Антон Леонтьев - Святой нимб и терновый венец
– Выборы понтифика, Фелиппе, ни в чем не уступают президентской гонке. Только в Ватикане не принято выдвигать кандидатуры и проводить предвыборную кампанию. Все делается тайно, хоть и не менее эффективно. Не буду скрывать, брат, я хочу... – Антонио замолчал и, подумав, переформулировал фразу: – Я считаю, что обладаю всеми достоинствами, необходимыми для нового понтифика.
А также всеми недостатками, подумалось мне.
Антонио решил раскрыть карты.
– Во время консисторий, собраний кардинальской коллегии, имеющих место каждый день до начала конклава, ведутся туманные разговоры, которые в кулуарах, во время ужина или прогулки по ватиканским садам принимают конкретную форму. Взвешиваются шансы того или иного кандидата, обсуждаются личности кардиналов. Гадают, кто же сможет сделаться не только хорошим папой, но и чья персона устроит две трети коллегии, ведь для избрания понтифика во время тайного голосования требуется получить две трети плюс один голос!
Антонио опустил взгляд. Я понял: он бы очень хотел, чтобы именно его избрали следующим папой. Антонио, безусловно, далеко не самый благочестивый человек, но и не хуже многих других. В конце концов, как говаривал когда-то кардинал Беллармин, принудивший Галилео Галилея к отказу от гелиоцентрической теории (и впоследствии причисленный к лику святых), «если бы во главе Церкви стояли только достойные пастыри, то ее долговечность объяснялась бы их мудростью, и это было бы естественно; но так как ею руководили и порочные первосвященники, то успехи католицизма иначе как сверхъестественными причинами, то есть Божьей благодатью, объяснить нельзя».
– И ты должен помочь мне в этом! – продолжил Антонио.
– Но как? – спросил я. – Я ничего не смыслю в ватиканских делах, да и кто я такой – всего лишь провинциальный священник. Меня никто не будет слушать...
Антонио снисходительно усмехнулся (вид у него был, надо сказать, как у заправского папы) и пояснил:
– О, вербовку сторонников на конклаве я возьму на себя, Фелиппе. Я знаю, что пришло время кардиналов из Южной Америки, но у меня имеется несколько конкурентов. Считается, что на конклаве избирают, руководствуясь Святым Духом, однако, скажу честно, все понимают, что это красивая легенда. Если я обращусь в полицию и стану тем, кто предаст огласке историю об убийстве папы Адриана или хотя бы выразит обоснованные сомнения в официальной версии его кончины, то сделаюсь парией. Никто и никогда не изберет меня его преемником, Фелиппе!
– И ради папского трона ты готов замолчать правду, брат? – медленно спросил я.
Антонио, не колеблясь ни секунды, ответил:
– Естественно, Фелиппе! Чем правда отличается от лжи? Это ведь именно мы, люди, навешиваем ярлыки, а истина – она одна. В Ватикане прибавится еще одна тайна, и что с того? В отличие от других кардиналов, у меня имеется тайное оружие – ты. Я не сомневаюсь, что в стенах Ватикана завелся страшный человек, который не остановится ни перед чем, в том числе и перед убийствами. Цель его представляется мне понятной: он хочет или сам стать папой, или возвести на престол своего кандидата. И ты воспрепятствуешь этому, Фелиппе!
– Я? – вырвалось у меня. – Но Антонио, ты переоцениваешь мои силы...
– Только не говори в который раз, что ты обыкновенный сельский священник из далекой страны, – усмехнулся Антонио. – Никто в суматохе, связанной с погребением Адриана и подготовкой к конклаву, не обратит на тебя внимания. Я подпишу пропуск, предъявив который ты сможешь беспрепятственно передвигаться по Ватикану. Твоей задачей, Фелиппе, является не только узнать, что же на самом деле произошло в ночь на четвертое августа в Кастель Гандольфо, но и выяснить, почему и, главное, кем это было совершено. Мы должны помешать ему!
Ну да, подумал я, помешать ему, чтобы открыть дорогу к престолу самому Антонио. Увы, мой брат желал узнать имя убийцы вовсе не для того, чтобы передать его в руки правосудию или помешать преступнику занять папский престол, а с одной-единственной целью: устранить конкурента и, презентовав убийцу кардинальской коллегии, сделать себя единственно возможным кандидатом.
– Поэтому, дорогой брат, ты немедленно займешься расследованием! – постановил Антонио. Он уже не просил меня, не взывал к совести или к рассудку, а принял решение.
