Наталья Андреева - Райский уголок для смерти
– Мы не привыкли бросать деньги на ветер! – вспыхнула Панама.
Вот тут-то Максим и послал жену на пляж за вещами. То есть сначала ушла разобиженная Панама. Как только за ней закрылась дверь, Максим вспомнил о том, что пляж опустел, потому что начался обед.
– Марина! Принеси же, наконец, вещи! Крем уже можно выбрасывать! Он остался на столике, на самом солнцепеке!
– Да, да, дорогой… Уже иду…
– Какая неприятная женщина, – услышала Марина, закрывая дверь. – Удивляюсь, как ее терпит муж! – с чувством сказала Анна.
– Какая неприятная женщина! – услышала она вновь, уже в холле. – Удивляюсь, как только родственники ее терпят! – жаловалась мужу Панама, ведя его и Дочуру на обед. В номер к Романовой зашла она одна, семейство предпочло дожидаться ее в холле. Или Панама не желала, чтобы Милый увидел лежащую в постели Анну, и попросту его туда не пустила. Похоже, эта женщина была не только пьяницей, но и ревнивицей.
Марина поспешно спряталась за мраморную колонну. Семейство шло к лифту.
– Как она? – спросил Милый.
– Больше притворяется, – фыркнула Панама. – Ее и дубиной не убьешь!
– Не преувеличивай.
Они зашли в лифт, двери закрылись. Марина после короткого раздумья заковыляла вниз по лестнице. На какое-то время она забыла о боли в ногах, было не до того, но сейчас эта боль вернулась, причем с новой силой. Каждый шаг по ступенькам давался Марине с трудом.
«Надо пользоваться лифтом, – подумала она, морщась. – Чего мне бояться здесь, в таком шикарном отеле, где полно всегда готового услужить персонала? Всего-то три этажа! А пешком идти по этим лестницам просто пытка!»
И тут она вспомнила о самой большой в отеле лестнице: мраморных ступеньках, ведущих на пляж, куда ей предстояло сейчас спуститься, а потом, о господи, подняться! Вот где пытка пыток, настоящий «испанский сапог»!
«Зачем он послал меня?! – разозлилась Марина на мужа. – Мог бы и сам сходить! Нет, он остался с этой Холоднойрасчетливойупертой…» – она с наслаждением принялась перечислять все титулы сволочного Величества. Злость хоть немного заглушала боль.
– Ой!
Ее чуть не сшиб с ног взбегающий по лестнице Итальянец. Именно взбегающий. Или взлетающий. Взмывающий. Как в небо самолет. Через полуоткрытый рот с шумом вырывалось дыхание.
– Ой-ей-ей! – закричала Марина, чувствуя, как свело ногу.
– Экскьюз ми! – завопил, подхватив ее, Итальянец.
– Моя твоя не понимай! – разозлилась она.
– Как себя чувствует Анна? – заботливо спросил тот, мгновенно поняв урок.
– Вполне. Да пустите же меня! – поспешно отстранилась Марина, поняв, что красавец и не собирается разжимать руки. Итальянец был настоящий мачо: если уж женщина оказалась в его объятьях, он ее без поцелуя не выпускал.
– Можно мне навестить Анну? – вкрадчиво спросил он.
– Я думаю, она обрадуется. А меня послали за вещами.
– Значит, вы больше не пойдете сегодня на пляж? – огорчился Итальянец.
– По-моему, на сегодня экстрима достаточно.
– Тебя ведь зовут Ма…?
– …рина.
– Ты ее сестра?
– Допустим!
– Зачем надо такая агрессия? Я тебя не съем.
– А зачем надо изображать итальянца?
– К русским везде плохо относятся. Пожалуйста, не выдавай меня, – обаятельно улыбнулся красавец, сверкнув белоснежными зубами.
– Откуда у вас итальянский паспорт?
– Это что, допрос?
Она вспыхнула:
– Не люблю, когда врут.
– Это не ложь, а мера предосторожности. Я хочу хорошо отдохнуть, мне это нечасто удается.
– Как ваша настоящая фамилия?
Он рассмеялся:
– Петрони! И перестань мне «выкать», пожалуйста. Мы уже почти родственники.
– Какая наглость!
– Наглость задавать мне такие вопросы. Как моя фамилия и откуда у меня такой паспорт. Еще о зарплате спроси.
– И спрошу!
– Ты вообще кто?
– Я? Журналистка!
– С удовольствием дам тебе интервью, но не здесь. Идет? – он интимно взял ее за руку. – Марина, ты очень красивая, хоть и совсем не похожа на сестру.
– Я здесь с мужем! – возмутилась она.
– А он часто говорит тебе, какая ты красивая?
– Отпусти!
– Отлично! Мы уже на «ты»!
Она вырвала руку и буквально скатилась вниз по ступенькам. Когда Марина подняла голову, Итальянца уже не было. Ушел расточать свои медовые комплименты другим женщинам, благо их здесь много. Ее рука до сих пор была липкой.
