Фред Варгас - Человек наизнанку
— Ладно, Соль. В конце концов, какая тебе разница?
— Ты боишься Массара.
— Массара? Того парня с горы Ванс?
— Именно так.
— С чего это мне его бояться? Тем более что он, кажется, сломал себе шею где-то в горах и теперь его труп ищет полиция.
— Ты боишься Массара, и точка.
Солиман отхлебнул водки, Камилла, прищурившись, посмотрела на него.
— Откуда ты знаешь? — спросила она.
— На площади сегодня вечером только о нем и говорили, — ответил Солиман напряженным голосом. — Ведь ты вроде бы ходила вместе с траппером в полицейское управление Пюижирона, и вы им рассказали, что Массар — оборотень, что это он задрал овец и убил мою мать, а потом пустился в бега.
Камилла ничего ему не ответила. Они с Лоуренсом посмели опередить местных и обвинить одного из них. Очевидно, об этом стало известно. Теперь надо платить. Она глотнула водки и в упор посмотрела на Солимана:
— Мы не рассчитывали, что пойдут слухи.
— Тем не менее это случилось. Эту утечку тебе не устранить.
— Ну что ж, Солиман, тем хуже для всех. — Камилла встала. — Это правда. Массар убийца. Он заманил Сюзанну в ловушку. Мне плевать, нравится тебе эта версия или нет. Но это правда.
— Это да, — неожиданно вмешался Полуночник. — Что правда, то правда.
Голос у него был низкий, глубокий.
— Это правда, — повторил Солиман, подавшись к Камилле. Та, немного поколебавшись, снова села. — Траппер, похоже, во всем разобрался, — торопливо продолжил молодой человек. — Он знает нравы зверей и людей. Волк не стал бы бросаться на мою мать, мать не стала бы загонять волка в угол, а дог Массара вернулся бы домой. Массар ушел, прихватив собаку, потому что он убил мою мать, потому что ему известно, кто он такой.
— Оборотень, — произнес Полуночник с расстановкой, хлопнув ладонью по столу.
— Еще говорят, что полиция не собирается расследовать это дело, — возбужденно заговорил Солиман, — и что они не поверили ни единому слову траппера. Это правда, Камилла?
Камилла кивнула.
— Это точно? Они действительно палец о палец не ударят?
— Точно, — подтвердила Камилла. — Они собираются еще какое-то время искать Массара в горах, раненого или уже мертвого, а через несколько дней прекратить поиски и на этом закончить.
— Ты знаешь, что он теперь станет делать?
— Я предполагаю, что он по дороге убьет еще несколько овец и сбежит в Англию.
— А я думаю, он убьет кого-нибудь посерьезнее овец.
— Ага, и ты туда же.
— А кто еще?
— Лоуренс тоже так думает.
— Лоуренс прав.
— Потому что Массар — оборотень, — безапелляционно заявил Полуночник и снова хлопнул ладонью по столу.
Солиман осушил рюмку.
— Камилла, разве я похож на того, кто способен отпустить на все четыре стороны убийцу моей матери и позволить ему уехать в Англию? Да или нет? — возбужденно спросил юноша.
Камилла внимательно посмотрела на Солимана: его темные глаза горели, губы чуть заметно дрожали.
— В общем, нет, — призналась она.
— Ты знаешь, что происходит с несчастными покойниками, если их убийцам никто не отомстил?
— Нет, Соль, откуда мне знать?
— Они гниют в зловонном, кишащем крокодилами болоте, и их дух не может выбраться на волю, увязнув в густом иле.
Полуночник положил руку ему на плечо.
— Ну, это мы не можем сказать наверняка, — негромко заметил он.
— Согласен, — откликнулся Солиман, — я даже не совсем уверен, что все это происходит в болоте.
— Не сочиняй африканские истории, Соль, — ровным голосом проговорил Полуночник. — А то совсем девушку запутаешь.
Солиман перевел взгляд на Камиллу:
— Короче, знаешь, что мы с Полуночником решили?
Камилла ждала продолжения, вопросительно подняв брови. Она не на шутку встревожилась. Солиман, обычно тихий и спокойный, теперь был предельно возбужден. В воскресенье, когда она уходила, он все еще сидел, запершись в туалете, а сейчас он был на свободе, но, похоже, не в себе. Похоже, гибель Сюзанны свела с ума мальчика и сломила старика.
— Мы выследим его, — заявил Солиман. — Поскольку полиция не хочет, мы это сделаем сами.
— И схватим его за задницу, — добавил Полуночник.
— Да, сцапаем.
— А потом? — серьезно спросила Камилла, подозревая неладное. — Вы его доставите в полицию?
