Мария Антонова - Каникулы под пулями
— Доброе утро, — сказал он хриплым ото сна голосом. Саша в смущении оторвала голову от его плеча и села, тут же скривилась от боли во всем теле после резкого движения, и вернулась обратно.
— Доброе, но не уверена, что утро.
— Больше тебе скажу, я уверен, что давно не утро. В лучшем случае мы проснулись к вечеру.
— Тогда почему утро?
— У русского человека, когда проснулся, тогда и утро, вспомни первое января.
— Точно, — улыбнулась она, — а ты давно не спишь?
— Нет, не очень, — уклончиво ответил он, — боялся тебя разбудить.
Ситуация в целом была несколько неординарна. Девушка практически лежала на мужчине, одетым в одни джинсы и те не застегнутые должным образом, а на ней была лишь безразмерная футболка с пингвином, доходившая до середины бедра, но в данный момент выставляющая на всеобщее обозрение ее кружевное белье. Казалось, она не заметила этого и продолжила изучать обстановку в комнате. Возле комода в небольшой нише стояло старомодное кресло‑качалка и низкий журнальный столик, а на перпендикулярной к нему стене, пристроились дверь и еще один монстроподобный шкаф со светлыми резными дверцами. Около кровати нашла свое пристанище высокая тумбочка, а над ней висел изогнутый рожок ночника. Но самое интересное в комнате находилось над кроватью, надо заметить очень большой и застеленной постельным бельем розово‑лилового оттенка. Над изогнутым изголовьем висела картина Владимира Куша: Алые паруса. Ей нравилось творчество Куша, и голубое небо с розовыми цветами как нельзя лучше вписывались в интерьер.
— Кто выбирал картину?
— Я.
Саша изогнула бровь.
— Декоратор оформила всю комнату под эту картину. На мой вкус она получилась чересчур фиолетовой, но очень даже милой.
— Она очень милая, и не фиолетовая, она лиловая, и невозможно было представить себе лучшего обрамления для этой картины.
— Тебе нравится Куш? — Удивился мужчина.
— Да, — коротко ответила она.
— Мне тоже. Готова завтракать?
— Скорее ужинать, но готова.
Виктор не пошевелился, и тогда вспомнив, на чем лежит, Саша оперлась рукой о его грудь, чтобы приподняться и сесть на кровати. Но как только ее рука уперлась в широкую мускулистую грудь, девушка почувствовала учащенное биение сердца, будто оно хотело вырваться и начать отдельную жизнь. Дыхание ее перехватило, и все же смутившись, она одернула майку, и накрыв ноги одеялом устроилась на максимальном расстоянии от все еще лежащего рядом мужчины.
— Миленькая маечка, — прокомментировал он ее пингвина в очках, изображенного с саркастической ухмылкой. — Я в душ, но через пару минут его освобожу.
Саша только смущенно кивнула, и плотнее завернулась в одеяло, ухватившись за него, словно за спасательный плот.
Оставшись в одиночестве, она осторожно встала, проинспектировав свое тело. Новых ссадин не было, а старые заживали. Если так пойдет и дальше, то она не только сможет остаться в живых, но и залечить полученные в неравной борьбе ранения. Неторопливо подойдя к окну, девушка отодвинула штору. Часов в комнате не было, да ей и не хотелось знать точное время. На улице еще было достаточно светло, солнце высоко сияло на небосклоне, заставляя искриться воду в реке и зажигая изумрудным огнем листья на деревьях. Постояв так пару минут и вдоволь насладившись пейзажем, она направилась к чемодану, выудить вчерашние шорты и майку и, прихватив с собой несессер, отправилась в ванну.
Проскользнув в полуоткрытую дверь, она включила свет и снова удивилась. Интересно, чего еще она не заметила прошедшим утром? Ванна, как и все в квартире, была большая и светлая, оформленная в светлотерракотовых и золотых тонах, больше походила на средиземноморскую, чем на балтийскую. Одну из стен этой комнаты занимало большое зеркало, под которым на широкой мраморной столешнице пристроились две раковины — купели, а под ними, на кованом стеллаже, были разложены полотенца всех мастей и размеров. Вмонтированные в зеркало светильники, подчеркивали все кровоподтеки, гематомы и ссадины. С обеих сторон от зеркала были шкафчики с резными створками с патиной для ванных принадлежностей. Вдоль второй стены выстроились в ряд унитаз и биде, на противоположной разместились душевая кабинка и шкаф, а вот стена напротив зеркала была отдана на откуп огромной ванне. Возвышаясь над темным деревянным полом на изогнутых бронзовых ножках, она напоминала произведение искусства. Но времени разглядывать это неправдоподобное великолепие больше не было. Александра умылась. Пора было выходить не только из ванной, но и навстречу своим страхам. Убрав вещи в чемодан, одернув шорты и майку, она храбро двинулась на кухню, влекомая ароматом жаренного бекона, яичницы и кофе.
