Алексей Макеев - Мертвая заря
— Может, она специально свет не зажигает, из экономии? — предположил Труев.
Друзья вошли во двор, и Труев, на правах старожила, постучал в дверь. Ответом ему было молчание. Он постучал сильнее, потом стукнул еще раз — и дверь неожиданно открылась.
— Что-то мне это не нравится… — глухо произнес Глеб Павлович.
— Мне тоже, — согласился Гуров и крикнул в приоткрытую дверь: — Эй, хозяева!
Снова молчание.
— Варя! — позвали они уже хором.
Но опять никто не ответил.
— У тебя фонарик с собой есть? — спросил Лев.
— Да, я всегда его в куртке ношу, — сказал Труев. — Если на рыбалке задержишься, он очень помогает.
Глеб Павлович вынул фонарик, нажал кнопку. Яркий луч света упал в приоткрытую дверь, осветил прихожую. Гуров толкнул дверь сильнее, открыл и шагнул внутрь. Труев повел фонариком — и они увидели вначале ноги, а затем и все тело молодой девушки. Она лежала на полу возле печки. Гуров присел возле нее на корточки. Глаза Вари были широко открыты, на свет они не реагировали. Гуров потрогал запястье — пульс отсутствовал. Варя была мертва.
Тогда он потрогал ее лоб, шею, отвел воротник блузки. На шее отчетливо виднелись ровные темные отпечатки — словно крупные бусы.
— Задушена, — коротко сказал Лев, вставая. — Очень похоже на то, как был убит Шаталов.
— А температура? — спросил Труев. — Я видел, как ты ее трогал.
— Тело еще теплое, хотя уже начало остывать, — ответил Гуров. — Ее убили совсем недавно, думаю, час или два назад.
— А мать? Что с ней? Надо посмотреть.
Гуров осторожно перешагнул через тело девушки, лежавшее поперек прохода, и оказался в спальне. Здесь, как и утром, все так же стоял тяжелый запах давней болезни. У дальней стены виднелась кровать, а на ней что-то, напоминавшее ворох подушек. Труев оставался в передней, подсвечивая фонариком, а Гуров подошел к кровати и вгляделся. Там лежала пожилая женщина. Ее лицо было накрыто подушкой, руки судорожно вцепились в нее, будто она сама прижала подушку к собственному лицу. На деле, как было ясно сыщику, все было совсем наоборот. Он отодвинул подушку, пощупал пульс и покачал головой:
— Она тоже мертва, подушкой задушили. Здесь убийца, думаю, не оставил никаких следов. А вот с Варей ему пришлось побороться, и мы, надеюсь, сможем отыскать какие-то зацепки.
— Во всяком случае, надо срочно звонить лейтенанту Семенову в Киржач, — сказал Труев, — сообщить о двойном убийстве. Пусть присылает бригаду, надо тут все внимательно изучить.
— Верно, надо позвонить, — согласился Гуров. — Только сначала давай заглянем к Вариному соседу.
— К Тихонову? Зачем? Ты думаешь, это он?!
— Нет, совсем не думаю, — покачал головой Гуров. — Наоборот. Потом объясню. Пошли.
Он быстро повернулся и почти выбежал из избы. Труев последовал за ним. Они пересекли улицу, Гуров рывком распахнул калитку, вбежал во двор и с силой забарабанил в дверь:
— Егор Демьянович! Вы дома?
— Дома я, дома! — раздался голос хозяина, и спустя минуту дверь отворилась и он сам предстал перед приятелями. — Что случилось? — спросил Тихонов, увидев мрачные и встревоженные лица поздних гостей.
— Вашу соседку Варю убили, — без долгих предисловий сообщил Гуров. — И ее мать тоже.
— Варюша?! — закричал Тихонов, прижав к лицу жилистые кулачки. — Не может быть! Но за что?!
— Я думаю, за то, что она кого-то видела утром, — объяснил Лев. — Когда я днем к вам заходил, у ее мамы был приступ, и Варя не смогла со мной поговорить, обещала все рассказать вечером. Теперь уже не расскажет. Ее маму, думаю, убили просто для того, чтобы не оставлять свидетеля.
— Но что она хотела рассказать? Что такого она могла видеть?! — воскликнул Тихонов.
— Думаю, она видела убийцу. И тот об этом знал. И вы тоже утром кого-то видели. Вот почему я беспокоился и за вас. Вам тоже угрожает опасность.
Глава 13
— Мне? — воскликнул Тихонов. — Пусть мне, пусть лучше меня, но не ее! Господи, какая беда!
— Глеб, останься с ним, — вполголоса попросил Гуров друга, — а я пока позвоню Семенову.
Он вышел во двор и набрал номер лейтенанта. Когда тот откликнулся, сыщик сообщил ему о двойном убийстве. Семенов не стал долго расспрашивать, лишь коротко сказал, что выезжает вместе с бригадой.
Гуров вернулся в избу. Тихонов, поникший и осунувшийся, сидел на лавке, Труев примостился возле печки.
