Чингиз Абдуллаев - Свод Хаммурапи
Тогда кто был заинтересован в исчезновении бизнесмена? И почему убили Артура? Что могло спровоцировать это убийство? Мой звонок, это ясно. Но почему его убили? Что он мог знать? Или знал? К жене его, конечно, поехать нельзя, она сейчас в больнице, в таком положении. И я ничего не смогу узнать. Я уже почти подошла к станции метро, но снова замедлила шаг. Вспомнила еще об одной женщине, о которой говорили, что она главный финансовый консультант Вадима Евгеньевича. Берта Иосифовна знала все его финансовые проблемы, во всем ему помогала. Она тоже звонила Артуру перед тем, как его убили. Как я могла о ней забыть? Нужно позвонить Лене и попросить ее выписать мне пропуск еще раз. Я посчитала себя обязанной немедленно увидеться и поговорить с этим «финансовым гением».
Спускаясь на станцию метро, я думала о том, что целую вечность не пользовалась этим видом транспорта. Во всяком случае, с тех пор, как купила машину. Хорошо, что у меня оказалась мелочь. Я купила билет. И нужно видеть лицо кассирши, когда она продавала мне билет на одну поездку. Хорошо, что у меня не кавказская внешность, иначе приняла бы меня за террористку. Пройдя через турникет, я спустилась на эскалаторе вниз.
Я была во многих странах мира, но нигде не видела такого замечательного метро. А еще ругают Советскую власть. Пусть для начала где-нибудь в мире построят такое метро, как наше. Хотя мне лично Советская власть ничего хорошего не сделала, а двух моих родственников даже посадила в лагеря. Но я все равно за справедливость. Тогда было много хорошего. И в пионеры меня торжественно принимали, и в октябрята. А как я волновалась, когда меня принимали в комсомол! К сожалению, всего этого мой сын не увидел. Немного жалко.
Я вошла в вагон и уселась в углу. Мне нужно было проехать четыре станции. Вокруг толпился народ. Вроде полдень, не час пик, но почему-то в вагоне много людей. Вместе со мной вошла женщина примерно моего возраста с платком на голове. У нее было доброе уставшее лицо, в руках она держала небольшую хозяйственную сумку. А рядом со мной тяжело опустилась полная женщина в цветастом платье и спросила меня, как ей доехать до какой-то станции. Из ее рта пахнуло чем-то ужасным, и я непроизвольно отвернулась от этого «аромата». Но едва поезд тронулся, как моя соседка в цветастом платье вдруг начала громко выражать недовольство:
— Что это такое? Вы только посмотрите на эту особу! Как можно в таком виде входить в метро? Почему ее сюда пустили?
Честное слово, я подумала, что она имеет в виду стоявшую неподалеку от нас девицу, у которой были проткнуты уши, губы и пупок металлическими кольцами. Девочке было лет шестнадцать. Она показала тетке язык, на котором тоже блеснуло кольцо. Но моя соседка не унималась и показывала в другую сторону. Оказывается, ее возмущала вошедшая со мной в вагон молодая женщина с белым платком на голове.
— Она может быть террористкой, — визжала моя соседка. — Нужно остановить поезд и ее проверить.
После таких слов все шарахнулись от этой женщины. Но моя горластая соседка продолжала кричать. Кто-то из мужчин протиснулся к женщине в платке и протянул к ней руку. Та покорно отдала ему свою сумку для проверки. Меня это возмутило.
— Подождите, — поднялась я с места, — как вам не стыдно? Нельзя так делать. Нельзя подозревать, что все они террористки.
— А ты молчи, заступница! — закричала моя соседка. — Лучше проверить, чем взорваться. Ты, что ли, моих детей кормить будешь?
— Правильно, — поддержал ее мужской голос, — всех их проверять нужно. И не пускать в наше метро. Пусть у себя в Грозном на метро катаются. Построят себе метро и взрывают друг друга на здоровье.
— Я не чеченка, — тихо произнесла женщина в белом платке на хорошем русском языке, — я лезгинка.
— Какая разница? — разозлилась моя соседка. — Все вы одним миром мазаны, бандиты проклятые!
— Кончайте базар! — вдруг поднялся молодой человек, сидевший напротив меня. — Перестаньте! Даже если она чеченка. Как вы можете себя так вести? Совсем ополоумели? Если бы она была террористкой, то давно бы всех вас взорвала к чертовой матери. Не устраивайте здесь базар. А ты верни сумку, тоже мне добровольный дружинник.
— Ах ты сволочь! Черномазых защищаешь? — закричал мужчина у двери. Он был в замызганном пиджаке и мятых брюках. Его небритая физиономия выражала откровенную ненависть.
