданы, которые Шурик поспешно грузил в машину.
– Ничего, я привыкла, – опустила она глаза. Он так смотрел!
– Не надо больше ничего носить, – мягко сказал Олег. – Охранник нам поможет, и все вещи очень быстро окажутся здесь. А вы садитесь в машину. Вам нельзя на холоде, с больным-то горлом.
– Но…
– Рина, надо себя беречь. Садись в машину, – ласково сказал Шурик.
– Хорошо. – Она послушалась. Силы и в самом деле были на исходе, перенервничала, устала физически, да еще хамство консьержки… Хотелось отдохнуть от всего этого, и она послушно полезла в салон.
Вскоре все вещи Рины частично были погружены в багажник, остальные коробки стояли рядом, на тротуаре.
– Ты как? – спросил Шурик, приоткрыв дверцу.
– Устала. Сами справитесь?
– Само собой. Сиди в машине, я все улажу. – Дверца захлопнулась.
Прозвучало, как намек. Ей же хотелось закричать: «Стойте! Я не Рина! Все это не мое! Остановитесь!» Но сил не было. Она сидела, ждала, когда все закончится. Поскорей бы! Видела, как Олег сунул деньги охраннику, потом о чем-то разговаривал с Шуриком. Они обменялись визитками, после чего Олег подошел к машине, постучал пальцем в стекло, которое она тут же опустила:
– Ноябрина, я очень рад был с вами познакомиться.
– Я тоже… – она порозовела.
– Думаю, это не последняя наша встреча. Если вы хотите получить компенсацию… Я имею в виду консьержку.
– Нет, нет! Я вовсе не обиделась! Я же знаю, что не такая. И вы… Вы же обо мне так не думаете?
– Нет, конечно! Вы славная девушка. Всего хорошего. И… не болейте!
Шурик сел, наконец, в машину, а Олег направился к двери в подъезд. Они стали выруливать со двора.
– Молодец! – похвалил Шурик. – Не знаю чем, но ты его зацепила. Всякие бывают извращенцы.
– Почему ты думаешь, что он извращенец? – обиделась она за Олега.
– Ты не представляешь, сколько усилий приходится прилагать, чтобы вызвать у такого вот денежного мешка интерес к нормальной бабе! – затряс жирными щеками Шурик. – Я имею в виду, при параде и в полной боевой готовности. Да еще и вооруженной информацией о пристрастиях клиента и проштудировавшей его биографию с момента рождения. И то не всегда получается. Вас так много, что они, гады, уже зажрались. Девочек требуют несовершеннолетних, и не старше. А этот готов с тобой встретиться.
– Встретиться?
– В смысле продолжить отношения. Ты не лезь, а то все испортишь. Я сам. Сказал, что ты перенесла тяжелую операцию, тебе нанесли душевную травму, и ты вообще перестала верить людям, особенно мужчинам, что твою любовь растоптали…
– Какая чушь!
– А разве не так?
– По-моему, этот Олег очень хороший человек.
– Это он хвост перед тобой распушил. Впечатление хотел произвести. Ишь! Коробки таскал! В первый раз вижу миллионера, таскающего коробки! А я на своем веку немало повидал!
– Откуда ты знаешь, что он миллионер?
– На! Читай! – Шурик сунул ей визитку.
«Олег Чаплыгин. Генеральный директор ООО «Реванш-групп», девелопмент…» Она пожала плечами:
– Ну, для девелоперов сейчас наступили тяжелые времена.
– Как-как?!
– Я говорю, что он, скорее всего, разорился.
– Ты знаешь, что такое девелопмент?!
– Конечно! Это связано с недвижимостью, а цены на нее вскоре упадут процентов на сорок, это по предварительным прогнозам. Я… Я читала, когда лежала в больнице! – спохватилась она. – Газеты. И книги. Много. От нечего делать.
– Рина, девочка, тогда тебе цены нет! Черт с ней, с твоей толстой попой! Ты рассуждаешь о девелопменте! А может, ты даже знаешь курсы валют? Или биржевые котировки?
– Подумаешь, тайна! Нефть падает, соответственно, и РТС падает.
– Ты знаешь, что такое РТС?! – подпрыгнул Шурик.
– Российская товарно-сырьевая биржа, – отчеканила она. – У нас две биржи, если ты не в курсе. И обе падают. Думаю, эта тенденция сохранится и после Нового года. А вот курс обеих валют будет расти. Тут и думать нечего!
Шурик чуть не поперхнулся.
– Это… Это какие же надо читать книги, чтобы за два месяца так поумнеть! Скажи мне, я сделаю на этом огромные деньги!
«Черт! Забыла, что я Рина!»
– Я… я… пошутила, – промямлила она. – Я читала о… светскую хронику и случайно наткнулась на передовицу в газете. Я ее случайно прочитала. Меня интересовал показ моды.
– Какой показ?
– Ну, этот… А какой сейчас показ?
– Неделю высокой моды ты имеешь виду?
– Ну да. Ее. Там такие платьица. В общем, милые.
– Ну да, ну да. Забыл спросить: а куда мы едем?
– В область.
– Область большая.
– По Ленинградскому шоссе.
– Ах, вот куда!
– Я скажу, когда будет поворот.
Они какое-то время помолчали. Потом Шурик спросил:
– Значит, ты думаешь, что сбережения надо держать в валюте?
– Господи, конечно! Ты как вчера на свет родился!
– Я просто далек от всего этого, – начал оправдываться агент. – Я все больше по красоте, – Шурик хихикнул. – А этот товар всегда в цене.
– Олег мне понравился, – заметила она.
– Ну, вот и отлично!
– Но это не значит, что я с ним буду спать.
– А что мешает?
– Но нельзя же так сразу. И потом… Любовь любовью, а где я буду работать?
Шурик опять чуть не поперхнулся.
– Как ты сказала?! Любовь?!
– Но чтобы жить вместе, люди должны друг друга любить? Нельзя же просто так.
– Почему просто так? За деньги! Ты всегда это делала, и тебя это не напрягало. Скажи еще, что ты любила Васика и поэтому с ним спала, – хихикнул Шурик.
– Я изменилась, – сказала она тихо. – Пока лежала в больнице, много думала.
– Я вижу, – буркнул Шурик и добавил: – Слишком уж много.
– Главное, чтобы человек был хороший. А вообще, надо работать.
– Все мужики сволочи, а счастье в труде, – усмехнулся агент. – А если человек хороший, так можно вкалывать, в хвост и в гриву, с горящими глазами, мол, вечером в постели утешит. Еще и приплачивать ему за это. Каждый месяц отдавать долги по ипотеке, два года копить на отпуск в каком-нибудь сраном Египте, в ресторан ходить по великим праздникам и лечиться в районной поликлинике. Да кому нужна такая жизнь?
