Яна Розова - Камни глупости
Проблема обнаружилась только одна: как я со своими ранами покажусь в приличном обществе? Придется же объясняться с доктором Ибрагимовым, что это с моими руками и ногами! Полезла в шкаф, порылась в нем и вылезла наружу. Нужна вещь, одновременно длинная до щиколоток и приличная. Достаточно длинный у меня только банный халат. Ах, вот были бы брюки или брючный костюм! Есть джинсы, но они немного заношенные, а я хочу выглядеть мило.
Единственный человек, способный помочь в шмоточной ситуации — Кристина. К Борянке или к Насте обращаться не имело смысла потому, что первая значительно шире меня в бедрах, а вторая — на голову выше. А вот с Кристей мы совпадаем ростом и обхватами.
Я позвонила ей и попросила дать мне что-нибудь напрокат. Объяснила свою просьбу необходимостью идти на собеседование по поводу работы в одно очень приличное место, куда оборванок не берут. Она согласилась, но велела, чтоб я сама приехала и выбрала. Пришлось подчиниться.
— Ну, заходи, посмотри, как мы живем! — сказала подруга, открывая передо мной облагороженную до невозможности дверь в свою новую квартиру и, как оказалось, в свою новую жизнь.
Я вошла и немного обалдела от простора и блестящих поверхностей. Все в этой новой квартире поражало: и сверкающий лаком дубовый паркет, и огромные зеркала в прихожей, и извивающиеся хромированными змеями ножки светильников, и мебель белой кожи. Следовало бы воскликнуть: вот он, современный парадиз!
— И как же ты тут управляешься? — дивилась я, дитя хрущевских малосемеек. — Тут только полы целый день мыть надо!
— А прислуга на что? — беззаботно рассмеялась хозяйка рая. — Правда, сейчас Ольга Николаевна к внукам на дачу укатила, а вообще она отлично убирает!
Забавно, прислуга новых русских имеет обустроенную дачу, в которой можно жить летом. Вот мы с Алешей себе такого позволить не можем. Эй, Вера, ты что завидуешь?
Кристя с удовольствием водила меня по всем этим хоромам, пока мы не остановились в спальне, перед огромным светлым шифоньером. Его створки распахнулись, словно двери в пещеру Алладина, или у кого там была такая пещера. Но никакой Алладин и даже сорок разбойников, разбойничавших сорок лет без отпусков и выходных дней, не смогли бы накопить такого изобилия дамских модных тряпок, как накопила моя подруга!
В многомерной утробе шкафа теснились ряды плечиков, увешанных немыслимым количеством нарядов — шелками, шерстями и мехами. Здесь теснились шеренги туфель, босоножек и сапожек на любой вкус и цвет, раскинулись свитера из тончайшей ангоры, юбки из замши, блузы безумных расцветок. Нет, не выбрать мне ничего не удастся! Меня просто поглотит все это барахло — тут и за год не разобраться!
Увидев мою растерянность, Кристина поспешила на помощь.
— Тебе надо прикрыть свои стигматы? — понимающе кивнула она. — Смотри: это длинная юбка, а к ней — блузка.
— Она прозрачная, — усомнилась я, — нужен лифчик приличный. Не буду же я у тебя еще и белье просить!
— Ладно. А вот — платье… Но здесь разрезы до задницы, ноги не скроешь. А если брюки? К этим черным пойдет маечка… Не годится. Она без рукавов. А! — холеные пальцы Кристины остановились на чем — то голубом, небесном, тонком и плотном. — Это костюм от Гуччи. Недавно привезла из Швейцарии!
На свет появился упомянутый костюм. Он был великолепен как само совершенство! Я усомнилась:
— По-моему, слишком шикарно — на мне будет выглядеть как с чужого плеча. То есть, так как оно и есть. Еще милиция остановит за несоответствие.
— Да попробуй, надень!
Я обрядилась в неземной костюм, а, глянув в зеркало — ахнула.
— Боже, никогда не думала, что вещь так красит человека! Ну, где моя потрясающая индивидуальность? За костюмом ни черта не видно!
Кристина снисходительно усмехнулась:
— Зато видно, что попа выглядит на семнадцать лет!
Аргумент показался мне очень убедительным — все-таки, я женщина и мне генетически предначертано стремиться выглядеть лучше, чем это есть на самом деле. Выбор был сделан. Мы решили обмыть его чашечкой кофе. Сложив Гуччи в пакет, я прошла следом за хозяйкой на кухню. Она налила кофе в полупрозрачный фарфор, и мы принялись болтать. То есть, Кристя принялась болтать, а я помалкивала. Были причины.
