Патриция Вентворт - Павильон
— Я услышал, что мисс Грэхем умерла и пришел узнать, так ли это. Мы с мисс Грэхем помолвлены. Я спросил вас, что случилось. Спрашиваю еще раз.
С невозмутимым видом Фрэнк Эбботт произнес:
— Этой ночью миссис Грэхем была убита.
— Убита! — вырвалось у Николаса.
— Несколько часов назад. — Он обратился к инспектору Шарпу. — Полицейский врач уже прикинул время?
— Около полуночи.
Фрэнк Эбботт продолжал:
— Возможно, вы сможете нам помочь. Во сколько вы ушли? — Он увидел, что Николас напрягся. — О, мы знаем, что вы здесь были, мисс Грэхем все честно рассказала.
Кстати, моя фамилия Эбботт, я инспектор Скотленд-Ярда.
Я только что приехал и еще не видел мисс Грэхем. Меня интересует ваше изложение событий. Вы вчера назначили здесь встречу. Как вы это сделали?
— Я позвонил. Сказал, что приду в пол-одиннадцатого.
— Миссис Грэхем рано ложится спать?
— Да, около девяти.
— Она не приветствовала ваши визиты?
— Можно и так сказать.
— Поэтому вы назначали свидания с мисс Грэхем в садовом павильоне?
— Да.
— И на этот раз тоже?
— Да.
— Что ж, мистер Карей, — сказал Фрэнк Эббот, — может, вы расскажете, что у вас произошло? Конечно вы не обязаны отвечать, но с другой стороны, если вам нечего скрывать…
— Мне абсолютно нечего скрывать.
— Тогда мы можем по крайне мере сесть. — Он выдвинул стул из-за обеденного стола и сел. Инспектор Шарп последовал его примеру.
Николас Карей выдернул стул для себя. У него промелькнула мысль, что прошло шесть лет с тех пор, как он преломил хлеб в этом доме. Это был дом его любимой девушки — жестокая ирония в том, что он и сейчас ее! Он сел и стал ждать, кто из полицейских заговорит первым.
Начал Скотленд-Ярд.
— Итак, вы пришли в пол-одиннадцатого? Вы зашли в дом?
— Нет, я ждал в павильоне.
Слово вызвало из глубины памяти давнее воспоминание. В Дипинге, в старомодном саду его бабушки, леди Эбботт, тоже был павильон. Поместье принадлежит Эбботтам уже лет триста, сейчас им владеет его дядя, полковник Эбботт. К павильону ведет тисовая аллея, которую раньше Моника Эбботт обсаживала лилиями. Но деньги леди Эвелин проскочили мимо них, она завещала их единственной родственнице, с которой умудрилась не рассориться, — их дочери Сисели. Все это очень давняя история.
Она не тяготила Фрэнка, просто слово «павильон» всплыло на поверхность и там осталось.
Николас Карей продолжал свое повествование.
— Мисс Грэхем пришла, как мы договаривались, мы обсуждали планы на будущее, но нас прервала миссис Грэхем.
Фрэнк Эбботт спросил:
— Был скандал?
— Да, она закатила скандал. Мисс Грэхем сказала ей, что она доведет себя до серьезного приступа, я сказал, что сейчас уйду и зайду к ней завтра.
— Зачем?
— Мы с Теей обсуждали нашу свадьбу. Пять лет назад миссис Грэхем воспрепятствовала нашей женитьбе, она хотела запретить ее и сейчас.
Забавно, но в этот момент и Фрэнк, и Николас подумали одно и то же: Фрэнк — «Вот дурак, зачем сказал», Николас — «Наверное, глупо было это говорить». Вслух он продолжил:
— Она ничего не желала слушать, и мисс Грэхем велела мне уйти, а сама повела мать домой.
Фрэнк слегка сощурился.
— И что потом?
— Я ушел.
— Так прямо и ушли? Кстати, где вы живете?
— Я остановился в Гроув-Хилл-хаусе у мистера и миссис Харрисон.
— И вы сразу пошли в Гроув-Хилл-хаус?
— Нет, я еще долго ходил.
— Когда вы вернулись?
— Не знаю, довольно поздно. Я был взвинчен, нужно было пройтись. Время я не заметил.
— Понятно. А утром вы услышали, что миссис Грэхем умерла. От кого?
— После завтрака я вышел из дому. Мы собирались сегодня пожениться. Мисс Грэхем захотела венчаться, и я пошел к священнику, надеясь застать его дома. Раньше мы были приятелями, и я решил не звонить, а сразу прийти.
Но он уже ушел, его вызвали к больному, и я вернулся в Гроув-Хилл-хаус. Миссис Харрисон сказала, что пришла горничная и сказала, что миссис Грэхем ночью умерла.
— А ей кто сказал?
— Говорит, молочник. Я сразу помчался сюда.
Опрос продолжался. Николас Карей не сказал ничего такого, что противоречило бы показаниям Алтеи Грэхем.