– Надо взять вещи и вернуться в номер. И поскорее, – вслух сказала Марина.
Ей очень хотелось есть, а две «Маргариты» только разожгли аппетит. Дойдя до площадки, с которой утром сорвалась Анна, она торопливо принялась собирать полотенца и запихивать их в сумку.
Пляж опустел, неимоверная жара прогнала отсюда людей. Солнце палило нещадно, воздух был сухой и горячий, как в сауне, и гости в это время дня предпочитали сидеть в барах, расслабляясь после обеда с бокалом вина, сигаретами и картами, или просто дремать в номерах, под мерный звук работающего на полную мощность кондиционера. Марина уже знала, что Кролики с пляжа не уходят. Предпочитают обедать в баре, а пить, кажется, вообще не пьют. Даже пиво. Или пьют? С высоты она видела, как Он сидит в шезлонге, весь намазанный маслом для загара или каким-то мерзким кремом. А Ее не было.
«Купается, наверное», – подумала Марина. Но в море, как она ни вглядывалась, не было ни единой головы. Только буйки покачивались на волнах, словно поплавки гигантских удочек. Но не клевало. Волна была мелкой, ветер слабым.
Затолкав в сумку третье полотенце, Марина распрямилась и выдохнула. Ее взгляд упал на парео, которое перепуганная насмерть Анна здесь забыла. Вещичка была красивая, из натурального шелка. У Романовой все вещи были дорогие и стильные. Марина потянулась к парео и в этот момент услышала слабый крик и шум падающих камней. Она невольно вздрогнула и, оставив парео, с опаской подошла к самому краю площадки. Перила уже починили, но она все равно побоялась на них облокотиться.
Внизу была Крольчиха. В купальнике, но в кроссовках, а не в сланцах. Пышные плечи прикрыты косынкой, чтобы не обгореть, на голове бейсболка. К огромному удивлению Марины, Крольчиха карабкалась на скалу, из-под ноги у нее сорвался камень, поэтому она и вскрикнула. Но равновесие удержала и теперь повторила попытку.
– Соня!!! – отчаянно закричал Кролик, видимо заметивший Марину.
Его жена вздрогнула и подняла голову. И тоже увидела Соколову. И тут же начала спускаться. Из-под ее ног покатились мелкие камешки.
«Альпинистка», – с неприязнью подумала Марина. То, что она увидела, ей не понравилось. Крольчиха явно что-то искала в камнях. И делала это, когда все ушли с пляжа.
«Надо сказать Максиму». В глаза било солнце, а очки Марина забыла. Яркий свет мешал ей рассмотреть, лежат ли еще на камнях обломки перил.
Она немного постояла на краю площадки, пока глаза не стали слезиться. Крольчиха в это время спустилась к самой воде и присела на огромный валун. Как была, в кроссовках, которые теперь заливала вода. Волна, пенясь, разбивалась об острые камни, но свои атаки на скалистый берег не прекращала. Вдали все так же равномерно покачивались буйки.
«Не могу же я стоять здесь вечность, – подумала Марина. – А Крольчиха явно не горит желанием со мной объясниться». Она вспомнила, что предстоит подъем по проклятой лестнице длиной в милю. Мучительная пытка. Махнув рукой на Крольчиху, Марина подхватила сумки и поплелась на свою Голгофу.
Ей было так больно, что, дойдя до отеля, она почти без колебаний воспользовалась лифтом. И ничего не случилось. Он не застрял, свет не погас, двери не заблокировало. Марина с гордо поднятой головой вышла из лифта, решив никогда и ничего больше не бояться. Это была ее маленькая победа.
В номере она застала маникюршу, колдовавшую над обезображенными руками королевы Анны. Рядом сидел Максим и смотрел телевизор.
Марине вспомнилась сцена из какого-то фильма, очень старого. Утро. Английская королева только что встала и готовится к выходу. Одна служанка расчесывает ей волосы, другая надевает чулок, третья готовит платье. А в это время придворные забавляют Ее Величество последними сплетнями. В огромной спальне полно людей. Королева с надменным видом позволяет наблюдать за своим утренним туалетом.
Анна с этой ролью справлялась великолепно.
– Что интересного в мире? – спросила она, в то время как маникюрша подпиливала ее сломанные ногти.
– В России по-прежнему жара, – ответил Максим.
– Так и здесь жара.
– Но здесь есть море и не горят торфяники. Воздух чистый.
– Это да, – величественно кивнула Анна.
– Осень харасо, – залопотала маникюрша, угодливая крошка с раскосыми глазами, то ли китаянка, то ли кореянка. – Ченч, плиз, мадам. Менять.
Анна дала ей другую руку.
– Я принесла вещи, – сухо сказала Марина.
– Развесь полотенца на балконе, – велела Романова и, заметив, как вспыхнуло ее лицо, добавила: – Пожалуйста.