— Скажите, Егор Демьянович, — обратился Лев к хозяину, — вы так и не вспомнили, что за человека видели утром в сосновом лесу?
— Я же вам говорил, что толком его не разглядел, далеко было. Тут дело не в моей памяти, а в зрении.
— И все же давайте попробуем определить некоторые черты этого незнакомца. Например, возраст. Сколько, по-вашему, ему было лет?
— Ну, не знаю… — пробормотал Тихонов. — Это был не мальчишка вроде Кости, но и не старик.
— То есть старше двадцати, но моложе шестидесяти?
— Да, вот так.
— А можно поточнее? Могло ему быть лет тридцать?
— Пожалуй, могло.
— А пятьдесят?
— Нет, столько вряд ли. Когда человек в возраст входит, у него походка другая становится, — объяснил Тихонов. — И осанка тоже.
— Значит, от двадцати до пятидесяти?
— Да, так сказать можно.
— Как он был одет, вы мне описали. И это единственное, что мы знаем точно: джинсы, кремовая рубашка, на голове бандана. А куда он направлялся?
— Я же говорил, в поселок. Ну, примерно в ту сторону, где расположен дом Виктора Петровича.
— Скажите, а он вас видел?
— Меня? — Тихонов задумался. — Не знаю… Хотя… не мог он меня не видеть. Там ведь все-таки редколесье, а я стоял открыто, не прятался. Да, видел, не мог не видеть. Просто не захотел разговаривать, даже головы не повернул.
— А может, он потому голову не повернул, чтобы вы не смогли его узнать?
— А знаете, может, и так! — согласился хозяин. — Я теперь вспоминаю, что он, человек этот, даже нарочно голову в сторону отвернул.
— И вы по-прежнему утверждаете, что он вам напомнил Дениса Линева?
— Да, тогда мне так показалось, — кивнул Тихонов. — Но сейчас я бы не стал ничего такого утверждать. Далеко все же было.
— Я о другом хочу вас спросить, — продолжал Гуров. — Когда вы в последний раз видели Варю?
— Когда видел? — Хозяин снова задумался. — Утром видел, когда она корову пастись повела. Мы еще поговорили немного о том о сем… Потом, уже после обеда, она ее назад пригнала. А я как раз из леса вернулся и сел обедать. Вот здесь, у окошка, сидел и видел ее. Потом решил к вам сходить, о незнакомце этом рассказать. Когда вернулся, уже вечерело. Я, помнится, вышел козу в сарай отвести. И у Полозковых свет горел.
— Точно?
— Да, точно, был свет. Я еще подумал, зайду к Варе, поговорю обо всем случившемся. А потом сел пиджак заштопать, да и завозился. А тут вы пришли.
— Значит, где-то час назад у соседей горел свет?
— Да, я точно помню, что свет был.
— А вы не слышали, к ним никто не стучался? Не звал?
— Пока я на улице был, ничего такого не было, — ответил Тихонов. — А когда в избу вошел, тут уж, конечно, все слышать не мог.
— Вы постарайтесь точно вспомнить, — посоветовал ему Гуров. — Потому что лейтенант Семенов будет вам такие же вопросы задавать. И вам желательно отвечать ему точно, твердо, не путаясь. А потом, когда он обо всем спросит, вам лучше провести эту ночь у Глеба.
— Почему? — удивился Тихонов. — Вы что, боитесь, что я буду так сильно переживать, что руки на себя наложу?
— Нет, я боюсь, что это сделают другие. Понимаете, Варю убили потому, что она что-то видела. Что-то, о чем хотела мне рассказать. Но теперь уже не расскажет, убийца опередил меня. Он все время идет на шаг впереди. Вот я и боюсь, что он сможет расправиться с вами. Ведь вы видели этого незнакомца, и он не знает, насколько хорошо вы его разглядели. Так что лучше соблюсти осторожность. Надеюсь, ваша коза сможет без вас прожить?
— Да, наверное… — неуверенно ответил Тихонов.
От более точного ответа его избавил шум подъезжающей машины. На улице мелькнул яркий свет фар, и возле дома остановился полицейский «уазик». Из него вышли Семенов, уже знакомые Гурову врач и криминалист, а также новое лицо — молодой парень, обвешанный фотоаппаратами и лампами.
Гуров и Труев поспешили встречать гостей. Все вместе они вошли в дом Полозковых. Семенов щелкнул выключателем, но свет не загорелся. Тогда фотограф включил мощный фонарь, и в его свете Лев увидел, что висевшая под потолком лампочка разбита.
— А я чувствовал, что что-то под ногами хрустит, — пробормотал он, — да времени не было хорошенько осмотреться…
У фотографа нашлась новая лампочка, и скоро комнату залил электрический свет. Бригада приступила к своей обычной работе. Семенов, сидя за кухонным столом, записывал показания Гурова и Труева — первых свидетелей, обнаруживших убитых. Затем Гуров позвал Тихонова, и лейтенант записал его показания тоже.