После того как он подписал свои показания, его отпустили.
В дверях гостиной он столкнулся с мисс Силвер. На ней все еще была уличная одежда — черное пальто, которое прослужило много лет и будет служить дальше, черная шляпа — не лучшая из ее шляп, осенняя, фетровая с черно-красной лентой, что не очень-то подходит пожилым дамам, но фабрики упорно пришивают эти ленты. Погода была мягкая, и она не стала надевать свою допотопную меховую горжетку, такую теплую, такую уютную, но, учитывая коварство переменчивого английского климата, прихватила ее с собой, и она лежала в чемодане. Мисс Силвер чинно поздоровалась с Фрэнком Эбботтом — при посторонних она старательно соблюдала формальности. В частной беседе она звала его Фрэнком и слегка с ним фамильярничала, очень ласково, и вообще относилась к нему как к родственнику, но на людях — все строго официально.
— Здравствуйте, инспектор Эбботт, — сказала она и получила столь же церемонный ответ. После того как ушли местные инспекторы, Фрэнк затащил ее в столовую и захлопнул дверь. Они сели, и он спросил:
— Ну-с, мэм? И как же вы сюда попали? Шеф решит, что вы прилетели на метле. Даже я не представляю, как вам удалось нас опередить.
Мисс Силвер снисходительно улыбнулась.
— Вчера мисс Грэхем со мной консультировалась.
— Умоляю, о чем она могла с вами консультироваться?
Помолчав, мисс Силвер сказала:
— Она говорит, что уже написала свои показания. Ты их читал?
Он кивнул.
— Шарп показывал. Так о чем она консультировалась?
— Справедливо ли будет выйти замуж против воли матери.
— И вы сказали?..
Мисс Силвер слегка покашляла, что свидетельствовало о важности очередной реплики.
— Видишь ли, нежелание матери отпустить ее крайне эгоистично. Учитывая, что она в течение семи лет мешала счастью дочери, я позволила себе заметить, что свою жертву они уже принесли и теперь могут проигнорировать ее волю. Мистер Карей уже получил разрешение на брак. Он настаивал на том, чтобы они поженились немедленно, не спрашивая миссис Грэхем. В прошлом каждый раз, когда они заговаривали на эту тему, она изображала сердечный приступ. Так что на всякий случай надо было обеспечить ей сиделку, и я порекомендовала одну особу, которая могла стать отличной компаньонкой. Так что вполне естественно, что мисс Грэхем сразу же сообщила мне о своем горе и попросила приехать.
Фрэнк сидел, раскинувшись так свободно, как только позволял стул; он закинул ногу на ногу, демонстрируя изысканные носки и начищенные ботинки. Выгнув светлую, бровь, он сказал:
— Естественно, коли она единожды уже к вам обращалась, то обратилась и сейчас. Но я хотел бы знать, как вообще она на вас вышла.
Мисс Силвер улыбнулась.
— Все очень просто. Несколько лет назад мне удалось помочь ее подруге. Она обо мне рассказала. Позавчера я была на приеме у своей старой подруги, которая живет в Гроув-Хилле, и там познакомилась с миссис Грэхем.
— О, неужели?
— Она из тех женщин, которые могут рассказывать о своих личных делах даже незнакомому человеку.
Фрэнк засмеялся.
— Известное дело, что вам всегда все выкладывают, и не только женщины! О чем говорила миссис Грэхем?
— О себе, о нежелательных молодых людях, которые докучают ее дочери, и о намерении поехать в круиз, чтобы от них избавиться. Она показала мне свою дочь, когда та проходила мимо, а нежелательным молодым человеком назвала Николаса Карея. Похоже, его присутствие среди гостей изрядно ее расстроило. Она сообщила, что в свое время из его романа с Алтеей ничего не вышло, но если начнется все сначала, это будет ужасно. Пока миссис Грэхем со мной говорила, мисс Грэхем пробиралась сквозь толпу гостей к выходу. Мистер Карей двигался за ней.
Я сидела так, что могла их видеть, а миссис Грэхем — нет. Как я поняла, это была их первая за пять лет встреча.
Я видела, что они вместе вышли и вернулись через полчаса. У мисс Грэхем был очень мечтательный вид. Я сидела на диване, она подошла и села. Немного погодя я с ней заговорила, упомянула ее подругу, назвала себя. Мы поговорили, в основном о любопытных предложениях, сделанных им по поводу дома.
— Любопытных? В каком смысле?
— Видишь ли, Фрэнк, дом их никогда не выставлялся на продажу, тем не менее к ним заявились два покупателя от двух разных фирм, приходили уже с ордерами на осмотр, набавляли цену, что явилось большим искушением для миссис Грэхем. Ситуация невероятно осложняется тем, что дом принадлежит мисс Грэхем. В тот вечер, пообщавшись с миссис Грэхем, я поняла, что она предпочитает забывать все, что ее не устраивает. Так ей удобнее жить.
