Виталий Скворец - Союз-Афган
— Помоги, брат, не бросай — просил Саша. — Дай водички попить. — Пока Вагиз налил и подал умирающему воды, которую тот с жадностью выпил, у него окончательно сложился план действий.
— У меня есть костоправ знакомый, братка, на все руки мастер. Я его за полчаса привезу. Он всё сделает и пулю вытащит и зашьёт. Будешь как новенький! — уговаривал он Сашку. — Ты не двигайся, лежи. Я скоро.
— Не бросай, Вагиз, я не выдержу, подохну — испугался Саша.
— Да я не бросаю тебя, — жестко сказал Вагиз — Чем быстрее уйду, тем быстрее приду.
И он ушёл, забрав с собой сумку с десятью килограммами «ханки».
УШЁЛ, ЧТОБЫ БОЛЬШЕ НЕ ВОЗВРАЩАТЬСЯ.
«Расклад» Вагиза
Вагиз шёл по тёмной Ташкентской улице, думая об оружии, которое неожиданно оказалось у Санька:
«— Похоже, у Санёчка были другие расклады на это дело. Но какие? Теперь это уже не важно, хотя паскуда Санёчек, «ещё тот»…» — Думал он, неся в руке сумку с наркотиками.
Достаточно тяжёлую, стоит заметить сумочку…
Сейчас, он вдруг точно осознал, что нужно сделать, чтобы весь «навар» от «делюги» достался именно ему одному.
«— Танюха сейчас без наркоты. На голяках. Только она может навести «вояк» на меня». — Думал он. «— Санёк подыхает или уже сдох, значит один у неё путь. Придёт к Цыгану «отсосёт» у него и получит свою «отраву»…»
Он знал, куда, скорее всего, она пойдёт за дозой. Мест таких, было немного. Поэтому, он решил отнести сумку с опиумом к себе домой и, взяв немного наркотика, который привезёт «на пробу» «Шефу», прийти на «пятак». Место, где надеялся встретить одного знакомого, который за деньги, поможет решить проблему с Танюшей. Решить раз и на всегда…
Уже подходя к себе домой, он подумал вдруг, что зря поддался панике и не «обшмонал» квартиру барыги Санька. Ведь наверняка в «хате» были «бабки» и «отрава». Однако Вагиз знал, что он не сможет вернуться. Покойников он боялся больше, чем живых.
— Да, тут я ошибся, конечно — сказал он, заходя к себе на участок, где у него был маленький домик с верандой.
Ещё как ошибся! Ведь ограбить покойника — «не за подло». Ему «не за подло»…
Ольга Ивановна
Почти надвое суток она с посольством и коллегами задержалась в Югославии. Все сотрудники, вырвавшись в преддверие «дикого запада», целый день носились, как «угорелые», по магазинам. Её не беспокоили, зная, как тяжело она переживает гибель мужа. В десятый раз она вспоминала растерянное лицо чернокожего водителя, привёзшего тело её мужа в аэропорт и Андрюшу, сидящего на переднем сиденье с красным пятном крови, выступившей на рубашке. Его тело ещё не успело окоченеть, и лицо передавало все пожизненные краски. Она не могла, не хотела верить в трагедию случившегося. Тогда впервые сдавило жестокой болью сердце. Она упала в обморок.
В последствие, уже с пугающей периодичностью, последние двое суток, накатывала эта сердечная боль. Она хоть немного отодвигала боль душевную. Но не хотелось никому жаловаться. А сердце? — Сердце подлечим, как будем дома.
А пока, таблеточку «валидола» под язычок.
Ольга Ивановна с ужасом думала о том моменте, когда она, войдя в свою квартиру, будет вынуждена сказать Славочке о гибели отца. Как она сможет это сделать? Как переживёт этот ужас сыночек? Как они будут жить дальше, без Андрюшеньки?..
Сегодня дали «добро» на вылет из Югославии. Дальше они полетят рейсом «Аэрофлота». Значит, максимум через сутки, она уже увидит Славочку. Никогда раньше Ольга Ивановна, не испытывала такого страха при возвращении домой.
Никогда раньше, она не испытывала ТАКОЙ пустоты…
Славик
Он проснулся среди ночи. В пустой квартире было одиноко и тихо. Ни звука.
— Как в склепе. — Подумал Слава. Он, было, встал с кровати, но головокружение заставило его сесть обратно. Посидел немного, тупо уставившись в давно не мытый пол. Болела голова и душа. Не понятно, что больше. Внутри измывались кочевряжки, выворачивая тело наизнанку. Хотелось сдохнуть. Не умереть, а именно сдохнуть. От его не мытого «сто лет» тела, несло могильной затхлостью.
— Надо «ширнуться» — подумал он, и эта мысль подняла его и заставила двигаться, лучше любого лекарства…
…Славочка, пятый раз с маниакальной настойчивостью обыскивал квартиру. Но тщетно. Нигде не было и остатка «ханки».