— Ой, в этой квартире у нас с Артемом просто второй медовый месяц начался! — трещала она. — Здесь так хорошо! Правда, я устала ужасно, пока все до ума довела. Представь, заказали мы шторы, а их в фирме нет! На витрине есть — а на складе нет пятидесяти метров. Интересно, как бы я тут тридцать метров развесила? Терпеть не могу, когда нет складок на шторах. Стала требовать по-хорошему — бесполезно! Вот, дескать, в Москву за товаром поедем в следующем месяце…
Покупка штор — это бла-бла, а меня больше интересовал «медовый месяц». Конечно, есть у Кристи такая черта: плохого о своих делах она не скажет, а вот похвастаться не забудет. Расскажет каждую деталь, округлив глаза с видом наивной простоты: вот, мол, решила поделиться с тобой, как с лучшей подругой, своим счастьем! В общем, делить ее сведения надо на шестнадцать…
Вскоре разговор снова плавно перетек на семейные радости:
— Помнишь, как я на его секретаршу напала? — Кристина улыбнулась с видом «как молоды мы были!». — Так, оказывается, я ошиблась! Не знаю точно, что там за шмара хвостом вильнула, но мой муж от нее вернулся, будто помолодел! Я бы ей только спасибо сказала. Смотри!
Она подняла левую руку к ушку, украшенному бриллиантом. На другом ушке и на пальце сверкали его братья. Мы с этими камешками некогда уже успели познакомиться. Правильно, товарищ генерал, чего добру пропадать?
— По секрету скажу, — Кристя склонила голову набок, привычно копируя мое собственное движение головы. — Артем поговаривает о втором ребенке, но я еще не знаю, привыкла уже для себя жить!
По идее, мне должно бы стать плохо, но плохо не стало. Стало чуть горько и немного смешно.
Свои эмоции я красиво прятала за дружеской улыбкой. Покинув рай на земле, еле сумела перестать гримасничать — улыбка въелась в мое лицо намертво.
Глава 18. Сара Бернар и Берия
На следующее утро я проснулась от телефонного звонка. Алеша взял трубку. Он уже встал, позавтракал и побрился. Телефонный разговор мужа показался странным: собеседник упрекал Алешу в медлительности, а он отвечал, что надо подождать и все продумать.
— Что продумать?
Я высунула свою лохматую со сна голову из-под одеяла. Он обернулся, с таким видом, будто вдруг забыл, что женат.
— Да, так… Ничего. Мне работу предложили — причем по профессии, а не водителем. Но надо в Курортный ехать, а я не хочу.
— Почему?
— Тебя боюсь одну оставить.
— Да, ладно! — рассмеялась я. — Со мной все будет хорошо. Поезжай, если предложение стоящее.
Он пожал мощными плечами:
— Ну, так вот я и говорю — надо подумать.
Выпростав скованные члены свои наружу, я села на кровати, зевнула, потянулась и отправилась на кухню поискать съестного. В отсутствие сына мама Вера разболталась и разленилась. Алеша, добрая душа, сам себе готовил холостяцкие блюда и ни в чем меня не упрекал.
Когда он ушел, а я уселась перед телевизором с чашкой кофе, телефон ожил снова.
— Вера, — услышала я голос Артема, — надо встретиться! Я тут новости раскопал.
— Я тоже! Твоей жене бриллиантовый гарнитурчик явно к лицу!
На том конце провода послышался явственный скрип зубов.
— А ты что хотела? — злобно поинтересовался Бескровный. — Надо же и мне жизнь налаживать!
— Сыночка как планируете назвать? — ехидничала я. — Мне лично нравится имя Дормедонт!
Он бросил трубку. Ах, мы изволим негодовать!
Спокойно и радостно я стала готовиться к встрече с доктором свой свекрови. Радоваться, конечно, нечему, но я улыбалась в зеркало просто назло Бескровному. И пусть он меня не видит.
Герман Санжиевич обнаружился на втором этаже третьей больницы. Он занимал видный пост главного врача онкологического отделения. Я не стала особенно извращаться и придумывать поводы для визита. Решительным шагом прошла по отделению, кинув дежурной:
— К Ибрагимову!
И вошла в его кабинет. За широченным письменным столом и впрямь сидел Берия! Только очки на его носу выглядели современно, а во всем остальном — вылитый Лаврушка. Он отвел взгляд от монитора компьютера и сначала, вроде бы, выразил на своем толстом лице неудовольствие, вызванное вторжением, однако, разглядев миловидную дамочку, смягчился.
— Вы ко мне? — спросил Берия, будто бы в кабинете находился кто-нибудь еще.
И тут у меня начался непроизвольный приступ артистизма. Ничего такого заранее я не планировала, но моментально округлила глаза и простерла к доктору свои тонкие руки.
— Герман Санжиевич! — получилось хорошо: жалостливо и с придыханием. — Меня привело к вам отчаяние!