— Черта с два! — воскликнул Солиман, в полной мере унаследовавший от Сюзанны ее сочную манеру выражаться. — Если мы сдадим его в полицию, они позволят ему умереть естественной смертью, а это дело долгое. Мы с Полуночником не собираемся всю жизнь носиться за этим вампиром по пятам. Мы хотим только одного: отомстить за мою мать. Значит, мы его схватим, а когда схватим, уничтожим.
— Уничтожим? — в ужасе переспросила Камилла.
— Пришьем мы его, и дело к месту.
— А потом, когда он будет мертв, совсем мертв, — уточнил Полуночник, — мы вспорем ему брюхо от шеи до паха и посмотрим, есть ли у него внутри шерсть. Пусть скажет спасибо, что мы не станем резать его живьем.
— Да, прогресс налицо, — пробормотала Камилла.
Она встретилась взглядом с Полуночником: у него были красивые, золотисто-карие глаза, напоминавшие цветом виски.
— Вы что, верите в эти байки про шерсть? — спросила она его. — Вы правда в них верите?
— В байки про шерсть? — задумчиво повторил Полуночник, и голос его прозвучал глухо.
Он как-то странно сморщился, но ничего не ответил.
— Массар — оборотень, — проворчал он после короткой паузы. — Ваш траппер, девушка, тоже так говорит.
— Лоуренс никогда этого не говорил. Лоуренс сказал, что те, кто верит в оборотней, люди отсталые или сумасшедшие. Лоуренс сказал, что всякий, кто попытается вспороть парню брюхо, будет иметь дело с ним и его охотничьим ружьем, с которым он ходит на медведя. Еще Лоуренс сказал, что Массар убивал не сам, а натравливал своего дога или волка, Красса Плешивого, того, что потерялся еще два года назад. Ведь там следы волчьих зубов, а не зубов Массара.
Полуночник поджал губы и выпрямился, но не произнес ни слова.
— Как бы то ни было, он убил мою мать, — отрезал Солиман, — поэтому мы с Полуночником решили его выследить.
— Да, сесть ему на хвост.
— И когда мы его сцапаем, обязательно убьем.
— Нет, — сказала Камилла.
— Почему это нет? — вскричал Солиман, вскочив на ноги.
— Потому что тогда за вашу шкуру никто и гроша ломаного не даст — как и за него. Впрочем, всем на это будет наплевать, потому что остаток вашей скотской жизни вы проведете за решеткой. Может, Сюзанна и выйдет из зловонного болота, а Массар заплатит за все — распорете вы ему брюхо или нет, окажется там шерсть или нет, — но вы-то, вы сами до самой смерти просидите в тюрьме за убийство и каждую ночь станете считать овечек, чтобы заснуть.
— Мы не попадемся, — произнес Солиман, гордо задрав кверху подбородок.
— Еще как попадетесь. Но это не мое дело, — внезапно закончила Камилла, переводя взгляд с одного на другого. — Не знаю, зачем вы пришли и рассказали мне все это, я ничего не хочу знать, и вообще не желаю что бы то ни было обсуждать с людьми, одержимыми местью, убийцами и потрошителями.
Она подошла к двери и распахнула ее:
— Всего хорошего.
— Ты нас не поняла, — сказал Солиман, растерявший свою уверенность. — Мы друг друга не поняли.
— Мне плевать.
— У нас горе.
— Знаю.
— А если он еще кого-нибудь убьет?
— В полиции разберутся.
— Жандармы и ухом не ведут.
— Знаю. Нам все это уже говорили.
— Ну вот, мы с Полуночником…
— Вы сядете ему на хвост. Что тут непонятного, Солиман? Мне ваш план понятен.
— Не совсем, Камилла.
— Наверное, не хватает какого-то пустяка?
— Не хватает тебя. Мы не успели объяснить, что ты — часть нашего плана. Ты пойдешь вместе с нами.
— Э-э, понимаете… — попытался сгладить ситуацию Полуночник. — Если вы, конечно, захотите.
— Вы шутите? — осведомилась Камилла.
— Объясни ей, — скомандовал Полуночник Солиману.
— Камилла, может, ты оставишь в покое эту проклятую дверь и присядешь? Вот тут, рядом с нами, твоими друзьями.
— Никакие вы мне не друзья! Тут один слесарь и двое убийц.
— Ну, сядь, пожалуйста. Пусть будут слесарь и убийцы.
— Раз так, ладно, — согласилась Камилла.
Она захлопнула дверь, села на табурет напротив двоих мужчин и поставила локти на стол.
— Вот, — удовлетворенно вздохнул Солиман. — Значит, мы сядем ему на хвост.
— Отлично, — сказала Камилла.
— Но для этого нам нужно средство передвижения. Не пойдем же мы пешком, правда?
— Как хотите, так и делайте. Пешком, на лыжах, верхом на баране, мне-то до этого какое дело?
— Массар, конечно, взял машину, — продолжал Солиман.
— Во всяком случае, не свою, — вставила Камилла, — его фургон стоит около дома.