— Но ведь оставалось ещё. — Плаксивно-ноющим тоном говорил он. — Я точно помню, что было!
Отчаявшись от бесполезности своих поисков, он сел на кровать и заплакал. Ему вдруг очень сильно захотелось стать маленьким и чтобы как в детстве, мама принесла ему в постель пышных, подрумяненных на сливочном масле, горячих оладушек. Чтобы папа, шутя, пробрался в ванную и прикрутил горячую воду в душе, когда он ополаскивался. И чтоб они оба орали, — он от того, что попал под холодную струю, а папка так, из озорства и солидарности. Он вспомнил, как горько плакал, когда умер их домашний пёсик «Тишка» и как родители, переживая за него, дали себе слово больше не заводить питомцев.
Господи! Как давно это было! А было ли это на самом деле? Может быть, это чья-то другая жизнь, а он просто где-то ненароком подсмотрел её?
И вдруг…
Вдруг он понял, что ещё не всё потеряно! Он может и должен всё изменить! И как только раньше ему не пришла в голову такая гениально-простая мысль! Он сидел на кровати и радостно, взахлёб смеялся. Он вытирал слёзы и смеялся!
Таким счастливым он не был с самого детства!
— Я всё изменю! — радостно-громко сказал он самому себе. И искренне верил в это…
И пошел обуваться, ведь и ежу понятно, что для того, чтобы что-то изменить ему сначала очень нужно «уколоться»….
И он ушел в темноту проходящей ночи, не отдавая себе отчёта в том, который час. Ушел, не найдя маленький кусочек опиума, который спрятал от «ментов», прилепив с боку, на обналичку входной двери.
Вагиз + Сэм
Вагиз спрятал наркотики у себя во дворе в мусорном задрипанном ведре с двойным дном. Сумку пока закинул на крышу сарайчика. Он очень торопился на «пятак», чтобы довершить одно важное дело. Время близилось к полуночи и на «пятаке», скорее всего, уже никого не было. Но один человек, возможно, ещё должен был там находиться. Невысокого роста, крепенький парень двадцати двух лет. Нигде не учившийся, и не работавший во славу отчизны. Алкоголик и наркоша.
«Без башенный» «Сэм».
Он часто засиживался за полночь, ожидая, когда вырубится его алкоголик-отец, бивший своего сынулю смертным боем всякий раз, когда вылавливал. Поэтому «Сэм» — он же Семён, вынужден был торчать под окнами своего дома и, как только гас в квартире отца свет, поднимался к себе и поспав несколько часов, вставал, до того как проснётся отец, и уходил во свояси. На пыльные улицы большого города.
Бывало и так, что Сэм зарабатывал денег и исчезал на некоторое время, появляясь у Вагиза, только для того, чтобы затарится наркотой. Он «жрал» всё подряд, всё что давало «кайф». И психотропные таблетки, и «ханку». Курил анашу, словно сигареты, «токсикаманил» (дышал лёгкими) «дихлофосом» и «ФЭТом». Башку от этих «излияний», у Сэма, уже давно «напрочь снесло».
Именно такой человек и нужен был сейчас Вагизу.
— «Шайбе» крышка, — думал он. — Санёк если ещё час протянет, то молоток будет. Тут уж так карта легла, ничего не попишешь! Осталась Танюха. Это офицерьё, сволочи, точно мстить будут. Однорукий ещё ничего, а вот второй — точно кишки выпустит! Только через Танюху смогут на меня выйти. Правда, она не знает, где я живу. Но всё равно найдут через неё.
А на кону куча «бабок» и он уже сорвал банк…
Как только в руках Вагиза, оказалась сумка с наркотиками, он сразу понял, что ТАКОЙ шанс, даётся, может быть, один раз в жизни. И теперь, когда небыло Санька и Шайбы, оставалась лишь одна ниточка, которая могла привести офицеров к нему. Это Таня.
«— А мы по этой ниточке, да ножичком!..» — Думал он, когда шёл нанимать убийцу…
Как и предполагал Вагиз, нужный ему человек сидел на лавочке, во дворе, зажатом девятиэтажными домами. Он сидел на скамейке спортплощадки, возле турника. Никого больше из людей в этот ночной, «за полночь» час — небыло.
Вагиз подошел к нему. Он сразу увидел, что рядом с Семёном, у скамейки, где тот сидел, лежит пустая поллитровая бутылка из под дешёвого вина — «бормотухи». Он не сел на скамейку, рядом с Семёном, а присел «на корточки» рядом. Не здороваясь, молча, Вагиз залез в верхний карман рубашки и протянул Сэму заранее забитый в папиросу «косяк». Он думал, а точнее знал, что именно такой способ переговоров, приведёт к успеху.
Сэм сразу понял, что Вагиз, ничего не делающий за дарма, пришел к нему по делу. Он, молча, взял забитый в папиросу «косяк» и прикурил его.
Помолчали.
