Анатолий Безуглов - Следователь по особо важным делам
И тем не менее не было аспиранта интереснее и поучительнее для меня самого. Желал бы, а в душе чувствую, что Ильин считает меня тоже не последним дураком… Понятно?.
— Вполне. Но знаете, не всегда людей сводят только общие взгляды.
— И слава богу! Только так и возможно жить. Если бы человек понял, что его личный пуп, его мнение не есть центр вселенной, многие беды не случались бы…
— Я с вами согласен. Потому что есть вещи, которые соединяют молодого и старого, человека одной национальности с человеком другой и так далее.
Шаламов кивал. И я чувствовал, что этот человек, с белой головой, с крепкими руками, уже знает, куда я клоню.
Поэтому дальше развивать свою мысль я не стал.
Бывает иногда такое ощущение-ты что-то не осилишь.
Шаламова бы я не осилил. Об Ильине у него твёрдое мнение. И вс„. Скала, кремень. Но… назвался груздем…
— Итак, мы выяснили: Ильин честный, принципиальный учёный…
— Это не мои слова, но я под ними подпишусь, — улыбнулся профессор.
— Такита ли он был в другом, например в личной жизни, как вы думаете?
— О его личной жизни я ничего не знаю.
— Насколько я понял, он был вашим любимым учеником…
— И тем не менее.
— Впрочем, вполне возможно…
Я не знал, что подействовало на профессора. Тон ли, каким я произнёс последние слова, или мой разочарованный вид. Но это его задело.
— Не думайте, что перед вами стоит этакая деревяшка, сухарь, учёная крыса. В древности ученики и их наставники жили одной семьёй. Вместе ели, вместе путешествовали, отдыхали, развлекались:.. Простите за нескромность, что я называю себя наставником, но я таковой хотя бы по должности. И уверяю вас, судьба моих аспирантов, во всяком случае тех, в. которых я вкладываю помимо знаний душу, волнует меня. И когда я говорю, что не знаю об интимной жизни Ильина, я не стремлюсь от вас что-либо скрыть. Ведь Николай учился в заочной аспирантуре. Он приехал за тричетыре месяца до защиты, И почти все это время занимался оформлением работы… Поверьте, я был бы рад знать его поближе, чтобы защитить, ибо уверен в том, что он честен.
— Из чего вы это заключаете?
— Не может быть человек раздвоенным.
— «Гений и злодейство несовместны…» — процитировал я.
— Точная мысль. И Пушкин имел право это сказать.
— Но неужели Ильин никогда ничем не выдал своих привязанностей, влюблённости?
— Он был скрытен. Впрочем, не то слово. Он сильный человек. А о личном действительно нужно молчать. Болтун у меня не вызывает доверия. Скорее — брезгливость.
— Хорошо. Вы знали, что он был влюблён в сотрудницу института, лаборантку Аню Кирсанову?
Шаламов поднял удивлённые глаза:
— Для меня это новость.
Признаюсь, он меня ошарашил больше, чем я его. Неужели в маленьком коллективе, можно что-то скрыть?..
Шёл я. от профессора совершенно сбитый с толку. Шёл по маленькому, деревянному Вышегодску, на меня из окошек, с подоконниками чуть ли не у самой земли, смотрели бабки, прячась между горшков с цветами. И удивлялся, как вообще в этом городке можно что-либо скрыть от досужих глаз, когда каждый день видишь одни и те же лица и половина населения приходится друг другу родн„й, а другая — близкими друзьями или родственниками друзей.
Например, весь Скопин знает, что сын Андрея Чикурова холостяк. И когда я приезжаю погостить, со всего города в наш дом стекаются тётки и дядья, сестры и братья и вообще-седьмая вода на киселе. Разговор идёт только о моей женитьбе. Сколько моих «невест» уже повыходило замуж — не счесть. Но отец (почему-то мать поменьше) не смиряет своего рвения и каждый раз, как купец, расхваливает очередную партию подобранных им моих возможных избранниц. Не дай бог, я бы пошёл с кем-нибудь из землячек в кино. Это было бы равносильно подписанию приговора, который окончателен и обжалованию не подлежит.
Не думаю, чтобы в Вышегодске были другие нравы, Вечером у нас состоялся условленный ещё в Крылатом телефонный разговор с Ищенко. Она сказала, что уже успела встретиться с семьёй Залесских. Я её попросил выяснить у Валерия насчёт Ильина. Поосторожней, конечно. Но и настойчивее. Почему-то после нашего разговора «по душам» в совхозе я доверял Серафиме Карповне все больше и больше. Преданность делу, по-моему, хороший аттестат для работника.,.