— Как вкусно пахнет. — Похвалила девушка. Шеф — повар обернулся и весело подмигнул ей. Он снова был только в джинсах, на этот раз застегнутых, и босиком. Час от часу не легче, подумала она и насупилась, разглядывая, как перекатываются его мускулы под загорелой кожей. Саша даже не заметила, как перестала хмуриться и начала беззастенчиво пялиться на полуобнаженного полубога.
— Откуда у тебя столько шрамов?
— Такая у меня работа.
— Получать шрамы или быть манекеном на краш тестах?
Он низко рассмеялся.
— Ни то, ни другое. Просто моя работа связана с выполнением сложных заданий, и некоторым профессиональным риском для жизни.
— То есть все эти шрамы получены при попытке сохранить свою жизнь? — Она задала этот вопрос не испуганно, а скорее заинтересованно.
— Да. — Последовал лаконичный ответ. Девушка снова заняла высокий стул у острова, и скоро перед ней появилась тарелка с глазуньей и чашка капучино.
— Смотри, я могу привыкнуть, — поддразнила она.
— К яичнице и кофе?
— Это моя любимая еда, — сообщила Саша и набросилась на завтрак так, будто сто лет не ела.
— Тебе очень повезло, я больше ничего не умею готовить.
Они бы так и болтали, но внезапно с тихим, но требовательным мяу в кухню вошел здоровенный вислоухий британский кот. Окинув собравшихся невозмутимым взглядом, хозяин повторил «мяу» и Виктор поманил кота к себе.
— О тебе я тоже не забыл, твой завтрак на прежнем месте.
Кот прошествовал к острову, где с торца находилась пара мисочек, и принялся за еду.
— Боже мой, у тебя кот?
— Только не говори, что любишь животных.
— Нет, я люблю кошек. — Отмахнулась она, и тихонько сползла на пол, устроившись рядом с меховым клубком. Клубок был плотным и выглядел совершенно довольным жизнью.
— Как его зовут?
— Моисей.
— Что? Ты назвал кота Моисей? В честь иудейского пророка?
— Нет, я назвал кота Моисей просто потому, что это имя ему подходит.
Кот поднял голову, и уставился на девушку. Выражение его глаз не оставляло места для сомнений, он отлично понимает, все что они говорят. Так же в этом взгляде, да и во всей позе животного читалась некоторая снисходительность, и легкая усталость от бренности бытия.
— Да, как ни тяжело мне признать подобное, но наверное, ты прав и ему это имя подходит.
Когда кот закончил трапезу, он подошел к девушке и разрешил себя погладить. Ему это понравилось настолько, что животное взгромоздилось ей на руки и умиротворенно замурчало. С теплым грузом, Саша неуклюже устроилась за столом, и вернулась к забытой чашке.
— Так что мы будем делать дальше?
— Я все гадал, когда ты ринешься в бой. — Усмехнулся он.
— Я не рвусь в бой, просто не хочу быть мышью в мышеловке.
— О, тебе это не грозит. Сегодня мы отправимся к тебе домой.
— Это прекрасно, у меня как раз заканчивается целая одежда. — Посетовала девушка.
— Одежду мы купим новую, и перед поездкой, так, на всякий случай, тебе лучше переодеться мальчиком.
— На случай если за домом следят? — Обреченно задала вопрос Саша.
— Да, но не пугайся, я смогу тебя защитить.
— Не сомневаюсь, — ответила она, посмотрев в глаза мужчине и пространство снова сжалось, вызвав приступ клаустрофобии и сильного желания прижаться к сидящему рядом человеку. Единственной преградой и отрезвляющим фактором было урчащее, как малолитражный двигатель животное, растекшееся мохнатой лужицей у нее на руках.
— Если ты готова, скидывай эту наглую морду на пол и собирайся, до темноты нам нужно успеть в магазин.
Скидывать кота она конечно не стала, а заботливо опустила на пол. Моисей воспринял подобное перемещение в пространстве крайне отрицательно, о чем объявил громким и возмущенным мяуканьем. Извинившись перед разгневанным хозяином, она пообещала уделить милому созданию больше времени, когда вернется.
— Я же вернусь? — Переспросила Саша, прикусив губу.
— Это самое безопасное место, и здесь мне удобнее тебя охранять, — пожал он плечами.
