Наталья Андреева - Кен
— Да ничего мне от тебя не надо!
— Наследством делиться не хочешь, да? Выясняешь потихоньку, от кого можно избавиться? Так я согласен — никаких претензий.
— Хорошо, — обреченно сказала Ксения. — Считай, что мы договорились.
Он тут же плеснул коньяку сразу в обе рюмки:
— Выпьем? За договор?
Ксения на свою посмотрела с опаской. От этого одержимого всего можно ожидать. Владимир Попов усмехнулся:
— Думаешь, отравлю? Не бойся, пей, Черри.
Она глотнула, закашлялась, почувствовав, как жидкость буквально распорола горло. Какая отрава!
— Ну все, хватит! — сказала Ксения. — Я пошла.
— Давай. — Попов по-прежнему смотрел на нее как-то странно. Ксении стало страшно. А вдруг это он Женьку ножом? Похоже. Решила найти убийцу самостоятельно. Нашла, ну и что дальше? Только бы выбраться поскорее!
Стараясь не поворачиваться к нему спиной, Ксения попятилась к двери. Попов шел за ней словно привязанный и зудел:
— Чего ты, ну чего?
— Володя, девушка уже уходит? — крикнула из другой комнаты мать.
Ксения вдруг обрадовалась, что они не одни в квартире. Не будет же он ее прямо здесь убивать?
— Мама, я сейчас ее провожу и приду, — сказал Попов.
— Нет! — вскрикнула Ксения.
— Как хочешь, — пожал плечами Владимир. — Только не говори потом, что я не джентльмен.
«Сволочь ты!» — подумала про себя Ксения, вылетая на лестничную площадку. То ли от страха, то ли от выпитого коньяка ноги у нее подгибались.
— Ох, не в свою я ввязалась игру! Глупая, очень глупая, девочка Черри! — бормотала Ксения, прислоняясь спиной к холодной стенке лифта.
Уже потом, на улице, ей в голову пришли две важные мысли. Первая о том, что Женька, наверное, чертовски разозлилась, когда этот парень ее бросил. Тогда, в двадцать лет, это должно было стать для нее, победительницы Евгении Князевой, настоящей трагедией. И причиной бросать всех остальных первой. Должно быть, она затаила на Попова зло и вполне могла захотеть с ним рассчитаться, испортив зануде карьеру. Это было в характере подруги: последнее слово всегда оставлять за собой.
И вторая мысль, от которой Ксения пыталась поскорее избавиться, — зачем Женька летала в Сочи? Ибо Ксения вдруг вспомнила, что в сентябре этого года подруга исчезла внезапно на три дня, оставив в квартире ее и Германа. Ни ей, ни своему бой-френду ничего не объяснила ни до исчезновения, ни после. Теперь Ксения поняла, что Женька просто не хотела, чтобы Ксения проболталась Герману, где она была. Ибо в Сочи она могла тайно улететь только по одной причине. И причиной этой был Владимир Попов.
Гейм седьмой
0: 15
Ночью ей снились кошмары. Ксения проснулась на взмокшей простыне и с ужасом посмотрела в темное окно. Никогда раньше она не боялась привидений. Что привидения? Испугают, но не предадут. Теперь, в пустой трехкомнатной квартире Жени Князевой, Ксении вдруг стало страшно. Она была почти уверена, что нашла его. Но что дальше?
«Я — трусиха, — ругала себя Ксения. — Дуреха и трусиха».
Телефон молчал. Ксения мелко дрожала и боялась выключать свет.
— Все люди — маньяки, — сказала она вслух. Впервые в жизни ей захотелось напиться. Вместо этого Ксения взяла со стола телефон.
— Это я, — сказала она, услышав в трубке сонный голос бывшего мужа.
— Какого черта… — выругался было он, но потом спохватился: — Черри, это ты? Что случилось?!
На ее часах было половина третьего ночи.
— Все, — сказала она коротко.
— Мне приехать?
— Тебе завтра на работу.
— Завтра суббота, — напомнил он. — Выходной.
— Я не знаю, что делать.
— Ты нашла убийцу, девочка Черри? — Или ей показалось, или в его голосе была откровенная насмешка.
— Ты один?
Он замялся.
— Что, она спит? — спросила Ксения, чувствуя, как знакомо проваливается в пустоту сердце.
— Послушай, это не имеет никакого значения. — Бывший муж говорил очень тихо, словно боялся кого-то разбудить.
«Мерзавец», — грустно и без всякой злости подумала Ксения и не удержалась от насмешки:
— Не имеет никакого значения то, что она спит, или то, что просто существует? И кто на этот раз? Богатая женщина? Старая, молодая?
— Она просто моя начальница.
— Все понятно: кроме всего прочего — твое алиби.
— Ну, раз ты все выяснила, то это уже не актуально.
— Дурак, — сказала Ксения и повесила трубку.