Константин Пащенко, который работал в «Маяке» главным агрономом до Ильина, теперь трудился в районном управлении сельского хозяйства и прикатил на свидание со мной в прокуратуру на служебной машине. Было видно, что он очень хочет, чтобы я это знал. По долгу вежливости я поинтересовался, не оторвал ли его от работы и прочее в том же духе.
— Ничего, ничего, — покровительственно сказал он, — псе мы трудимся, все мы знаем, когда что надо… А работа моя — поля, поля и ещё раз поля. Поверите, из машины не вылажу. И вот сейчас от вас-прямо в совхоз. Шофёру дал задание заправиться бензином сполна. Кто знает, сколько километров придётся отмахать…
Я смотрел на него и удивлялся точности, с какой русский человек метит прозвищами. Громышок…
Пащенко был, пожалуй, немелким мужчиной. Но оттого что он пыжился, силился казаться солиднее, было ощущение, что он на пределе. Как шар. Выпусти воздух-останется комочек.
— Я вас, товарищ Пащенко, постараюсь не задер жать, — сказал я.
— Да, в общем-то, мне засиживаться, сами понимаете, Я-то сам ради бога. Люди ждут…
— Скажите, пожалуйста, вы учились вместе с Ильиным и Залесским?
— Да. Имел, так сказать, возможность их знать.
— Ну и что вы скажете, например, об Ильине?
— Что сказать? Был обыкновенным студентом. На третьем курсе в партию вступил… Учился он усиленно.
— Как это понять: хорошо или плохо?
— Знаете, оценки ещё ничего не говорят. Кого-то из великих людей выгнали из учебного заведения за плохую успеваемость. А потом получился всемирный учёный…
— Возможно.
— В студкоме был, в факультетском научном обществе, в совете по туризму. — Пащенко загибал пальцы и смотрел на меня. — Не много ли брал на себя?
— Но ведь это в основном выборные должности… — сказал я и подумал, что почему-то защищаю Ильина.
— Кто не хочет, того не выбирают.
— Его уважали товарищи?
— Если можно назвать уважением то, что на человека спихивают работу… Если вы считаете это уважением — пожалуйста.
— Он пользовался успехом у девушек?
— Колька? Да вы смеётесь!
— Нет, товарищ Пащенко, я просто спрашиваю, как было в действительности.
— По-моему, с ним девушкам неинтересно. Я, видите, не красавец какой-нибудь, но мне почему-то везло. Не внешностью надо брать, а умением создавать обстановку, заинтересовать…
Я вдруг понял, что Пащенко принимает наш разговор за приятельскую беседу. И бог с ним. В таком тоне он будет держаться откровеннее.
— А Ильин не умел?
— Конечно, нет. Он не умел ни к чему приспосабливаться. По его лицу сразу было видно, чего он хочет. Знаете, есть такие. Прямолинейные. А кому такое нравится?
— Ильин нравился девушкам?
— Влюбилась в него одна студентка. Он ей прямо, и сказал: не страдай, мол, не люблю. Кто же так делает?
Ведь это ещё больше разжигает…
— Ас Аней Кирсановой как получилось? — Я намеренно задал вопрос в прямолинейной форме.
— Все так же, только наоборот. Как ни бегал за Аней, ничего не получилось.
— Когда он увлёкся ей?
— Дайте припомнить. На втором курсе.
— До того как она стала встречаться с Залесским?
— Да.
— А вы не вспомните, когда Аня стала встречаться с Валерием?
— Помню. Отлдчно помню. Мы заканчивали четвёртый курс. И вдруг сенсация: Валерка, за которым бегали все девчата, ходит с Кирсановой.
— Интересный парень?
— Наповал! Немного, как говорится, задаваться любил, а в общем — с ним не соскучишься. Анька отхватила лучшего парня в институте.
Пащенко мелко захихикал. Ну если нелюбовь к Ильину можно было понять: все-таки Ильин имел вес в совхозе, а его, Пащенко, мягко выражаясь, попросили, то равнодушие к Залесскому, его горю объяснить трудно. Об умершей, дело которой и свело нас, он говорил без всякой печали.
— А Ильин ревновал?
— Своей прямолинейной башкой Николай дошёл, что тут ему делать нечего.
— Может, у него изменилось поведение, стал замкнутым?
— Он всегда был бирюком.
— Не преследовал Кирсанову?
— Вряд ли.
— Вы не можете на этот счёт припомнить что-нибудь конкретное?
— Нет. Я понимаю всю ответственность моих показаний.
Слава богу!
— Ас Залесским он как себя вёл?
— Самое смешное, что познакомил их Ильин.
— Значит, они были друзьями?
— До того как Залесский закрутил с Аней. И все удивлялись. Но мы ведь умные люди, понять можем: Ильин тянулся к культуре. А Валерию, вероятно, было забавно с Ильиным. Закон единства противоположностей…