— Ты меня не сволочи, — тихо, но внушительно отозвался молодой человек. Он был высокого роста, широкоплечий, красивый. Неожиданно молодой человек поднял свою левую руку и закатал рукав. Вместо руки у него оказался протез. В вагоне тут же наступила абсолютная тишина. Слышался только стук колес.
— В Чечне потерял, — объяснил парень. — Руку мне там оторвало. А вытащили меня, раненого, из-под обстрела чеченские милиционеры. И один при этом погиб. А ты, дядя, видать, так ничего и не понял в этой жизни. Дурак ты, дядя! Верни ей сумку.
Мужчина молча протянул сумку женщине. Все как-то сразу стихли, успокоились. Я смотрела на этого парня, и вопреки всему в моей душе нарастало торжествующее чувство облегчения. Если еще есть такие ребята, значит, не все потеряно. Значит, не все стали наркоманами, пессимистами и циниками. Значит, все еще в порядке и можно жить.
На следующей станции они вышли — женщина в белом платке и незнакомый мне парень, имя которого я так никогда и не узнаю. Вместо них вошли другие. Вокруг меня были разные люди. Около второй двери стоял темнокожий студент, о чем-то весело беседующий со своим другом, явно китайцем или вьетнамцем. Двое таджиков тихо смеялись, усевшись на сиденье напротив меня. Вместо горластой тетки рядом со мной оказалась студентка, которая читала учебник прямо в метро. У нее были красивые русые волосы, правильные черты лица, немного курносый носик и голубые глаза. Она заметила мой взгляд и, чуть смутившись, уткнулась в книгу. Даже чуть покраснела. Я обрадовалась. Вот такую девушку, умеющую краснеть, я хотела бы для моего сына. Неужели наступит такой день, когда Саша приведет домой свою подругу и захочет мне ее представить? Я, наверное, от радости сразу упаду в обморок. Какая я все-таки дура! Нужно обязательно родить еще, пока не поздно. Мне только тридцать восемь. Желательно девочку — хочу, чтобы у меня была дочка. Мы обязательно будем с ней подругами, она будет посвящать меня в свои секреты, а я ей рассказывать о своих. И не беда, что у нас получится большая разница в возрасте, у некоторых бывает и больше. Нет, это прекрасная идея! Уйду в декретный отпуск, и пусть Розенталь мне его оплачивает. Буду сидеть дома и нянчить дочь. Какая симпатичная девочка! Вот бы такую невесту моему сыну или дочку — мне…
Объявили мою станцию, и я поторопилась выйти. А в вагон вошли другие люди. В московском метро постоянно перемешиваются потоки людей буквально всех рас и народов. И кто это придумал, что мы отличаемся друг от друга? Если и отличаемся, то только степенью близости. Друг к другу и к Богу. Или к дьяволу. Это уже каждый выбирает для себя сам.
Глава 12
Я боялась опоздать и приехать к обеденному перерыву. Но, с другой стороны, мне не хотелось спешить, чтобы не нарваться снова на группу Славика Рындина. Я правильно рассудила, что они не станут там долго задерживаться. Поэтому, выйдя из метро, отправилась в кафе напротив офиса строительной компании, там, не торопясь, пообедала, а в половине третьего позвонила Лене и сказала, что собираюсь к ним подняться. И почти сразу мне позвонила Валерия.
— Ты куда исчезла? — поинтересовалась она. — Я готовлю документы для договора.
— Спасибо. Я сейчас в офисе компании Стрекавина. Кстати, как там Николай? Как у него с лицом?
— Он сегодня не вышел на работу, но, в общем, ничего страшного. Врачи говорят, что он скоро поправится. — Лера не сообщила мне о смерти Артура, а я ничего не спросила, хотя она должна была понимать, что мы весь день только и говорили, что об этом убийстве. Наконец она не выдержала:
— Тебе Маша звонила?
— Звонила.
— И что сказала?
— Просила вечером приехать к ней на дачу.
— Ясно. Я тоже приеду, твой договор привезу. Часам к восьми, хорошо? Раньше никак не вырвусь.
— Ничего. Подожду. — Я не стала ей рассказывать, что у Виктора сегодня важная встреча. Не нужно ей давать такой информации.
— Ксения, — подруга никогда так меня не называла, — ты разве не знаешь, что вчера случилось?
— Знаю, — ответила я. — А почему ты спрашиваешь только сейчас?
— Жду весь день, когда ты сама мне позвонишь и что-нибудь объяснишь.
— Что я должна тебе объяснить?
— Как его убили. Ты же была там.
— Где?
— Хватит меня за дурочку держать. Ты же вчера договаривалась с ним о встрече. Я ему звонила, и он мне сказал, что вы должны встретиться. А потом его убили…
Что ж, очень умно, сообразила я. Лера понимает, что скрывать ей свои звонки глупо, ее все равно вычислят, поэтому сама сообщила мне, что звонила с телефона своего троюродного брата.