– Ну что ж, Антонио, – произнес я смиренно, – я не могу противиться воле кардинала и возьмусь за расследование. Но ты должен сделать так, чтобы я имел возможность побеседовать с кардиналами и прочими подозреваемыми.
– Они и так все в Риме, – быстро ответил Антонио. – И никто не посмеет отказать тебе в разговоре, ведь тогда он даст повод подозревать себя в причастности к неслыханным преступлениям.
– У меня будет только одна просьба, Антонио, – сказал я. – Обещай мне, что все, что я сумею узнать, станет достоянием гласности. Ты не должен замалчивать правду!
– Конечно, конечно, Фелиппе! – чересчур быстро согласился Антонио. – Когда я... Вернее, я хотел сказать, если я стану папой, то изменю стиль общения Ватикана со средствами массовой информации. Принимайся побыстрее за расследование!
Он подошел к столу и подал мне бланк из рельефной бумаги со своим кардинальским гербом и с витиеватой подписью. Это был пропуск на территорию Ватикана и требование ко всем служащим отвечать на мои вопросы.
Антонио на прощание обнял меня и сказал:
– Я договорился, что ты будешь обитать неподалеку отсюда, на Виа ди Мосеррато, там располагается Латиноамериканский колледж, где живут и обучаются священники с нашего континента.
Он проводил меня до дверей. Обернувшись, я заметил хитрый взгляд секретаря Антонио. Наверняка он, несмотря на старания моего брата, подслушал наш разговор. И я сам сформулировал очередное ватиканское правило: здесь даже у стен имеются уши.
Покинув здание, в котором располагалась папская комиссия по Латинской Америке, я попал на площадь Святого Петра, заполненную паломниками со всего мира. К счастью, такого небывалого, воистину вавилонского столпотворения, как после кончины Иоанна Павла II, сейчас тут не наблюдалось: папу Адриана паства любила и уважала, в особенности в его родной Голландии и в Риме (впрочем, римляне любят и уважают любого папу), но за пределами Европы он был плохо известен. За годы своего понтификата он совершил всего несколько поездок, а в Южной Америке так и не побывал.
Я ничем не выделялся из пестрой толпы, в которой то и дело мелькали черные сутаны католических священников, именуемых римской детворой «bagarozzi», то есть навозными жуками.
Итак, я получил новое задание – расследовать обстоятельства смерти папы Адриана и установить, кто же скрывается за попыткой убийства кардинала Антонио делла Кьянца. Вероятнее всего, действовал один и тот же человек, а если же это были разные личности, то цель у них была едина. Мне не хотелось думать, что в Ватикане промышляет сразу несколько не связанных друг с другом убийц: все же речь идет о резиденции папы римского, сосредоточении святой власти, а не о квартале, где обитает всякий сброд! Хотя кто знает...
В Риме я бывал достаточно часто и без труда ориентировался в «вечном городе». До Виа ди Мосеррато я добрался пешком. Латиноамериканский колледж помещался в трехэтажном каменном здании, огороженном высоким чугунным забором, за которым глазам открывался тенистый сад. Я нажал кнопку звонка, и через минуту из дверей колледжа показалась сгорбленная фигура старика, облаченного в черное.
Старик, выполнявший функции привратника, провел меня по большой дубовой лестнице, ступени которой неистово скрипели, на второй этаж. Выкрашенные серой краской стены были увешаны картинами на святые темы, фотографиями покойных пап и распятиями.
Мы подошли к массивной резной двери, раскрыв которую привратник и я оказались в кабинете ректора колледжа. Это был невысокий полноватый священник с совершенно лысой головой и с проницательными серыми глазами навыкате. Его звали отец Диего Кортес, он был родом из Аргентины и занимал должность ректора в течение последних двенадцати лет.
Отпустив мановением руки привратника, отец Диего заключил меня в объятия и, указав на большой портрет моего брата Антонио, висевшей на стене, заметил:
– Для нашего колледжа, брат, большая честь принимать вас в своих стенах!
Вот и еще одна ватиканская истина: слухи разносятся здесь со скоростью лесного пожара. Путешествие от площади Святого Петра до колледжа заняло у меня не больше получаса, а ректор уже в курсе происходящего. И я уверен, что Антонио не говорил с ним на эту тему.
– Благодарю вас за то, что предоставили мне крышу над головой, – сказал я.
Отец Диего понимающе улыбнулся и произнес:
– Не мог же я отказать вашему достопочтенному брату, кардиналу делла Кьянца!
В его сладких речах я уловил тонкую насмешку. Хм, а отец Диего совсем не так прост, каким пытается прикинуться! Хотя иначе и быть не может – в противном случае его вряд ли бы сделали главой колледжа.