Было такое чувство, что ее все бросили. Генка женился, Герман сейчас с ее приятельницей Валентиной, даже у бывшего мужа кто-то есть. А она-то подумала, что это все правда: его любовь, раскаяние, планы на будущее. А ему, оказывается, гарантии нужны! Пока не позвала, надо иметь кусок хлеба на черный день. Вот она, оказывается, какая — любовь! Теперь телефон звонил, но Ксения уже не брала трубку. Ей хотелось только одного — определенности. Знать, что она навсегда останется в этой квартире, что будут деньги на еду и одежду, будет нормальная жизнь с нормальным человеком и никакого страха перед тем, что все это когда-нибудь кончится.
Она заснула, когда больше не было сил вглядываться в темноту. Во сне ей казалось, что пришла Евгения, стоит у ее кровати, смотрит и смеется.
Рано утром Ксения поехала в общежитие к Анатолию Воробьеву.
На вахте ее долго расспрашивали, к кому идет, записывали паспортные данные и наконец пропустили. Ксения прошла мимо охранника с таким чувством, что в кармане у нее бомба. Подозрительность всегда создавала у нее ненужные комплексы.
Обшарпанные стены, запахи мусоропровода создавали впечатление, что где-то рядом стоит помойное ведро, которое никогда не опорожняют. Она старалась не дышать, пока пешком поднималась на пятый этаж. Трудно было представить, что здесь живут люди. В пролетах между этажами пустые бутылки стояли вперемешку с мятыми пакетами из-под молока. Ксения подумала, что давно уже от этого всего отвыкла.
Это было общежитие квартирного типа, и, как поняла Ксения, Анатолий Воробьев занимал одну из комнат в квартире номер тридцать восемь. Ксения долго не решалась позвонить, потом коротко нажала на оплавленную черную кнопку. Кто-то пытался поджечь звонок, а потом чертил на стене горелой спичкой матерные слова. «Пошли вы все…»
— Да пошли вы… — услышала Ксения от мужика в тельняшке, очень похожего на ее соседа по коммуналке. Он открыл дверь и стоял перед ней, слегка подкачиваясь. Потом вдруг заморгал: — О, да здесь дама! Пардон.
И, плюнув на ладонь, пригладил растрепанные жидкие волосенки.
— Мне бы Анатолия.
— Воробья? Заходи.
Мужик широко распахнул дверь и стал оглядывать Ксению с головы до ног весьма откровенно. Она замялась, опустив глаза в пол и рассматривая разводы на грязном линолеуме. Мужик хмыкнул и шагнул в коридор, стукнув по пути кулаком в какую-то дверь:
— Толян! К тебе баба! Симпатичная. Не забудь пригласить на огонек!
Ксения, не снимая обуви, подошла к той же двери, постучала.
— Анатолий! К вам можно?
— В-войдите, — раздалось из-за двери.
В его комнате было почище. Не так уж плохо для холостяка. Мебель старая, но добротная, все вещи, кроме одежды, разложены в идеальном порядке. Джинсы вместе с рубашками валяются на стуле рядом с кроватью.
Ксения внимательно разглядывала хозяина. Да, это он, тот самый брюнет с пляжа. Волосы растрепались во сне, лицо помятое и не такое привлекательное, как ей тогда показалось. Сколько же лет прошло с тех пор? Жаркое летнее солнце, кустики чахлой травы на пляже, загорелые лица бывших одноклассников… Ей, Ксении, двадцать три. Она счастлива.
— Вы меня не помните? — спросила Ксения и снова поняла, что Генка прав: никто не умеет стаким серьезным лицом задавать глупые и ненужные вопросы. Ну откуда он может ее помнить?
Брюнет все еще соображал с трудом:
— В-в-восемь часов утра! Да в-в-вы с ума с-сошли!
И Ксения поняла, почему он почти все время молчал тогда, на пляже: Анатолий Воробьев заметно заикался. И здорово по этому поводу комплексовал. Доброй Ксении сразу же стало его жалко. Такой красивый мужик, и на тебе! Номер второй в списке Евгении Князевой.
— К-кто вы? — спросил он, почти проснувшись.
— Черри. Мы один раз встречались. На пляже. Я училась в одном классе с Женей Князевой.
— С-с-с… Женя?!
Он окончательно проснулся и натянул на себя свитер. Ксения тут же об этом пожалела, потому что смотреть на Анатолия было приятно. Гораздо приятнее, чем слушать его. С мышцами хорошо развитого торса у него все было в порядке, не то что с речью.
— П-подождите. Я умоюсь.
Когда он вернулся минут через десять, Ксения отметила, что парень все-таки хорош. Не так, конечно, как ее бывший, но в толпе заметен и женщинам должен нравиться. Если бы он еще не боялся с ними заговорить. А он боялся. Поэтому и жил до сих пор в общежитии, постоянно менял работу и никак не мог остановиться на чем-нибудь одном.
